Корректировщик. Блицкрига не будет! - Георгий Крол Страница 12

Так продолжалось до конца февраля. Несколько раз мне казалось, что мозги высохли и больше я ничего не знаю, но в дверях появлялся человек, передавал очередной список вопросов, и всё шло по-прежнему. Время остановилось. Сработал эффект «кругов на воде». Стоило дать какую-то информацию, как возникала куча дополнений и уточнений. О результатах этой писанины я не знал ничего. И, возможно, ещё долго не узнал бы, не встреть я 1 марта этого кретина.

Нет, мужик был красавец. В форме майора НКВД, китель тёмно-зелёный, бриджи синие, сапоги сияют… И млел он от себя любимого, как красна девица перед зеркалом. Чего он делал у этого НИИ, откуда я вышел, не знаю. Но чёрт меня дёрнул сорвать цветок с клумбы и, проходя мимо, сунуть ему в руки со словами: «Для прекрасных дам!» Несколько проходивших мимо девушек прыснули, а поднимавшийся по ступеням мужчина закашлялся, явно стараясь спрятать смех.

Майор побелел, потом покраснел и заорал:

– Эй, ты. Ко мне бегом. Немедленно.

Ну, я глянул через плечо и сел в машину. И забыл о нём через минуту. А он обо мне – нет. День окончился как обычно, утром всё повторилось, как всегда: утро в НИИ, возвращение в общагу, обед, тренировка. Где-то около одиннадцати в дверь постучали. Серёга был ближе, он и открыл… И улетел вглубь комнаты, а вслед за ним ворвались трое в форме НКВД. Ворвались и замерли. Серёга стоял у окна на одном колене, и в каждой руке у него было по «ТТ». И когда успел достать?

– Стоять! – сказал он очень спокойно. – Предъявите документы, или я буду стрелять.

– Опустите оружие! Я младший лейтенант НКВД Степчук. У меня ордер на арест гражданина Доценко Егора Петровича.

– Это я, – не давая Серёге открыть рот, сказал я, – а в чём меня, собственно, обвиняют?

– Во всесоюзном розыске, и не знаешь? – сипло сказал младшой и снова посмотрел на Серёгу. – Уберите оружие.

Сергей опустил пистолеты.

– Я старший лейтенант, – он на секунду запнулся, – Голубев. Кто подписал ордер на арест?

– Майор НКВД Толстой, – сказал младший лейтенант так, будто майор был звездой первой величины.

– Я немедленно доложу о ваших действиях, – сказал Серёга.

– Докладай, докладай, – теряя к нему интерес, огрызнулся Степчук, и уже мне: – Пошевеливайся, а то мы поторопим.

Через две минуты мы шли к выходу. Было тихо, большинство людей спали или были на дежурстве. Я видел только пару часовых у ворот, и всё. Меня запихнули в «воронок» и повезли. В полной темноте мы подъехали к большому зданию, и меня поволокли внутрь. Тут они уже не церемонились. Тут они были у себя. После нескольких пинков и толчков я, со скованными сзади руками, сидел на табурете в камере для допросов. А напротив, за столом, сидел тот самый красавец-майор и скалился.

Степчук подошёл к нему, они обменялись парой фраз, и Степчук, чем-то довольный, пошёл к выходу. Двое, что были с ним, остались у меня за спиной. Ещё один, здоровяк с дебильной мордой, стоял справа от стола.

– Вот и встретились, – снова оскалился майор. – Давай рассказывай.

– О чём? – спросил я, с интересом глядя на него и внутренне настраиваясь на «беседу».

– Как ты собирался убить товарища Сталина. Вместе со своими сообщниками. За японские деньги. Давай, колись.

– Дурак ты, майор, – сказал я, светло улыбаясь. – Ты хоть что-то про меня узнал, кроме имени у вахтёра в институте? Откуда твои дуболомы меня вывезли, знаешь? Ничего ты не знаешь, а стоило бы.

Майор побелел от злости.

– Значит, ты умный. Ну, да у меня и умные, и сильные, и гордые – все говорят. Что МНЕ надо говорят. И лучше говори по-хорошему, а то, – он кивнул дебилоиду.

Тот поднял резиновый шланг и, размахнувшись, ударил меня по животу. Пацан. Да если я готов, меня можно бейсбольной битой лупить, а я стопроцентно готов. Они явно ожидали, что я согнусь, заору или свалюсь на пол. Двое стоявших сзади, одновременно с ударом, крепко взяли меня за плечи, не давая упасть. Так что реакция на первый удар их не удивила. Просто майор дал знак продолжать, и этот эритрично-торпидный урод минут пять бил меня по животу и ногам.

И перестал. Реакция была непривычной. Я не орал, не терял сознания, не пытался упасть. Сидел и смотрел на этого потенциального покойника – майора. А он уже разозлился, и теперь меня обрабатывали двое, а держал один. А я думал о Серёге. Уверен, он уже связался с кем надо, а значит, надо продержаться чуть-чуть. Майор чего-то орал, меня опять били, но лицо не трогали, что интересно. Как оказалось, это он оставлял для себя.

Подскочив, он от души врезал мне по скуле. Чёрт, ещё зуб выбьет, кто его знает, какие тут стоматологи. Майор разошёлся, двинул ещё раз и ещё. А потом я уловил изменение обстановки. За закрытой дверью что-то происходило. А этот урод всё бил и бил. Не то чтобы я совсем не чувствовал боли, но сознания не терял и поворачивал голову так, чтобы удары наносили только внешние повреждения. Так что зубы я сохранил. В дверь застучали. Избиение прекратилось, один из палачей открыл. И отступил внутрь перед четырьмя крепкими ребятами с кубарями в малиновых петлицах.

На лице майора отразилась досада. А вот следом удивление, а за ним и испуг. Я повернул голову. Вслед за сотрудниками ГБ вошёл Берия. Посмотрел на меня, потом на майора и спросил:

– Что тут происходит?

– Вот, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга, задержали заговорщика. По поручению японской разведки хотел убить товарища Сталина. Вот его показания, только подписать он пока не успел. Это целая организация, Степчук поехал за вторым, а потом они назовут остальных.

– И кто второй? – внешне спокойно поинтересовался Берия. Будь майор умнее, наделал бы в штаны со страха. Но дурак, он и есть дурак.

– Второй – старший лейтенант Голубев, подробностей пока не знаю.

– Отпустить, – коротко приказал главный гэбист, и меня тут же отпустили.

Я встал. Цепь у этих старых наручников длинная, что твоя скакалка. Я подпрыгнул и перевёл руки в положение спереди. Майор дёрнулся назад, двое его подручных – вперёд.

– Отставить, – Берия уже кричал. На роже майора снова появилось беспокойство.

– Позовите Голубева.

Серёга зашел в камеру через минуту. Глянул на меня, и на скулах у него заиграли желваки.

– Ты этого старшего лейтенанта хотел арестовать, засранец?

Всё. Теперь майор действительно испугался. До дрожи испугался, аж зубы застучали. А Берия подошёл к нему вплотную и начал орать:

– Ты куда залез, идиот? Ты где арест произвёл, паршивец? Ты в хозяйстве Власика человека арестовал, понимаешь? Твои костоломы вообще думать разучились? Ты кого в заговоре обвинил, знаешь? Его на утро товарищ Сталин пригласил, лично, а ты что творишь?

Я думал, у Лаврентия Павловича удар будет, так он покраснел. Или пенсне расплавится. Но нет, обошлось. Он успокоился так же резко, как и начал грохотать.