Похититель костей - Бриана Шилдс Страница 11

Тесса останавливается у двери, находящейся в середине коридора.

– Позволь, ее открою я, – говорит Брэм, берясь за круглую ручку двери. Он пытается ее повернуть – один раз, другой. – Она заперта.

– Это странно. – Тесса берется за ручку, та легко поворачивается, и дверь открывается настежь.

– Ничего себе, где вы взяли замок, сделанный Косторезом? – Мы все трое вздрагиваем при звуке голоса, который произносит эти слова. И, повернувшись, видим ученика в оранжевом плаще, глядящего на ручку двери с нескрываемым восхищением на лице. Увидев наше недоумение, он кивком показывает на дверь: – Ее могут открыть только те, кто тут живет.

Глаза Тессы широко раскрываются.

– Это поразительно… – Она подается ко мне и понижает голос: – Но мне страшновато оттого, что это необходимо.

Как же она права.

Эта комната намного просторнее той, в которой я провела минувшую ночь. Наши две кровати стоят справа и слева от большого окна, и у каждой из нас есть комод и письменный стол, поставленные у противоположной стены. В изножье каждой кровати белеет аккуратная стопка сложенного постельного белья. На одной из подушек лежит подарок, завернутый в коричневую оберточную бумагу с изысканным красным узором. Тесса дотрагивается пальцем до наклейки с надписью:

– Саския, это для тебя.

Я выхожу вперед и вижу свое имя, написанное изящным почерком.

– Когда учебу начинал я, мне никто ничего не подарил, – поддразнивает меня Брэм. – По-моему, это несправедливо.

Тесса протягивает сверток мне.

– Разверни его, – говорит она, плюхнувшись на другую кровать. – Давай посмотрим, что там.

Я сажусь на пол, разрываю бумагу и вижу книгу в кожаном переплете.

Тесса приподнимается на локте:

– Ничего себе. Должно быть, Кира очень верит в тебя. Я получила магическую книгу только после того, как проучилась несколько месяцев.

Меня охватывают гордость и приятное предвкушение. Похоже, я и вправду сумела впечатлить Наставницу Киру, а не вызвать у нее подозрение. От этой мысли по моему телу растекается тепло.

Но тут я переворачиваю книгу, и у меня холодеет кровь. Я отдергиваю руки будто от огня, роняя ее на пол.

– Что случилось? – спрашивает Брэм, опустившись на колени рядом со мной. – Саския, в чем дело? – В моих ушах так громко стучит кровь, что мне кажется, будто его голос доносится до меня со дна глубокой ямы.

– Это не от Киры. – Я прижимаю руку ко рту.

Несколько минут перед обрядом моего сопряжения с магией я по глупости верила, что у Верховного Совета и впрямь все под контролем. Что они, быть может, в самом деле сумеют отыскать Лэтама. Смогут покарать его. И вернуть кости моей матушки.

Но они не могут этого сделать. Если я хочу выжить, мне придется спасаться самой.

Потому что переплет этой магической книги усеян метками, которые я узнала бы везде. Метка мастерства моей матушки – вертикальный овал внутри большего горизонтального и широкие изогнутые линии сверху и снизу. Маленькая метка в форме бабочки, которая появилась над ее сердцем в тот день, когда она родила меня. Зазубренный шрам над ее ключицей, проступивший, когда умер мой отец.

От ужаса мое горло обжигает кислота, поднявшаяся из желудка. Здесь, в этой комнате, был Лэтам. Ему не помешало ни то, что дверь комнаты защищает магия костей, ни то, что Нора наняла для меня телохранителя. Лэтам хочет, чтобы я знала – он может добраться до меня в любое время, всегда. И везде.

Переплет этой магической книги сделан из кожи моей матушки.

Брэм и Тесса смотрят на меня, в ужасе раскрыв рты, когда я объясняю им, что являет собой эта книга и что она значит.

В комнате вдруг становится жарко.

– Зачем? – спрашивает Брэм. – Почему?

Эти вопросы порождены такой же паникой, которая сейчас владеет и мной самой. Но у меня уже есть на них ответы:

– Лэтам хочет, чтобы я знала: здесь я не в безопасности. И не буду в безопасности никогда. И еще он желает помучить меня до того, как убьет, чтобы таким образом придать моим костям еще больше магической силы.

Тесса резко и шумно втягивает в себя воздух.

– Лэтам – это тот преподаватель, который пропал без вести в конце прошлого семестра? С какой стати ему желать тебе смерти? И откуда он вообще знает тебя?

Я рассказываю Тессе, как Лэтам убил мою бабушку и мою мать. Я говорю и вижу, как от ее щек отливает кровь. Когда я заканчиваю свой рассказ, она вскакивает на ноги.

– Я приведу помощь.

Я жестом останавливаю ее:

– Нет. Подожди.

Она останавливается, между нами повисает молчание, и она растерянно морщит лоб:

– Мы должны сказать Норе. Уж она-то будет знать, что надо делать.

Но внутри меня что-то замирает, и у меня возникает такое чувство, будто я сейчас выдолблена изнутри, и одновременно такое, будто я сделана из камня.

– От этого не будет никакого толку. Нора не может меня защитить. Никто не может этого сделать.

У Тессы опять округляются глаза:

– Нельзя же ей не говорить. – Она бросает полный паники взгляд на Брэма, словно ища у него поддержки, но он не сводит глаз с книги.

Он кладет ладонь на мою руку:

– Хочешь, чтобы я избавился от нее?

– Да, – отвечаю я, потом качаю головой. – Нет.

Книга – это мерзость. Зло, такое гнусное, что мой разум не может его вполне осознать.

И все же.

Это единственное, что осталось у меня от моей матушки. Мне было бы невыносимо оставить ее у себя и так же невыносимо было бы отказаться от нее.

Брэм пристально вглядывается в мое лицо, затем осторожно подбирает книгу и заворачивает ее в оберточную бумагу.

– Я помещу ее в надежное место, и она будет находиться там, пока ты не решишь, что хочешь с ней сделать.

На меня накатывает облегчение, когда Брэм исчезает за дверью, унося с собой книгу. Тесса начинает ходить взад и вперед. Ее плечи ссутулены, и, ходя, она грызет ноготь большого пальца. Несколько раз она останавливается, открывает рот, затем передумывает и так ничего и не говорит.

– Да говори уже, – твердо прошу ее я.

Она поворачивается ко мне лицом:

– Что именно?

– То, что ты уже десять раз чуть было не сказала.

– Я… – Она мнется. – Я не хочу, чтобы у наших с тобой отношений было плохое начало.

Это смешно. Для меня общаться с Тессой – это все равно что перелистывать книгу и при этом понимать, что первые ее несколько глав я уже прочла. Так что речь скорее идет не о том, чтобы прочесть, а о том, чтобы вспомнить. Но страдальческое выражение, которое я вижу сейчас на ее лице, заставляет меня остановиться. Похоже, дело тут не только в книге, которую оставил для меня Лэтам.