Чужой: Холодная кузница - Алекс Уайт Страница 12

– Я просто хотел познакомиться с вами лично, – с улыбкой говорит директор, переступая порог.

Он держит в правой руке пачку сигарет и блестящий серебристый коробок спичек. Блю трудно разобрать детали, но, судя по ухоженной внешности Садлера, спичечный коробок, вероятно, дорогая реликвия. Нормальные люди пользуются дешевой зажигалкой – но только не этот клоун.

– Здесь нельзя курить, – заявляет она.

Он вызывающе кладет сигареты и спички рядом с ней на тумбочку, и улыбается.

– Я бы не посмел, – отвечает Садлер, а затем пристально смотрит на Блю. – Я не ожидал, что вы такая…

Блю ждет, что он скажет «хрупкая».

– …черная.

– Вы сказали, что занимаетесь кадрами? – интересуется Блю, думая, как доложить об этой беседе.

– Да, но не обижайтесь. Это «специальные кадры». Высокосекретные активы, такие как вы, поэтому мы можем пропустить традиционные абсурдные стажировки. Вы сами знаете, как это бывает. Иногда можно и не следовать правилам, особенно если находишься так далеко от Земли, – говорит Дориан и прищуривается. – Вы меня извините, просто после той арийской куклы, в которой вы передвигались, у меня сложилось о вас неверное представление.

Блю выдыхает с сердитым шипением:

– Ладно, хорошо… мы познакомились, директор Садлер, – произносит Марсалис, и ее голос уже не такой сильный, как голос Маркуса. – Но сейчас я отдыхаю, поэтому буду вам признательна, если вы меня покинете.

– Я плохо запоминаю лица, – говорит Дориан, лениво помахивая рукой перед своими глазами, будто с ними что-то не так. – И мне трудно интерпретировать эмоции синтетика. Вы когда-нибудь сталкивались с такой проблемой?

– Это не имеет значения, можете вы интерпретировать выражение лица Маркуса или нет, директор, – говорит Блю. – «Вейланд-Ютани» платит мне за научную проницательность, а не за актерское мастерство. Пожалуйста, уходите.

– Хорошо-хорошо, – соглашается Дориан, поднимая руки и отступая. – Я не хотел вас беспокоить. Если вам что-то понадобится, имейте в виду, что я остановился в конце коридора.

– Вы на обзорной палубе? Вообще-то это не спальня.

– Я ее немного модифицировал, – говорит он. – Мне нравится вид на солнце.

– Да, – соглашается Блю, вспоминая зрелище горящего газа через панорамные черные окна. – Всем нравится. Вот почему это общая зона.

– Я долго не задержусь на станции, – успокаивает Садлер. – Как и у вас, у меня есть некоторые особые потребности для своего жилого помещения, и мне нужно иметь место, где я смогу развернуться, – принести туда кучу архивных записей.

«Твои “особые потребности” не имеют ничего схожего с моими, болван».

– Но если кто-то заскучает по виду из окна, – добавляет он, – я придерживаюсь принципа открытых дверей. Не стесняйтесь и приходите в любое время, чтобы поболтать или отдохнуть. Я люблю компанию. Если вам когда-нибудь захочется поговорить…

– Не захочется.

– …о том, что случилось с мисс Кото… – продолжает Садлер, но тут же замолкает после ее комментария. – Извините, вы правы. Мне лучше уйти.

Она отреагировала. Она знает, что отреагировала. Ей не так легко контролировать свое лицо, когда она находится вне Маркуса. Ее выражение словно спрашивает: «И что же случилось с моим боссом?»

– Я сам только что получил эту новость. Они прислали сообщение на мой терминал во время демонстрации проектов. – Дориан убирает руки в карманы костюма. – Мисс Кото была арестована и отправлена в административный отпуск. Она попалась на том, что принимала платежи от старого конкурента и присваивала средства Компании, что серьезно нарушает условия контракта. Мне жаль вам это сообщать, но ее поймали за руку.

Легкие Блю превращаются в глыбы льда. Она прикрывает панику слабым покашливанием.

– Это ужасно.

И это действительно так. У Элиз есть семья. Блю представляет чувства детей, когда они видят, что их мать уводят. Элиз не сможет защищаться. Конечно, ее не посадят в тюрьму общего режима. Нарушение контракта и последующие суды высосут из нее все имеющиеся средства. Блю надеется, что у нее припасены какие-нибудь сбережения на такой «черный день», как этот.

– Не то слово, – соглашается он. – Какая жалость.

– Ладно, спасибо вам за то, что передали мне новости, – говорит Блю. – Что дали мне знать. Мне правда нужно отдохнуть, так что… уйдите.

– Как хотите, – он поворачивается к выходу.

– И еще, директор Садлер, – говорит она, пытаясь сохранить уверенный голос.

Он поворачивается.

– Я была бы признательна, если бы вы больше никогда не приходили в мою комнату.

Садлер колеблется:

– Мне интересно, почему Кото это сделала? У нее было все: власть, влияние… Черт, это место фактически ей принадлежало. Разве у нее не было достаточно денег, чтобы не прибегать к воровству, которое поставило крест на ее карьере?

Он уходит, не дожидаясь ответа.

У Марсалис есть подозрения о мотивах Элиз. Когда Блю занималась исследовательской работой в университете Джонса Хопкинса, и ей поставили диагноз «синдром Бишара», по иронии об этом стало известно средствам массовых информаций. «Выдающийся генетик страдает редким генетическим заболеванием». В мире было диагностировано еще двенадцать случаев. Все эти люди были детьми колонистов и астронавтов. В итоге Блю стала предметом многочисленных статей об ответственности властей за ее судьбу и предоставлении доступа к самым большим медицинским ресурсам и умам страны. [13]

Вначале она верила в светлый исход истории, проводя свои собственные исследования в лабораториях Земли. Она находила корпоративных партнеров, пытаясь раскрыть тайну заболевания и найти лечение без общественного героизма, но вскоре окончательно погрязла в работе и стала искать все более отчаянные решения. Она занялась самолечением, после чего потеряла свой круг общения.

А потом Блю познакомилась с Элиз Кото, которая говорила: «Я знаю, где вы можете найти лекарство». Она отправила Блю к звездам, в эту адскую небесную яму. Блю помнит боль, которую испытывала в свои первые дни на станции. Она помнит пронзительный крик первого ловца и ужас, который охватил ее при виде лицехвата. Она представляла себя героиней путешествия.

Если бы только она смогла дойти до конца, она бы снова стала здоровой.

Но ловцы стали инструментом, а вся поездка – работой.

Она осознала, что они предъявят суду записи Элиз. Вероятно, они уже обыскали ее дом. Как скоро они найдут секретные сообщения, переданные Блю? Насколько осторожна была Элиз? Они увидят только фотографии, или также найдут и шифры?