Контрразведчик - Юрий Корчевский Страница 11

Второй адрес недалеко, в Саперном переулке. Донос написал сосед на соседа. Доносчик работал в магазине приказчиком. И магазин в соседнем доме. Дома доносчика не оказалось, но жена подсказала, где его можно найти. Матвей в жандармской форме был. При беседах с информаторами или на допросах форма оказывает определенное психологическое воздействие.

Матвей в магазин вошел. Ни одного покупателя, только сам приказчик за прилавком. Магазин мужской одежды, во время войны товар не самый востребованный. Матвей поздоровался, попросил:

– Мне бы гражданина Федосова.

– Я Федосов и есть.

– Мы можем поговорить приватно?

– Я в магазине один.

– Вы давали информацию на соседа?

– Писал, не скрою. Шпион германский, арестовать его надо и к стенке.

– В чем вы его подозреваете конкретно?

– Он же немец! Готлиб его фамилия.

– И что?

– На чугунке служит в начальственных чинах.

С началом войны немцы перекрыли Финский залив минными заграждениями, а Балтику блокировал кайзеровский флот. Уже с осени 1914 года вся тяжесть снабжения громадного города легла на железную дорогу. И то, что сосед немец и служит на чугунке, ни о чем не говорит. Однако Матвей записал все данные на соседа – фамилию, имя и отчество, в каком депо или на каком направлении железной дороги служит? Оказалось – на Царскосельском, в паровозном депо. И должность незначительная – нарядчик, по уровню немногим выше бригадира ремонтников. По определению не мог знать секретов. Не поленился, сходил в полицейский участок. Никаких проступков, поведение образцовое, примерный муж и семьянин. И этот донос отправил в архив. Если человека подозревать только из-за фамилии, то в столице полсотни тысяч изменников наберется. О таком массовом предательстве помыслить невозможно.

На третьем адресе оказался человек психически ненормальный. Весна, время обострения. Начал о видениях, о вибрациях земли и дальше чушь полная. Уже через пять минут словесного извержения Матвей понял – нужен психиатр, а донос на заговор всех царских чиновников можно отправить в архив. Служебное время потрачено впустую. Почти три часа бредовой говорильни. А ведь это время можно было провести с пользой. Утверждать, что немецких агентов в городе нет, нельзя. Их вычислить и задержать, обезвредить – его задача и его подчиненных.

Зато на следующий день дежурному звонок с железной дороги.

– Охранное отделение? Говорит начальник станции Ржевка. Мои сотрудники задержали вредителя.

– Чем же он вредил?

– Песок в буксы вагонов подсыпал.

– Ждите, подъедем.

Станция Ржевка это в районе Пороховых заводов, по Приморской железнодорожной ветке. Матвей в Ольгино на дачу по этой линии ездил. Ржевка – станция в основном промышленная. Сюда приходят и отправляются грузы с близлежащих заводов.

Прихватив фельдфебеля для конвоирования задержанного, на служебной пролетке выехали. Добирались долго, Ржевка на окраине города. Вокруг заборы заводов и фабрик, вид унылый, прохожих почти нет. Здание вокзала невелико, возле кабинета начальника станции несколько железнодорожных рабочих. Их всегда можно узнать по черной униформе, в петлицах скрещенные молоточки, штаны в области колен замаслены мазутом.

– Поймали ирода! – зашумели рабочие при виде жандармов.

Матвей с фельдфебелем вошли, поздоровались. На полу в углу кабинета сидел задержанный, рядом двое рабочих, явно охраняли. У задержанного лицо в синяках, левый глаз заплыл, губа припухла, на подбородке кровь, рубаха на груди порвана.

– Кто это его так? – спросил Матвей.

– А пусть не гадит! – откликнулся рабочий.

– Доложите подробно, – попросил Матвей. – Разрешите присесть?

– Да, пожалуйста. По приходе на станцию рабочие-вагонники осматривают ходовую часть, где надо, заливают мазут в буксы, иначе расплавятся подшипники, букса на ходу загорится, будет крушение.

– Это понятно.

– Рабочие увидели, как этот человек открывает крышки букс, хватает песок и землю с насыпи и бросает в буксы.

– Не было, напраслину возводите, – прошепелявил разбитым ртом задержанный.

– Тогда что вы делали у грузовых вагонов? – спросил Матвей.

– Мимо проходил.

Идти мимо невозможно, за станцией голое поле. Это Матвей сразу уяснил, как подъехали. Матвей заполнил сразу протокол допроса начальника станции.

– Кто из рабочих сам видел, как посторонний сыпал в буксы песок?

– Я и видел, – отозвался рабочий.

И его под запись допросил Матвей. Получалось – не случайность и не оговор.

– Мы забираем у вас Анисимова. Спасибо за проявленную бдительность.

Фельдфебель за локоть поднял задержанного.

– Ступай. Не вздумай бежать, застрелю!

Для убедительности фельдфебель похлопал рукой по кобуре с револьвером. Добрались до Охранного отделения. Матвей завел уголовное дело, подшил протоколы свидетелей, допросы арестованного. Тот все отрицал, как часто бывает. Кому охота брать на себя статью, где не срок, а смертный приговор. В войну за вредительство, саботаж положены меры суровые и судит трибунал, а не суд присяжных.

Арестованного после допроса отправил в следственную тюрьму, а дело – в трибунал. Для Матвея это дело было знаковым, первым о вредительстве. Вот этого он понять никогда не мог. Как русский человек вредит своей стране в тяжелый период военных действий. Причем не вражеский агент. Германцы не будут толкать на явную глупость. Одно дело добыть важные сведения военного и промышленного значения, и другое – так мелко пакостить. Кроме презрения и брезгливости Анисимов никаких чувств не вызывал. Простой рабочий с фабрики кожаных изделий, ремни поясные, подсумки делал. Не партийный функционер, деньги не получал от германцев. Необъяснимо! Совершил бы вредительство обрусевший немец, либо поляк, у ляхов спесивость в крови, про Лжедмитрия и Мнишек благоразумно забыли. Это было бы понятно. Хотя… Немцы все время поляков гнобили, а ляхи раболепствовали.

Но перед начальством отчитался. Во все времена начальству дай результат.

Через несколько дней Матвея вызвал начальник Охранного отделения столицы полковник Глобачев.

– Матвей Павлович, поручаю вам съездить в Сестрорецк, на оружейный завод. По звонку майора Рдултовского в опытно-промышленном цеху пропали несколько новейших дистанционных трубок. Дело срочное.

– Слушаюсь, господин полковник!

Уже за полдень Матвей входил через проходную завода. Сам завод основал еще Петр I, как оружейный и инструментальный. Выпускали мушкеты и фузеи, затем и трехлинейные винтовки. Рядом был полигон, где испытывали новое оружие. Подчинялся завод ГАУ – Главному артиллерийскому управлению. На заводе и полигоне зачастую трудились конструкторы – Рощепей, Федоров, Токарев. Там же часто испытывал свои образцы Владимир Иосифович Рдултовский, личность легендарная. Закончив Михайловскую артиллерийскую академию, с 1909 года в чине капитана стал конструировать дистанционные трубки, взрыватели, артиллерийские снаряды и гранаты. Номенклатура артиллерийских снарядов в период русско-японской войны 1904–1905 года в полевой артиллерии была скудной. Не было фугасных или бронебойных снарядов, превалировал выпуск снарядов шрапнельных. При выстреле из пушки такой на определенном расстоянии срабатывал вышибной заряд, выбрасывая вперед стальные шарики. Эффективность поражения пехоты или кавалерии очень высокая. Но стоило живой силе укрыться в блиндаже, за забором деревянным, глиняным дувалом, толку от шрапнели не было. Японцы фугасные снаряды, называемые «шимозой», по имени создателя взрывчатки, применяли с успехом.