Тайна Бреши - Ли Патрик Страница 11

– Пэйдж, ты не хочешь этого знать.

– Я имею право знать. Мне не нравится, когда меня обманывают.

– Ты права, я солгал относительно видеозаписей. Но и ты солгала. Никто в Пограничном городе не мог ничего рассказать тебе о «Скаляре». Есть полдюжины людей, которым известны детали, которые ты только что озвучила, но никто из них ничего тебе не сообщил бы, не обратившись сначала ко мне. Из чего следует, что ты говорила с кем-то из посторонних. И это безумно меня пугает.

Пэйдж не знала, что ему ответить. Слова отца застали ее врасплох.

Он встал из-за стола и подошел к ней, продолжая смотреть на нее со странным выражением на лице – казалось, он идет по минному полю.

– С кем ты говорила? – спросил отец.

– Сначала скажи мне, что такое «Скаляр».

– Пэйдж, все это гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. Если ты говорила не с теми людьми, то не исключено, что запущена последовательность событий, которые уже нельзя остановить.

– Тогда расскажи мне. Всё.

Он покачал головой.

– Одно только знание о существовании «Скаляра» подвергает человека опасности. Я бы не сказал тебе ни слова, даже если это спасло бы мне жизнь. А теперь я должен знать, с кем ты говорила. Я не шучу.

– Если о «Скаляре» знают те, кто работает здесь, значит, должна знать и я…

Отец схватил ее за руку и потянул к себе – ей пришлось сделать шаг, чтобы не потерять равновесие.

– С кем ты говорила? – закричал он ей в лицо.

Пэйдж выдернула руку, повернулась и побежала. Через порог, по коридору, мимо проносились лампы, сзади слышался топот бежавшего за ней отца. Она закрыла глаза и продолжала мчаться вперед, представив пустынный коридор Б-42, где она и Трэвис сидели на полу. Но ей было трудно сосредоточиться.

– Пэйдж!

Она бежала, плотно зажмурив глаза. Только воспоминание.

Трэвис прижимал к себе Пэйдж и ждал. Погружение в воспоминания всегда занимало три минуты и шестнадцать секунд – и неважно, сколько времени человек проводил внутри своей памяти. Когда Трэвис сам пользовался «Пробкой», он выбирал случайный вечер в Атланте. Попадал в середину длинной смены на складе, потом выходил наружу и садился в свой «Эксплорер». Он ехал на запад всю ночь и весь следующий день, останавливаясь, только чтобы заправиться и поесть. Пару раз даже немного поспал. И добирался до Тихого океана за тридцать шесть часов.

Если бы он захотел, то мог бы оставаться в своем прошлом месяцы – возможно, годы. Техники проводили в воспоминаниях по шесть недель и не сталкивались ни с какими проблемами. Они даже пытались пережить настоящий момент и оказаться в собственном будущем; если бы у них получилось, то появилась бы возможность помнить свое будущее, а этот фокус обладал огромным потенциалом. Но все такие попытки потерпели неудачу – возможности «Пробки» имели пределы. Как только тестеры добирались до настоящего, появлялись зелено-синие вспышки, словно произошел сбой системы, и их выбрасывало из воспоминаний – ровно через три минуты и шестнадцать секунд, как и всегда.

Только один человек вернулся раньше. Джина Мерфи. Ее глаза открылись через две минуты и тридцать пять секунд, она закричала и схватилась за голову так, словно ее раздирало на части. Крики не прекращались в течение минуты, пока Трэвис с помощниками несли ее в медпункт. По пути Джина умудрилась вытолкнуть «Пробку» из головы – еще один элемент интуитивного контроля, достаточно захотеть, чтобы «Пробка» вышла, – но боль не исчезла. Смерть положила конец ее страданиям – именно в то мгновение, когда ее уложили в постель. К этому моменту кровь текла из всех отверстий на ее лице, в том числе и из глаз. Армейские патологоанатомы сделали вскрытие на следующий день. Как и следовало ожидать, результаты не имели аналогов в медицинской литературе. Джина умерла от разрывов и кровотечения в мозге, в неокортексе. По словам врача, складывалось впечатление, что кто-то взял радиальную пилу и начал пилить внутри ее черепа, но каким-то непостижимым образом сам череп не пострадал.

Особую тревогу вызвали вопросы, на которые ответов не нашлось. И прежде всего: что пошло не так? Являлась ли биохимия причиной несчастья Джины? Быть может, она неправильно использовала «Пробку»? Джина хотела пережить одно воспоминание, как это делали многие до нее – день рождения брата, на который она не попала. Однако исследователям не удалось узнать ничего нового. Как и в случае с многими другими объектами, «Тангенсу» не хватало знаний. Теперь все понимали: человек мог погибнуть, пользуясь «Пробкой», и жертва не расскажет, что произошло.

Трэвис следил за временем по своему телефону.

Прошло две минуты и тридцать пять минут.

Он немного расслабился.

Три минуты и десять секунд.

Пятнадцать.

Шестнадцать.

Пэйдж дернулась рядом с ним и втянула в себя воздух.

– Проклятье, – прошептала она и приподняла голову, лежавшую у него на плече. – Один за два… – Женщина потерла лоб, явно чем-то потрясенная. – Я все объясню, пока мы будем ждать самолет.

Прежде чем они вернулись в жилой комплекс, Пэйдж позвонила Бетани Стюарт – одной из самых молодых сотрудниц «Тангенса». В свои двадцать пять лет Бетани была едва ли не умнее всех остальных. Она взяла трубку после второго гудка и ответила бодрым голосом, хотя часы показывали четыре утра.

– Мне нужны досье отдела транспортных средств с фотографиями всех жителей города Орей, штат Колорадо. Выдели досье женщин в возрасте за шестьдесят и пришли на мой компьютер.

– Займет пять минут, – ответила Бетани.

Досье пришли через три, еще две минуты у Трэвиса и Пэйдж ушло, чтобы найти Кэрри Холден. Она перекрасила волосы в темный цвет, но в остальном мало изменилась. В Орее она жила под именем Ребекки Хантер.

В двадцать минут пятого они уже находились в воздухе. Хотя у «Тангенса» не было самолета в пределах Пограничного города, небольшой флот имелся на базе Национальной гвардии ВВС в Каспере, в десяти минутах полета.

Самолет «Гольфстрим V», в котором они летели вдвоем, мог взять на борт восемнадцать пассажиров. Голоса пилотов заглушал шум двигателей. Трэвис выглянул в иллюминатор, когда они набирали высоту, но внизу царил мрак. Ближайшие города представляли собой едва различимые пятнышки света далеко за границами зоны отчуждения, окружавшей Пограничный город.

Несколько минут они молчали. Когда самолет набрал нужную высоту, двигатели заработали в другом режиме, и разговаривать стало удобнее.

– Ты думаешь об этом, – сказала Пэйдж.

Она даже не стала задавать вопроса или уточнять смысл фразы.

Это поглощало почти все мысли Трэвиса в последнее время.

Он кивнул, не глядя Пэйдж в глаза.