Норман - Владимир Белобородов Страница 11

В управе в основном опрашивали Храма, поскольку Рамос и Лекам толком рассказать ничего не могли. Сухощавый старичок (смена Лысика уже закончилась) три четверти части задавал всевозможные, большей частью казавшиеся тупыми, вопросы. Основная масса вопросов витала вокруг недоброжелателей, которые могли бы оплатить заказ, но, поскольку все трое только пожимали плечами, разговор потихоньку зашел в тупик. Под конец старичок сказал, что претензий к ним не имеет, поскольку нападавшие явно были убийцами.

Выйдя из управы, решили разделиться. Храм пошел к Лысику домой – прояснить с глазу на глаз личности нападавших. Лекам с той же целью решил обойти нескольких старых знакомых. А Рамос на двуколке, стоявшей около управы, поехал искать сестру Арофьи, правда, перед этим пришлось убрать с дороги «подарки», которые оставил Барс, медленно дожевывавший овес из торбы. Встретиться договорились в ближайшем к дому трактире «Купеческий обоз».

Лекам с Храмом подошли к трактиру почти одновременно, внутри было пусто, лишь за дальним столиком, потягивая пиво, сидел Рамос.

– Ну что, как? – бухнувшись рядом на скамью, прорычал Храм.

– Хуже нет – приносить такие вести. Слезы. Истерика. Сказали, пришлют мальчишку сообщить, когда похороны. А у вас? Что-нибудь узнали?

– Эй, пышногрудая! Принеси еще два пива. Лысик уперся, ничего не говорит. Талдычит, что повторно обязательно придут. В общем, без толку.

– А у тебя, Лекам?

– Воины действительно серьезные.

– Ну это я, еще когда сталь звенела, понял.

– Храм.

– Ладно, молчу.

– Ну так вот, вернее всего это, как они себя называют, Орден сов, но полной гарантии нет. Где их «голова», никто не знает, но их там тщательно учат практически с пеленок. Находят беспризорников, покупают детей-рабов и дрессируют их, напичкивают магией, как самих, так и оружие. Если эти парни и попадаются живыми, то ненадолго, мозг превращается в кашу. Работают только ночью. Берут очень дорого, от тысячи золотых и выше. Исполнители кучкуются в больших городах, по два-три человека. Перед нападением тщательно узнают все о жертве. Случаев, чтобы жертва выжила, еще не было. Они будут присылать отряды, даже если заказчик снимет заказ или умрет. Дело чести. Найти можно только человека, который принимает заказ. Обычно это кто-то из ночной гильдии, но толку от него никакого, так как он передает информацию и деньги, относя в условное место – дупло в лесу или что-то в этом роде.

– Да, попали. – Храм с хлюпаньем отпил из кружки. – А ведь они за Норманом приходили.

– Объясни. – Рамос насторожился.

– Ну, ночью я их застал уже на лестнице, это мы потом переместились к кухне. А на втором этаже больше никто не спит. Раз они тщательно все узнают, то…

– Норман! – Рамос и Лекам вскрикнули одновременно.

Перевернув несколько стульев, побежали к выходу. Храм по дороге бросил серебряный трактирщику:

– Сдачу – пышногрудой!

Двуколка подскакивала на булыжниках, зубы всей троицы клацали, но, к счастью, ехать было недалеко. Влетев во двор, увидели блаженно лежащего на крыльце Нормана. Рамос схватил его за плечо:

– Сынок…

Норман открыл глаза:

– Отец. Вы уже приехали? А меня что-то разморило.

– Уф, напугал. – Лекам опустился на крыльцо рядом.

Размеренное течение жизни в нашем доме закончилось. Меня больше никуда одного не отпускали. Ладно хоть удалось отстоять право жить в своей комнате, отец хотел переселить к себе. На ночь к дверям и окнам прислоняли какие-нибудь предметы. Как объяснил Храм, чтобы брякнули, когда открывать будут. Что осталось неизменным, так это мои тренировки. Хотя нет, они стали значительно интенсивней. На похороны Арофьи нас не позвали, по-видимому, винили в ее смерти. К моей радости, теперь все и всегда ходили с мечами. Отец подогнал под меня один из своих поясов, и я гордо вышагивал по двору, придерживая рукой клинок. Это безумно веселило старших. Мой меч осматривали всей компанией. Вердикт вынесли такой: очень дорогая вещь, сталь явно гномья, в ручку вставлен камень, как оказалось, неспроста, это магический артефакт. Точно узнали, что он не позволяет мечу тупиться (били по лезвию топора), подгоняет свой вес под руку владельца (для каждого из нас вес меча оказался идеальным), возможно, укрепляет (проверять я не дал, Храм хотел попробовать на изгиб), ну и что-то еще. Лекам оценил стоимость меча приблизительно в пятьсот золотых (хотя, может, и больше), наш дом стоил ненамного дороже. Такие камни, как оказалось, иногда нужно подзаряжать у магов, но мой был заряжен. Тренироваться с моим мечом Храм мне не разрешил:

– В битве хорошо, конечно, что меч весит столько, сколько удобно тебе, но на тренировке надо развивать кисти, – сказал он, подливая в мой полый деревянный меч еще немного свинца.

Через два дня Лекам поехал за своей племянницей, правда, все эти два дня ходил в раздумьях, стоит ли везти ее домой в такое тревожное время? Сомнения развеял Храм:

– Ты представляешь, что она тебе устроит, если ты оставишь ее на каникулы в академии? Я за твою жизнь в этом случае не ручаюсь. Да и каникулы – всего десятина, время у нас есть.

– Хра-а-а-а-м! – Визжащий клубок серой материи запрыгнул чуть ли не на голову орку. – Храмочка, как я по тебе соскучилась! Вырасту – обязательно пойду за тебя замуж!

– А вдруг я тебя не возьму?

– Да куда ты денешься?

– Ну разве что третьей женой.

– Фу, какой. – Нейла отстранилась от орка.

– Господин эн Ровен. – Резко изменив поведение, скромно присела она в книксене перед подходящим отцом.

– Да я тебе… – Отец взялся за стоящую рядом метлу.

Нейла прыгнула ему на шею и чмокнула в щеку – он обнял ее и закружил.

– Та-а-ак! – Девушка обошла вокруг меня.

Я стоял по пояс голый, с деревянным мечом, только что отрабатывали «защиту беременного гоблина».

– А это кто у нас? – Она ткнула в мой бицепс пальцем.

Надо сказать, что к этому времени стараниями Храма я приобрел некоторую форму, избавился от «рюкзака спереди» и подкачал все, что можно.

– Раньше, значит, бежал ко мне, кричал: «Нанья, нанья!», а теперь стоит как истукан и даже не обнимет, такой… Мм… – покосилась она на мой деревянный меч. – Рыцарь.

И вдруг подпрыгнула, чмокнула меня в нос, потом прижалась щекой к моей груди и журчащим голоском проговорила:

– Как я скучала-а-а, лупоглазик, ты бы знал. Я рада, что ты выздоровел.

Отстранилась от меня, сдула упавший на лоб локон и, глядя в глаза, сказала:

– А ты уже не такой лупоглазый, дядя Храм, у тебя появился конкурент!

Сердце готово было выпрыгнуть: Нейла! Нейла! Я вспомнил ее!