Полуночная тень - Алина Сконкина Страница 11

Старуха часто являлась со своей сомнительной помощью к больным в последний момент, но бывали случаи, когда она ставила крест на больном. Чаще всего Докси лечила старших мальчиков, которые могли работать дольше и эффективнее. Единственным исключением, пользующимся нездоровым интересом старухи, был Сим, с которого она не сводила глаз, несмотря на то, что мальчик от рождения слаб.

Реми заметил, что иногда, в ночь пристального взора Персефоны – когда ночное светило излучало самый яркий свет – и ночь демонов – чёрную ночь, лишённую сияния спутника, – Докси уводила Сима куда-то, а поутру он лежал на кровати ещё слабее и бледнее чем обычно. Ночные «прогулки» – как называла эти вылазки бабка – плохо сказывались на здоровье мальчика, Сим несколько дней не приходил в себя и только изредка постанывал во сне.

Реми замечал, что мальчик альбинос нервничал и сильнее поддавался кашлю, когда доподлинно знал, что весь день проведёт со старухой. Он очень сильно боялся её, и ещё сильнее боялся ночных прогулок. Но Сим никогда не рассказывал, что именно старуха с ним делала. Оборотень старался не приставать к другу с расспросами, натолкнувшись однажды на стену молчания. Сам он тоже хранил в тайне от друга своё происхождение.

Одно решил для себя Реми – он не оставит Сима. Если оборотень найдёт способ сбежать, то обязательно возьмёт с собой альбиноса.

Несколько раз за оборот Персефоны, сперва каждую ночь поворачиваясь к народу, пока не сияет пристальным взором белой ночью, затем неспешно отворачиваясь, пока лик её не пропадёт с небосвода чёрной ночью, детям устраивали водные процедуры. Марджи с Докси грели на печи воду, принесённую детьми и охранником, а потом жёсткими щётками натирали кожу ребят до красноты. Тёрли они везде, оттирая грязь, и тёрли с такой силой, что дети несколько дней ходили красные, словно помидоры. Едва живые после истязаний щётками, сироты лежали на кроватях, не в силах шевелиться и постанывали, когда случалось переворачиваться на другой бок.

Дети ненавидели мыться, но и Марджи не любила банные дни; они походили на выходные, работа не спорилась, заработки не прибывали. Но разводить клоповник в приюте женщина не хотела; только вшей ей не хватало у детей. Приходилось прибегать к суровым мерам и драить детей самой.

Старуха помогала, подливая в воду отвары, убивающие паразитов, обновляла в комнатах и шкафах сушёные смеси, отпугивающие насекомых и грызунов. Докси отлично разбиралась в травах, у неё находилось средство от любого недуга, так что Марджи не торопилась менять повариху в приюте на более молодую.

Сторож тоже не сидел без дела, таская воду с родника, и также, как и все ненавидел купания детей. И всё же они случались раз-другой за две-три недели. Проводить купания чаще у Марджи не хватало ни сил и ни нервов.

После мытья детям давали свежую одежду, такую же драную и потёртую, но первые дни пахнущую травой. Реми нравилось лежать в своём ящике, уткнувшись носом в свежую рубашку и представлять себя на лугу, с дядей, свободным и счастливым. Вскоре запах смешивался с окружающей вонью, наступали будни.

Выходные в приюте наступали неожиданно только для детей, в то время как взрослые планировали их заранее, как только узнавали, что кто-то из посторонних хотел их посетить. Изначально сиротский дом создали для того, чтобы дети, лишившиеся семьи не умерли с голоду, оставались под присмотром и получали воспитание, а при самом благоприятном исходе находили новую семью. От простых людей Марджи тщательно скрывала свой промысел заработка на детской работе. Женщина при людях всячески поддерживала образ порядочной воспитательницы, сердобольной и самозабвенной. Простым людям сиротский приют представлялся своеобразным детским домом, где ребятишки играли и развлекались, а ветхое старое здание лишь показывало, как плохо государство печётся о своих подопечных и совсем не помогает милой женщине, творящей добрые дела.

Марджи пользовалась природным даром притворства и строила свою фальшивую игру на показушной жалости к детям, и на их стойкости, вопреки жизненным трудностям. Ведь дети, несмотря на потерю всех родных, продолжали жить, играть, и даже порой «помогать» – как она преподносила это посетителям – местным жителям, почти задаром. «Почти» зависело от жалости деревенских жителей к бедным сироткам. Воспитательница учила детей нужным фразам, и сама договаривалась с крестьянами о размерах добровольных пожертвований приюту. Так считали жители окрестных деревень. Они восхищались Марджи, в одиночку воспитывающей столько детей, некоторые любили её, другие чувствовали фальшь, и относились с опаской, но никто не пытался уличить её. Никто не подозревал даже, какие авантюры происходят в детском доме. Марджи же искусно подбирая правильные слова, а также правильных детей в правильные дома, могла вместо простого «почти задаром» получить увесистую сумму.

Особенно теперь, когда дети стали такими послушными, благодаря зелью покорности, туманящему разум, любезно предоставленному старухой ведьмой Докси, в обмен на пустячную плату, в виде истязаний и без того больного и бесполезного мальчика альбиноса.

Судьба Сима Марджи была безразлична, даже если в какой-то день старуха убьёт его, женщина только порадуется, что не придётся более кормить лишний рот. Единственное что интересовала воспитательницу, так это причина, по которой старуха выбрала именно этого болезненного сопляка. Докси не любила распространяться на эту тему, но как-то обмолвилась, что альбиносы редкость в Аэфисе-на-Ханаэш и их кровь весьма ценна для некоторых зелий. К тому же старая ведьма чувствовала в мальчике волшебный дар; если бы здоровье позволяло, Сим мог бы научиться колдовать, но этого Докси старалась избежать. Кровь волшебника представляла для неё необычайную ценность.

Дети ничего этого не знали, они радовались мелочам, когда не находились под властью зелья, дружили, играли и мечтали о выходных. В выходные Марджи не могла давать сиротам зелье, они должны были вести себя естественно. Оставалось их только запугать так, чтобы они держали свои маленькие язычки за зубами.

Сразу после завтрака Марджи объявила о поощрении детей за отличную работу, напомнив об их обязанностях – трудиться на благо дома и никому ничего не рассказывать, – она наградила детей заслуженным – по её словам – выходным днём.

Реми не понимал, что такого могла сделать женщина, почему все дети боялись рассказать о приюте правду деревенским жителям. Но затем услышал ряд напоминаний, которые и его принудили молчать.

– Вы помните, как сторожа избили некоторых из вас, только за то, что вы хотели есть. Вспомните! Как больно вам было. У кого вы искали поддержки? Вы ко мне бежали, в слезах и я вас успокаивала. Вы думаете сможете прожить в одиночку, там, на улице, – Марджи указала во двор, – одни, без взрослых. Вы считаете себя смелыми и умелыми. Но я-то знаю, что попади вы в беду – а вы обязательно попадёте в беду, мир за стенами приюта опасен и очень-очень страшен, – некому будет успокоить вас, никто не накормит вас, не постелет кроватку. Помните об этом! А если кто-то из вас забудет, я очень сильно расстроюсь, – театрально вытерла слезу на глазу женщина, – и мне придётся наказать вас всех. Придётся! Потому что я о вас думаю! А вы обо мне думаете?