Попала, так попала, или Невеста на двоих - Лана Мур Страница 12

– Не знаю, Грета, – вздохнула я, передавая ей пучки. – Я ничего не понимаю и ничего не помню, с тех пор, как Ладислав спас меня. Кто мои родители? Они могли быть знатного рода? Тогда почему Ладислав говорит, что он мой хозяин?

– Кто же знает, детонька, кто твои родители. Старый хозяин привез тебя из столицы. Махонькую, завернутую в пленки, но ты не плакала, а только внимательно всех рассматривала огромными глазищами. Хозяин только сказал, что нашел тебя подброшенной на порог дома и не смог отказаться. А кто бы смог? Стоило столько взглянуть в твои глазенки, на розовые щечки, и растаяло бы самое ледяное сердце. Потом хозяин унес тебя к себе. Что уж он там делал, кто знает, но вот только тогда ты и расплакалась. Будто отошла от оцепенения. Так что, никто Лиссонька не знает, кто твои родители. Может, и благородная девица. Согрешила, да и подбросила к первому же богатому дому, а может…

– Грета! Попридержи язык.

И откуда он только появился? Вроде и говорил негромко, но Грета сразу же как-то съежилась, а ведь наверняка хотела сказать что-то полезное для меня.

– Чего хозяин изволите? – всполошилась она, а я так и осталась сидеть на полу.

– Я попить спустился, – на какое то мгновение его взгляд задержался на мне, но потом Ладислава так перекосило, будто увидел перед собой особенно противного таракана. – Грета, пойдем со мной, у меня для тебя будут распоряжения, – взглянув на служанку более приветливо, чем на меня, сказал и, круто развернувшись, вышел.

Что я ему сделала? Грету увел. Неужели не хотел, чтобы я что-то о себе знала? Что он скрывает?

Благодаря попыткам Ладислава что-то от меня скрыть, желание узнать о себе больше разгорелось все сильнее.

ЛАДИСЛАВ

Заснуть никак не получалось. Я ворочался с боку на бок, но Мелисса никак не шла из головы. Что еще с ней сделать, чтобы забыть, выкинуть из головы. Отдалить от себя? Продать, чтобы больше никогда не видеть? Выдать замуж?

"Только не это!» – я даже не успел до конца додумать, как все внутри запротестовало.

Я не смогу. Не смогу не видеть ее, не слышать ее голоса. Не смогу знать, что больше никогда не встречу в коридорах. Только не это.

Захотелось пить. Я спустился на кухню и остолбенел – разметав юбки, на каменном полу стояла на коленях Мелисса и, склонив голову, отчего плавная линия шеи казалась еще более привлекательной, а выбившиеся из прически легкие каштановые завитки притягивали не только взгляд и мысли, но и руки, собирала рассыпанные травы.

Я не мог отвести глаз от изящных рук, от узкой гибкой спины, зажатой жесткими пластинами корсета. Но и видел, видел ее, не стесненную ничем, в золотом свете солнечных лучей, и теперь этот образ никогда не стереть из памяти, неважно как далеко отошлю его виновницу.

Воротник платья немного отошел и бросал на шею полную соблазнительных загадок тень, словно уговаривал одну за другой расстегнуть мелкие пуговицы, ровным рядом спускающиеся к самой юбке, затем раздернуть обе половинки и обнажить плечи. Такие хрупкие, такие беззащитные.

Я попытался сглотнуть, но было нечем – горло пересохло.

О, Светлейший! О чем я думаю!

Я зажмурился и помотал головой, стряхивая наваждение, только тогда расслышал голос Греты: – «…Так что, никто Лиссонька не знает, кто твои родители. Может, и благородная девица. Согрешила, да и подбросила к первому же богатому дому, а может…»»

Только не это!

Молнией пронеслось в голове.

Не знаю почему, но я не хотел, чтобы Мелисса знала о нашем родстве. Можно было подумать, что я боюсь за наследство, что она будет претендовать на свою долю, как дочь моего отца. Я задумался, но эти мысли не вызвали никакого беспокойства. Тем более, что Мелисса незаконнорожденная, что вообще ставит под сомнение какие-либо права на имущество. Дело во мне и моем отношении к ней.  Даже зная, что между нами невозможны никакие отношения, кроме братско-сестринских, претящих так, что становилось невозможно дышать, или же хозяин-рабыня, которые я предпочел, раз невозможны другие. Только так, защищаясь при помощи высокомерия от ее красоты, нежности и своей страсти, я мог удержать ее рядом. Она была мне необходима как воздух.

– Грета! – предупреждающе сказал я. – Придержи язык!

Служанка сначала замерла, а потом засуетилась, спрашивая что мне угодно.

– Пойдем, мне надо с тобой поговорить, – бросил я и, круто развернувшись, вышел из кухни, слыша за спиной тяжелую поступь кухарки.

Мы зашли в библиотеку, и я плотно закрыл дверь. Вряд ли Мелисса позволит себе подслушивать, но рисковать не стоило.

– Грета, – я повернулся, и служанка, ухватившись за обширную грудь, отступила. – Никогда! Слышишь? Никогда больше не заводи разговоров о происхождении Мелиссы.

– Хозяин Ладислав, так она сама спросила. Девчонка головой ударилась, ничегошеньки не помнит. Мучается страшно. Пожалела я ее. А ну как еще что натворит? Покалечит кого? Сил-то у нее, кажись. Много.

– Грета, – я приблизился на шаг к служанке, а она испуганно отступила, да еще и оглянулась, отыскивая возможность убежать. – Для всех Мелисса такая же служанка, как и остальные. Невольница. Рабыня. Отец умер, сохранив эту тайну. Неужели ты хочешь пойти против его последней воли?

– Нет, хозяин. Конечно, нет, – Грета подняла глаза, призывая в свидетели Светлейшего. – Но девчонку-то жалко. Сердце за нее болит.

– А если болит, то помоги ей побыстрее освоиться, покажи домашнюю работу. Может, и хорошо, что она память потеряла. Быстрее свыкнется со своей жизнью.

Мой голос звучал жестко, я бы даже сказал – зло. Что не укрылось от Греты и, бросив на меня последний испуганный взгляд, она поспешила уйти.

– Следи за языком, иначе выпорю! – бросил я вслед.

Просыпалась я медленно. Лениво потягивалась на широкой кровати в окружении множества подушек.

Спасибо Грете, вчера она проводила меня в комнату Мелиссы, иначе я ни за что бы не догадалась, что она находится в том же крыле, что и комната Ладислава, только на этаж выше. Ну и что же, я люблю высоту, а карабкаться по винтовой лестнице – как нибудь переживем. Зато какой вид открывается из моих окон! Всегда в отпуске мечтала о таком – море! Зеленовато-голубое, на поверхности золотистое от стелящихся солнечных лучей, оно блестело и вздыхало, явно скучая без меня.

– Я иду! – воскликнула морю, солнцу, ветру и, взметнув длинным подолом сорочки, побежала в ванную.

Да! У меня была своя ванная. Только за это я готова без устали благодарить Ладислава, что позволил мне остаться во вроде бы моей комнате. Я очень сомневалась, что у Греты или Верены есть свои ванные и не представляла, как бы стала мыться в каком-то корыте.

С удовольствием опустилась в каменную купель, и она сразу же наполнилась водой. Я с удовольствием поплескалась, потом понаблюдала, как вода стекает в появившееся отверстие – чудеса, да и только – и голышом вернулась в комнату. Подрагивая, от задувающего в окна свежего бриза, рылась в шкафу, разыскивая что бы надеть для купания – не платье же со множеством юбок и корсетом. Я только расшнуровываться до вечера буду.