Распад - Уолтер Йон Уильямс Страница 12

— Разве у нас есть выбор? — спросила леди Сан-Торас. — Вы же сами сказали: столицу надо отстоять.

— В нашем распоряжении достаточно кадров, чтобы экипировать флот заново, — возразил Торк. — Я предлагаю полностью сменить команды, как только корабли пришвартуются для пополнения боезапаса.

— Новые экипажи? — удивленно вскинулся младший командующий флотом Пеццини. — У них же не будет времени, чтобы освоить управление кораблем!

— А учить будет некому! — поддержал его лорд депутат Монди, отставной капитан и второй торминел в составе совета. — Как можно лишать флот офицеров, имеющих боевой опыт!

Торк покачал головой.

— Тактика боя давно утверждена, и опыт не имеет почти никакого значения. Что касается офицеров, то все пэры равны между собой — и это, милорды, тоже часть нашей утвержденной доктрины. — Лорд Пеццини попытался перебить, но голос председателя зазвенел столь грозно, что младший по чину покорно замолк. — У новых экипажей будет целый месяц до предполагаемой атаки, чтобы освоиться на боевых постах! Кроме того, они получат предварительную подготовку на виртуальных имитаторах!

Несмотря на многочисленные возражения, Торк в конце концов сумел настоять на своем. Новые команды должны быть сформированы на кольцевых станциях и немедленно начать виртуальные тренировки. Вопрос о назначении командиров также вызвал ожесточенные споры: у каждого из членов совета были в запасе свои кандидатуры на продвижение.

— Теперь мы должны назначить главнокомандующего обороной столицы, — объявил Торк. — Командующие эскадрами леди Чен и лорд Дофаг ещё молоды и не имеют опыта управления целым флотом. Нужен кто-то другой.

Проблема стояла остро: большинство опытных старших офицеров пали вместе с Ярлатом при Магарии. Кроме того, новым главнокомандующим должен был стать терранец, поскольку руководить ему пришлось бы с одного из выживших кораблей, а все они оказались терранскими. Опять-таки каждый из присутствовавших рекомендовал своих кандидатов, и обсуждение зашло в тупик. Лорд Чен, воспользовавшись случаем, все-таки предложил назначить свою сестру, но его никто не поддержал. После бурной дискуссии Торк отложил вопрос до следующего заседания.

— Если все пэры равны, — проворчал Пеццини, — то почему все назначения проходят с таким боем?

Совет перешел к проблемам снабжения, предоставив лорду Чену шанс отработать деньги, полученные от Мартинесов. Одному из их клиентов-судовладельцев достался выгодный транспортный контракт, а заводы Ларедо получили заказ на поставку современной лазерной коммуникационной системы.

— Вы заметили, как много контрактов в последнее время уходят на Ларедо? — шепнул лорд Пеццини. — Я всегда считал, что там обитают одни лишь пастухи и лесорубы, а выходит, что это настоящий индустриальный центр!

— Правда? — поднял брови лорд Чен. — Я не обратил внимания.

«Так ты спрашиваешь, почему мы проиграли при Магарии? — Лицо Сулы на экране выглядело ещё более осунувшимся, чем в прошлый раз. Она едва дышала — перегрузка явно превышала трехкратную. — Причин много. Во-первых, они хорошо подготовились и имели больше кораблей. Нас перехитрили… впрочем, Ярлата трудно за это винить — его план был наилучшим из возможных, учитывая имевшуюся информацию. — Девушка с трудом перевела дух, поморщившись от боли в сдавленной груди. — Главная причина в том, что мы слишком поздно рассредоточились… Им удавалось одним ударом уничтожать целые боевые соединения. Хотя тактика наксидов ничем не отличалась от нашей, все решило численное превосходство — они могли позволить себе такие потери».

Мартинес оживился, услышав подтверждение своих выводов. Согласие собеседницы ему льстило. Интересно, с какой вдруг стати? Она всего лишь младший лейтенант…

Сула снова тяжело вздохнула, и он внезапно осознал, что старается дышать с ней в такт. Здесь, на «Короне», перегрузка была не меньшей, и Мартинес, так же как и его собеседница, находился в амортизационном кресле.

Не можем быть вместе, так хотя бы страдаем одинаково, с удовольствием подумал он.

Новый вдох… Мартинес заметил озорной огонек в ее глазах. Сула продолжала:

«Недавно у нас в кают-компании зашел разговор о цензуре — о том, что правительство скрывает информацию о Магарии. Я сказала тогда, что факты скрывают не от всех, а только от тех, кому их знать не положено. Если народ узнает, то начнет действовать в своих собственных интересах, а не в интересах избранных, вот его и держат в неведении. — Она снова жадно глотнула воздуха. — Один из офицеров — не будем называть имен — возразил, что нельзя допускать паники среди гражданских, однако, мне кажется, не в панике дело. Гораздо страшнее то, что будет после паники, когда люди придут в себя и начнут думать. — Зеленые глаза девушки пристально взглянули в камеру. — Хотелось бы знать, что ты думаешь по этому поводу…»

Она мрачно усмехнулась и добавила:

«Интересно, что твой старый приятель лейтенант Фути оставит из моего письма, особенно из моих рассуждений о контроле над информацией и его целями… Впрочем, если вырежет, то этим лишь подтвердит мою правоту. — Ее улыбка стала шире. — Ладно, буду ждать ответа. Расскажи, как пройдут следующие учения».

На дисплее вспыхнул оранжевый символ конца связи. Очевидно, цензор предпочел опровергнуть антиправительственные измышления, оставив сообщение Сулы в целости.

Какая же она умница, с нежностью подумал Мартинес. Он перенес файл в свою личную папку, продолжая размышлять о цензуре. В общем-то обычное дело, и прежде ему не слишком часто приходилось об этом вспоминать, разве что как о досадной помехе, когда поступал приказ проверить почту кадетов.

Официальную цензуру он всегда рассматривал как своего рода игру. Власти наводят тень на плетень, а остальные увлеченно читают между строк, пытаясь разобраться, что же в действительности произошло. К примеру, призыв усилить внимание к государственным проектам мог означать, что сорваны сроки какого-то крупного строительства, а славословия в адрес чрезвычайных служб — крупную катастрофу, в ликвидации последствий которой эти службы задействованы. Похвалы отдельным министрам могли быть завуалированной критикой тех министров, чьи имена не упоминались, а критика заместителя крупного чиновника часто означала подкоп под его покровителя.

В этой информационной игре Мартинес считал себя экспертом, однако ни разу не задумывался, подобно Суле, о существовании каких-то стратегически целей: слишком уж непоследовательными выглядели действия цензоров. Иногда казалось, что они просто забавляются, вырезая фразы по случайному принципу, например, только те, где встречаются определенные слова, сами по себе вполне невинные.

Утверждение Сулы, что цензура имеет целью обеспечить монополию на правду для избранных, озадачило Мартинеса. Кто же эти избранные? С цензурой приходилось иметь дело всем и везде, даже в штабе командующего флотом Эндерби, все выступления которого просматривались. Получалось, что всей правды не знал вообще никто, и это, если вдуматься, было куда страшнее, чем теория Сулы о заговоре элиты.