Гладиаторы ночи - Мария Галина Страница 11

— И куда же это ты собралась? — спросил я. Она захлопала ресницами.

— Как куда? С тобой, конечно!

— Никуда ты не поедешь, — отрезал я. — Ты разве не слышала, о чем только что говорил Мак? Она упрямо вздернула подбородок.

— Он мне не указ.

— Я вижу, никто тебе не указ. И Мак в том числе. Но сегодня ты останешься дома, это я тебе говорю.

Она начала, было, протестовать, но я даже не стал тратить времени на возражения и, развернувшись, вышел, оставив за спиной ее возмущенные вопли.

Такси услужливо остановилось прямо напротив подъезда, но я, наученный горьким опытом, пропустил его и преодолел пару кварталов пешком до Саусвортского собора. Я шел босиком, но никому до этого не было никакого дела — уж и не знаю, что надо такого выкинуть, чтобы обратить на себя в наше время внимание. Может, выкраситься в зеленый цвет, раздевшись догола, и размахивать окровавленным топором? И то я не уверен. Но все же по дороге заскочил в лавочку и купил себе ботинки — не потому, что не хотелось выделяться из толпы, а просто противно было шлепать босиком по не слишком чистой улице.

В соборе как раз начиналась служба, колокола вызванивали сложную мелодию, прихожане поднимались по ступенькам, и я легко выбрал себе одно из нескольких десятков только что освободившихся такси. Откинувшись на спинку сиденья, я назвал Доллис-Хилл, задал машине небольшую высоту, и она неторопливо заскользила над цветущими деревьями Грин-парка, над куполом планетария и над крикетной площадкой. Небо с утра было синим и прозрачным, словно все тревоги вчерашнего дня рассеялись вместе с ночной тьмой, хотя внутренний голос зловеще подсказывал мне, чтобы я не слишком обольщался. Наконец, кар высадил меня на Доллис-Хилл, у обшарпанного многоквартирного дома. Дверь была плотно закрыта — видимо, каждому жильцу полагался свой отдельный ключ: Тут не имелось даже идентифицирующего устройства — только старомодный домофон. Я пробежал взглядом по вывешенному над дверью списку жильцов. Видимо, Б. Соренсен — это Бьерн, потому что остальные фамилии были чисто английские. Набрав номер квартиры, я нажал на кнопочку домофона. Молчание. На всякий случай подождав пару минут, позвонил еще раз. Тот же результат. Я огляделся. Улица была пуста, и все двери закрыты. Вымерли они тут, что ли? Замок оказался таким же старомодным, как домофон, — открыть его не составляло никакого труда. Я поковырялся в нем перочинным ножиком и уже через пару секунд очутился в полутемной прихожей, откуда наверх вела грязная лестница, провонявшая кошками. Миновав два пролета и оказавшись перед дверью с номером 35, я позвонил. Никакой реакции не последовало. Я уже собрался опять прибегнуть ко взлому, но вовремя догадался толкнуть легко поддавшуюся дверь. В узком коридоре было темно, но в гостиной (она же, видимо, спальня, кухня и столовая) горел приглушенный свет. Запашок в квартире стоял еще тот! Я заглянул в комнату и увидел темную фигуру, расплывшуюся в кресле.

Сидящий очень походил на мертвеца, но все же был жив, потому что вряд ли мертвец смог бы медленно поводить из стороны в сторону головой, на которую был напялен шлем, скрывающий всю верхнюю часть лица. Полуоткрытый рот придавал сидящему идиотское выражение. От шлема к плоскому ящику, стоявшему рядом с креслом, тянулись разноцветные провода. Груда пустых бутылок в углу довершала обстановку.

Все было ясно без слов! Бьерн подсел на виртуалку.

Ящик у кресла был стимулятором, создающим на заказ очередную захватывающую картину, которая явно увлекала клиента больше, чем окружающая его в данную минуту реальность. Зрительные образы выводились на внутренний экран шлема, но этим дело не ограничивалось — и в купол шлема было вмонтировано устройство, посылающее направленные электрические импульсы непосредственно в мозговые центры. Штука, конечно, клевая, но сесть на нее гораздо проще и губительнее, чем на иглу.

Я огляделся. Реальность вокруг и правда была хреноватая — сырые потрескавшиеся стены с островками плесени, удушливый кислый запах, вздувшаяся краска на потолке и невыносимая грязь.

Я подошел поближе и вырубил питание. Бьерн вздрогнул и, сорвав с головы шлем, уставился на меня бессмысленными глазами.

— Ты кто? — спросил он. — Чего тебе здесь надо?

— Так, — ответил я. — Пришел задать тебе пару вопросов.

Он попытался кинуться на меня, но я применил один из самых безобидных приемчиков, и Бьерн полетел обратно в кресло. Я размахнулся и хорошенько пнул его драгоценный ящик.

— Прекрати! — жалобно завопил он.

— Ну вот еще, глупости, сейчас в два счета разобью эту дрянь.

Бьерн совсем сник. Я испугался, что он вот-вот вырубится, но все же ему удалось взять себя в руки.

— Что тебе нужно? — обреченно изрек он.

— Кто такой Джок, не знаешь?

— Первый раз слышу, — глухо ответил он и, похоже, не соврал.

— Короче, я ищу одного типа. Ходят слухи, что он вроде шулер и изредка бывает в «Улитке». Скорее всего, наведывается туда на промысел, потому что просто так ни один нормальный человек в эту дыру не попрется. Ты же не развеяться туда ходишь? Ну так как?

— Ты меня что, за руку ловил? — возмутился Бьерн.

— Уймись. Не ловил и ловить не собираюсь, мне вообще наплевать, мухлевал ты или нет. Я тебя про Джока спрашиваю, ублюдок.

— Не знаю я никакого Джока, — затрясся он, — причем тут Джок?

— У тебя видно от этой виртуалки совсем мозги поехали. Джок может быть кем угодно, дебил ты клинический!

— Говорю же, ничего я не знаю, — твердит свое Бьерн.

— Я все-таки полагаю, что тебе должно быть что-то известно. И ты, когда куш срывал, все-таки малость передергивал. Потому как тебе, вонючка, нужны были денежки, чтобы купить эту штуку и убежать в свою убогую норку. Ну так я тебе сейчас устрою небольшой погромчик.

И для убедительности пнул ногой ящик. Бьерн, всхлипнув, взмолился:

— Ну что ты ко мне привязался, в самом д Сколько раз можно повторять, не знаю я никакого Джока.

— Где работает Мартин? — спросил я.

— Точно не помню. Вроде бы в какой-то конторе.

—А Гонзалес?

— Гонзалес-то… вышибалой в борделе. Роскошный такой бордель на Блумбсбери, в Юсто!

— Так уж и роскошный, — с сомнением протянул я, — это ты, дружок, загнул. У тебя просто непритязательный вкус.

— Какая разница, какой у меня вкус? Говорю тебе, он там работает!

— Ладно, — согласился я, — предположим. Может, ты еще что-нибудь интересное припомнишь?

И на всякий случай опять пнул ящик! Бьерн взвыл, но больше ничего членораздельного мне из него вытянуть так и не удалось.

Я вежливо раскланялся и сделал ему ручкой Если он хочет подыхать таким бесхитростным способом — что ж, на здоровье. По крайней мере хоть напоследок удовольствие получит.

Выйдя из вонючего темного парадного, я с наслаждением вдохнул уличный воздух, который хоть и был пропитан бензином и вонью мусорных баков, но мне показался на удивление свежим по сравнению с этим Богом забытым склепом.