Горец. Оружейный барон - Дмитрий Старицкий Страница 11

А тут и долгожданный дождик забарабанил в окно.

Здравствуй, весенний Будвиц. Как я по тебе соскучился.

В строевом отделе штаба ольмюцкой армии писаря отметили мое своевременное возвращение из отпуска и выдали направление на дальнейшее прохождение службы в свите королевского генерал-адъютанта, к которой я, оказывается, уже месяц как приписан. Все же я флигель-адъютант короля, как ни крути. Логично… Но как же бронепоезд?

Снова ловлю извозчика и двигаю во дворец. Все равно мне туда почту передавать от маркграфа. Заодно все и выясню.

Генерал Онкен был на месте и принял меня незамедлительно, не маринуя в «предбаннике», который находился в боковом крыле дворца, оформленного хотя и пафосно, но без излишеств.

— Ваше превосходительство, — задал я вопрос, когда формальности с почтой и эшелоном были улажены, — я теряюсь в догадках и осмелюсь вас спросить, что значит мой перевод в вашу службу? Насколько я помню, король назначил меня командиром бронепоезда прорыва. Пока меня не было, произошли изменения?

— Все очень просто, Савва, — снизошел генерал-адъютант до объяснений. — Как младший флигель-адъютант ты в моей службе уже навечно. Все остальные назначения будут оформляться как персональные прикомандирования. И пока бронепоезда еще нет, то ты служишь здесь. И первое мое к тебе задание — проконтролировать процесс конструирования бронепоезда. У них там такие споры по выбору паровоза, что я еле от них сбежал. Так что тебе и карты в руки — идея твоя, и лучше тебя никто из нас не сообразит, что там нужно. Действуй. Предписание получишь в канцелярии. Оно уже готово. Ясно?

— Так точно, экселенц, — гаркнул я.

— И не ори, — сделал мне Онкен строгое замечание. — Его величество этого не любит. Здесь не плац. Понятно?

— Так точно, экселенц, — ответил я нормальным голосом.

— Вот так-то лучше, — улыбнулся генерал. — Как отдохнул? Выздоровел? Готов к трудам?

— Так точно, экселенц, к трудам готов. Рана зажила. Только лопатка болит, зараза, перед дождем. А насчет отдыха… если считать отдыхом перемену занятий, то отдохнул хорошо.

— И где ты там перетрудился? — усмехнулся Онкен.

— Сначала дома пахал поле и заготавливал дрова на зиму. Потом меня припахал сам маркграф, и я для него половину отпуска чертил. Такой вот отпуск. Осмелюсь я задать еще один вопрос?

— Задавай. А насчет отпуска не прибедняйся. У других офицеров и такого отпуска нет. Война у нас, если ты помнишь.

— Так точно, экселенц, есть не прибедняться. А вопрос у меня такой: я приехал в Будвиц с женой и новорожденным сыном и хочу выяснить, имею ли я право поселиться в городе. Или мне придется жить в казарме отдельно от них?

— Ох, Кобчик, Кобчик… молодой ты да ранний, я смотрю. Когда сына успел сделать?

— Так еще перед призывом, экселенц. Сам удивился, когда домой приехал.

— А это точно твой сын? — усомнился генерал.

— Точнее не бывает, экселенц. Родинка у него за ухом такая, как у всей нашей породы.

— Пока ты на срочной военной службе, Кобчик, то обязан жить в казарме, — ответил генерал, вогнав меня в уныние. — Но… так как ты по чину приравнен к лейтенанту армии, то на тебя распространяются все льготы и привилегии армейских офицеров. Так что в городе или пригородах, где дешевле, ты проживать можешь, но… если не уложишься в квартирные выплаты, то доплачивать тебе придется из своего кармана. Ясно?

— Так точно, экселенц, — обрадовался я.

— Тогда сегодня и завтра тебе даю время на обустройство семьи, а в пятницу как штык с утра в депо. Направление и пропуск возьмешь в канцелярии — они готовы. Финчасть в подвале. Там теперь твое жалованье, подъемные, рационы и порционы, квартирные и прочие выплаты. Кстати, для твоего сведения — за Крест военных заслуг с этого месяца стали платить. Немного, но, надеюсь, для тебя не лишнее. Тем более что нижним чинам платят больше, чем офицерам. И за мечи добавка. А ты у нас формально старший фельдфебель, — подмигнул мне генерал. — Если у тебя все, то выметайся, у меня дел по горло.

— Это не все, экселенц. Рецкий маркграф пригнал со мной полный экипаж на бронеплощадку трехдюймовых орудий. Сказал, что все подробности в письме, но что его величество не откажет его светлости в «причастности Реции к такому великому делу». Это я его цитирую, экселенц.

— Ну и куда мне их девать, когда бронепоезда еще нет? Он только в проекте. Как бы в городе твои горцы от безделья чего не накуролесили… Ну, Кобчик… Вечно от тебя одни проблемы.

— Экселенц, осмелюсь предложить загнать их на это время на полигон. Пусть из пушек стреляют — тренируются. И от города далеко, и при деле.

— Тогда так… — генерал всего на минуту задумался. — На обустройство семьи тебе только сегодняшний день. Путь пока твои горцы сутки перетопчутся в вагоне, а вот завтра ты их лично отведешь на полигон. Пешим маршем. Вернешься из финчасти — возьмешь в канцелярии направление для них, и пусть майор Многан это время с ними возится. Заодно записку коменданту вокзала передашь, чтобы он обеспечил их на сегодня горячим питанием и завтраком с утра. Но чтобы к десяти ноль-ноль завтра вас в городе не было.

В последнем предложении генерала зазвенел металл. Добрый дядечка как испарился.

Взял под козырек. Старая армейская истина: инициатива имеет инициатора.

До полигона пешкодралом топали не торопясь около пяти часов. С двумя большими привалами. Хорошо еще, что в городе удачно тормознули конку с империалом на крыше в нужном нам направлении. Получилась небольшая обзорная экскурсия по столице королевства.

На одном привале костры палили и кипяток в котелках грели для лучшего пропихивания в глотку сухого пайка. Это вместо обеда. Хорошо, горцы народ неприхотливый. Жалоб, по крайней мере, я от них не слышал.

На всю команду из оружия только мой револьвер да традиционные кинжалы горных стрелков, напоминающие бебуты моего мира. Но обошлось. Варнаков нападать на большую кодлу блондинов в окрестностях не нашлось.

Семью мне помог пристроить комендант вокзала. Поспособствовало железнодорожное колесо в моих эмблемах. Гостиница железнодорожного общества «на вере» «Восточный экспресс» находилась недалеко от вокзала, где трехкомнатные апартаменты с кухней стоили как одноместная конура в отелях центра города. Все правильно, путейские инженеры в таких ведомственных гостиницах месяцами живут. А я вроде бы как «свой брат — железнодорожник».

Там я оставил семью с нянькой и денщиком, пока приходилось бегать на полигон туда-сюда. Денщик при них в качестве слуги и переводчика. Девочки по-огемски ни бум-бум ни разу.

Элика оглядела железнодорожную квартиру, требующую, откровенно говоря, хотя бы косметического ремонта, и спросила меня с упреком:

— Муж мой, а почему мы теперь живем в такой дыре после роскоши поезда?