НЗ. набор землянина - Оксана Демченко Страница 12

Еще утром, когда я лежала в обнимку с чистой тарелкой, мне казалось: в габе не бывает таких историй. Ну, на хрена вообще все технологии, если отчаяние так же слепо, слабо и неконтролируемо?

– Вася, – бормотала я сквозь зубовный цокот, – Ты можешь при мне постоянно, а? Ты ж-же умный. Ты ж-же сильный.

– Ответ частично положительный, по вызову явка при наличии свободного времени, – чеканил польщенный габарит. – Габберу полагается личный проводитель, уточняю: ваш отсутствует?

– Посмотри в акте.

– Формально имеется. Фактически не сканируем моими средствами опознания. Проверяю отчетность. Проверяю уровень свободных сделок. Проверяю частные и речевые договора. Проверяю кросс-ссылки.

– Какой ты умный, – льстиво заныла я.

– Отправлен гидом в туристический габ Грибовидной туманности, – в голосе габарита звучало отчетливое замешательство. – Договор речевой, контрактатор – габрехт в отставке.

– Вот лярва лиловая!

– Подтверждаю.

– О, повысь себе атипичность на пунктик.

Он аж загудел от удовольствия. Я перестала стучать зубами. Отпустило, и вовремя. Не могу же я кого-то отговаривать, если сама в истерике.

Грузовая колонна была величественна. Высь терялась в облаках, заслоненных тяжеленными корпусами крупнотоннажного и габаритного, помещенного на платформы или подвешенного под тяговыми автоматами. Все это металось, скользило, танцевало. Так слаженно, что глянуть в радость. Мой Вася – мошка в стаде слонов – лавировал, как бог. Мы возносились к свету сквозь тишину и мигания маячков. Номера балконов я не прослеживала, ярусы были разными – узкими, совсем плоскими, ячеисто-сотовыми, монолитно гигантскими с громадой ворот. Семьдесят первый балкон находился под потолком. На краю перил стояла типичная такая Гюльчатай из арабских сказок – в белом просторном одеянии, укутанная до глаз. На голове узорный тонкий платок, покрывающий плечи. Из-под платка вьются змейки кос, достигают колен и завершаются золотистыми шариками украшений. Гюльчатай рослая – чуть выше меня. Трогательно стройная. Глаза у неё огромные, человеческие. Но ужасно, окончательно пустые. Улететь бедам вниз, а душе вверх мешает бездушный габарит: он накрепко вцепился в сумасшедшую и ожидает моего прибытия.

– Кто такая? – спрашиваю, присаживаясь на узкие перила и опираясь ногами в седло Васи.

– Нет данных. ДНК вне единой базы. Ведем несистемный поиск вариантов, все предыдущие попытки анализа не дали результата. На опрос не отзывается. Предполагаем нарушение речевой функции.

– Да уж, с атипичностью у вас облом. – Я покосилась на Гюльчатай и сообщила ей, что выбрала имя для общения – ну, это самое. Молчит, зараза. А вдруг тут вообще другая сказка? Ладно, пока пробуем свои идеи, чужих все равно негде занять. – Он бросил тебя? Давай рассмотрим вариант: просто накладка и он забыл. Вас таких много при нем? Или я все путаю и те то думаю? Видишь ли, сегодня день потеряшек. Любящие родители умудрились не заметить пропажу младенца в тонну весом. Мы их нашли, уж как радовались, не передать.

– Потерял, – глаза обрели осмысленность и наполнились надеждой. – Божественный потерял и страдает.

Блин, урод, если не страдает. Голос у этой Гюль глубокий, бархатный. Рыдает она искренне, глазищи – обзавидоваться можно. Серо-синие, с переливом. При перемене света они меняются как хамелеон к зеленому и лиловому. Рисунок радужки узорный. Кожа нежнейшая. Ресницы вообще, укорачивать впору: в брови упираются и царапают край ткани платка. И все это совершенство под завязку набито лебединой верностью, как подушка – пухом. Значит, головой вниз без вариантов, с восторгом грядущей встречи. Кто такой циник? Лебедь со встроенным стоп-краном, ага…

– Гюль, давай спустимся, сядем и спокойно обсудим, как тебе поскорее найтись.

– Взрослое трудоспособное существо, чьи данные не включены в базу, имеет право на час утилизации окислителя, – вмешался Вася. – Затем оно либо выдворяется в габ-центр для дальнейшего разбирательства, либо получает новый код и направляется для найма по списку имеющихся запросов. – Он помолчал и добавил: – Я предупредил. Еще есть десятая доля часа на принятие решения.

– Имя у тебя есть? – заторопилась я.

– Нет, – тихо и обреченно выдохнула Гюль и взгляд её снова стал пустыней. – Божественный зовет, и мы знаем, кого. Зачем имя?

– Вася, у неё тип метаболизма со мной совместим?

– Подтверждаю.

– Гюль, я приглашаю тебя в гости до выяснения нашего дела, – улыбнулась я. – Я же габбер и имею право на гостей.

– Бесплатно? – заморгала жертва галактического домостроя, упрямо глядя вниз.

– Совершенно. Не считая трепа и сказок. Ты сказки как – знаешь? В моем мире всякие Шахер-роскошные-зады могут травить до бесконечности про принцев и коварных джиннов.

– Петь умею, играю на любых инструментах, – заморгала она, торопясь стать полезной гостьей. – Только ваши божественные не должны звать, и я не смею смотреть на иных божественных. И еще…

– Договорились. Садись на габарита и поехали в гости.

Мы спускались молча. Эта роза звездных пустынь страдала и роняла слезы. Я просто думала, вследствие чего и попросила Васю доставить нас на запретный девятый уровень. Там я подняла на уши весь хренов инспекционный отдел и закатила скандал, требуя прямой канал на безымянного Тэя.

Думаю, красавчик так не икал с рождения. В электронной плоти проекции он явился хмуро-кривобокий от изжоги.

– Однако ты доставуча, Сима. Две минуты даю.

– Вот безымянная жертва семейного неравенства. Имени нет, ДНК вне базы, упакована, изволь оценить, как гусеница для спячки. Соответственно, примет опознания ноль. Оставлена тут по ошибке или по умыслу. Сейчас я пробую понять, как давно она пострадала за свою любовь. И кто счастливо отбыл под сплошным покровом ткани.

– Так, – из Тэя будто кинжал вынули, он бодро распрямился. Осмотрел паранджу – я не понимаю в терминах, тем более местных, вот и думаю знакомыми – и хмыкнул. – Дело ясное, туманность Гриба надо проверять, самый дальний от вас уголок. Там много особых укладов и сектантских закрытых мирков. Спроси о времени вне семьи.

– Гюль, как давно божественный удалился из виду?

– С вечера страдаю, – вздохнула она. – Вроде был отклик, он привел меня к балкону. Стало бессмысленно искать. Нет сил, нет света души его.

– Блин… поэзия, её налево. Тэй, с тебя пирожок. Как найдешь адрес божественного, дай знать. Тут человек сохнет. Отбой.

– Окислитель на время следствия мы выделим, – поморщился Тэй. – И стандартное питание. Сима, ты… как бы сказать-то… с немыслимой скоростью выбираешь гостей. Ты… – Он аж скрипнул зубами и отмахнулся. – А, сама разбирайся. Отбой. Я черкну Чаппе, что следует, и не впишу, что не следует.

С тем и сгинул. Умеет, гад, сделать важное лицо. У меня затрещало в извилинах. Что прямо сейчас сказал коварный генерал без имени? Что я дура. Краткий перевод кристально прозрачен, полный не поддается расшифровке. Ну и в сад его. Я помахала ручкой Васе, поманила Гюль и зашагала к дому. Седьмой уровень, рукой подать. Упакованное в ворох ткани недоразумение тихо шелестело следом. Спорю на любимую иглу Страшилы мудрого: она бы свалила немедленно, умей она ходить одна, а не следом за бараном. Ну, или за мной, раз бараны все отвалили. Без ведущего Гюль сразу впадет в ступор. Как она до балкона-то добрела, прячась от всех-всех-всех…