Мы пришли - Сергей Протасов Страница 11

К тому же из Морского Генерального штаба пришла телеграмма, извещавшая, что французы отказались пускать наши корабли в Диего-Суарес, под давлением протестов Японии по поводу нарушения нейтралитета, к которым присоединилась также и Англия. И теперь, вместо хорошо оборудованного порта с нормальной ремонтной базой, где измотанные более чем двухмесячным плаванием моряки могли бы полноценно отдохнуть, попутно подлатав свои корабли, русским эскадрам предстояло встретиться у острова Нуси-Бе на западном побережье Мадагаскара.

Кроме этой имелся также целый ворох телеграмм с уже привычными предупреждениями о возможных атаках японцев как с парусных шхун, с установленными на них торпедными аппаратами, так и крейсерами с минами, прошедшими якобы Малакский пролив в сопровождении отряда миноносцев. Сообщалось также, что отряд Фелькерзама стоит у Нуси-Бе с 15 декабря.

Русские корабли бросили якорь на внешнем рейде Диего-Суареса, чтобы дать командам небольшую передышку. Сигнальные вахты на всех кораблях, на всякий случай, были усилены, выставлены противоторпедные сети, а в море несли дозор, сменяя друг друга, «Аврора» и «Дмитрий Донской».

После двухдневной стоянки с увольнениями на берег приступили к погрузке угля. Приняли полный запас в угольные ямы кораблей, и загрузили трюмы транспортов под завязку, используя портовых грузчиков. После этого двинулись к Нуси-Бе, на соединение с Фелькерзамом. Принятый транспортами уголь (почти 30 000 тонн) адмирал объявил неприкосновенным запасом, очевидно, под влиянием постоянных жалоб тыловиков на трудности со снабжением и предвидя дальнейшие осложнения, по мере приближения к театру боевых действий.

Во время стоянки пришел «Алмаз», доставивший мичмана Церетели и точные сведения о месте стоянки отряда Фелькерзама. Планировалось, после объединения эскадр и переборки главных механизмов, дать несколько дней отдыха экипажам и немедленно двинуться во Владивосток, но эти планы были нарушены.

19 декабря была получена телеграмма из МГШ с предписанием дождаться прибытия отправленного вдогонку нашей эскадре отряда капитана первого ранга Л. Ф. Добротворского в составе крейсеров «Олег», «Изумруд», «Рион», «Днепр» и нескольких миноносцев, застрявших по техническим причинам в бухте Суда на Крите. Кроме того, на Балтике заканчивалось формирование третьей тихоокеанской эскадры Н. И. Небогатова, состоящей из старого броненосца «Император Николай I» и трех броненосцев береговой обороны – «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин» и «Генерал-адмирал Апраксин». Рожественскому запрещалось идти на Дальний Восток, не дождавшись этих подкреплений.

Причем из всех этих кораблей лишь крейсер первого ранга «Олег» и крейсер второго ранга «Изумруд» были действительно ценными боевыми единицами. Два остальных крейсера были переоборудованными скоростными пассажирскими судами со слабым вооружением, а броненосцы были тихоходными и устаревшими, со старой или неудачной артиллерией, уже изрядно расстрелянной за годы их службы в учебном отряде, и неважной мореходностью, то есть, скорее, явились бы обузой для эскадры, нежели ее серьезным усилением.

Не желая терять время, чтобы не дать японцам отремонтировать свой флот после длительной осады Порт-Артура, адмирал отправил в Петербург депешу, в которой объяснял свою позицию и сообщал, что выйдет, как только закончит переборку механизмов. На что в ответ получил очень резкую телеграмму с категорическим приказом ждать.

В ответ на телеграфный запрос о сроках прибытия транспорта со снарядами был получен ответ, что в ближайшее время он выслан быть не может. Не возымели никакого действия и телеграммы о том, что в результате учебных стрельб боезапас на некоторых кораблях сократился больше чем на треть, а часть имевшихся снарядов была с заводским дефектом.

В итоге телеграфная перепалка с Петербургом привела лишь к расширению задач для эскадры Рожественского. Теперь ей предписывалось, ни много ни мало, после получения всех подкреплений «завладеть господством над морем».

Пока адмирал воевал с начальством, его штаб внимательнейшим образом изучал доставленные мичманом Церетели сведения, касательно маневров Английского королевского флота, и все последние достижения в вопросах морской тактики. С особым вниманием прорабатывался вопрос сосредоточенной стрельбы отрядом кораблей по одной цели, применительно к нашей эскадре. Уже к 25 декабря соображения по этому поводу были представлены Зиновию Петровичу, который к вечеру этого же дня одобрил проект в основных положениях, но рекомендовал доработать в области связи и передачи данных для стрельбы на другие корабли отряда.

На переходе вокруг Мадагаскара из Диего-Суареса к Нуси-Бе провели учебные стрельбы из всех калибров и маневры на больших ходах (до 15 узлов). Результаты были вполне приемлемыми, правда, снова на дальностях до 20–25 кабельтовых. На больших дистанциях точность стрельбы по-прежнему резко снижалась, так как выцеливать на глазок уже не получалось, а стрельба по данным, полученным от новых дальномеров, еще не была освоена в должной степени.

Зато детские болезни шестидюймовых башен удалось устранить совместными усилиями корабельных артиллеристов и инженеров с Балтийского завода, шедших с эскадрой. Теперь они выдавали аж до пяти выстрелов на ствол, правда, лишь до израсходования оборудованных в башне кранцев первых выстрелов (первые пять-шесть минут боя), после чего скорострельность снижалась до вполне приличных четырех выстрелов за минуту. Но зато этот темп теперь можно было держать, пока не кончатся снаряды в погребах.

Увеличения скорострельности удалось добиться благодаря изменениям в подаче снарядов. Были полностью убраны откидные лотки. Теперь снаряд из нории попадал на неподвижный лоток, откуда его забирал снарядный номер расчета башни. Это небольшое упрощение конструкции многократно повысило надежность всей установки [3].

Башни главного калибра также подверглись небольшим доработкам, и теперь они исправно выдавали минимум два залпа за три минуты, без каких-либо заминок. Максимальным был результат носовой башни «Суворова», давшей три прицельных залпа за две с половиной минуты. Механику зарядки орудий отладили как часы, убрав механические прибойники и заменив их ручными. Это позволило отказаться от процедуры качания стволами при открывании и закрывании затвора.

Дело в том, что на русских тяжелых орудиях был установлен одноступенчатый шестисекторный затвор системы М. Ф. Розенберга, который можно было открывать только вручную, для чего нужно было сделать 27 полных оборотов тяжелым рычагом, на что требовалось не менее 20 секунд (это с хорошей выучкой расчетов). При этом орудие должно было иметь нулевой угол возвышения. После этого его ствол поднимали на семь градусов для заряжания (лишь при таком угле возможно было досылать снаряды и заряды с лотка в зарядную камору механическим прибойником), затем снова опускали орудие на ноль, для закрывания затвора, снова 20 секунд. И лишь после всех этих манипуляций придавали стволу нужный угол возвышения. Предпринятые меры существенно упростили заряжание орудий, кроме того, теперь зарядные картузы не рвались на лотке. Правда, для этого пришлось выполнить круглые вырезы диаметром 127 миллиметров в тыльной броне боевых отделений башен по направлению осей орудий при угле склонения минус 2 градуса (для удобства досылания вручную).