Глубокий поиск. Книга 2. Черные крылья - Иван Кузнецов Страница 13

Появление Ольги Семёновны стало приятным сюрпризом. Трудно сказать, на каком этапе специалисты из группы слежения подключились к операции по моему внедрению. Может, совсем недавно, из-за того, что я до сих пор не вышла на связь как положено. Смотреть со стороны могут и мои девчонки, но опытный оператор слежения сделает это гораздо точнее, потому что девчонки больше тренированы на диалог.

С другой стороны, может, так и было задумано, чтобы за мной постоянно приглядывали издали: так работать безопаснее.

Итак, наши всё же осведомлены о моих делах. Уже легче! И я не одинока.

Остался жутко неприятный осадок от собственного промаха, да ещё на виду у старших товарищей. Стыдоба! Больше я ни разу не совершила подобного.

С того дня я регулярно уходила для одинокой медитации на зелёную луговину. Отрабатывала техники, почерпнутые у лам на коллективных молениях, которые я по-прежнему посещала, пропуская только ночные и те, что приходились на время обеда с немцами. Мне, конечно, хотелось поучаствовать в тех вылазках, что совершали участники экспедиции по соседним горам и монастырям, но они отказывались брать меня с собой: мол, условия слишком суровые, идти надо быстро, и я не поспею за их размашистыми мужскими шагами. Возразить было нечего. Тогда я стала аккуратно прощупывать, чем же они там заняты, эти исследователи. Оказаться даже и пойманной за таким занятием вовсе не опасно: детское любопытство – не грех. Так что побольше детской непосредственности – и вперёд!

Выяснилось следующее. Меньше всего фашистов в данной экспедиции интересовали высокие оккультные материи! И этнография, и естественно-научные изыскания служили только прикрытием лихорадочной шпионской деятельности. Они много бродили по сёлам и просёлкам, много беседовали с людьми, чтобы выяснить, каковы настроения местного населения, отношение к китайцам, к англичанам, к японцам, к войне. Даже начальник экспедиции проводил кучу времени в общении с ламами высших рангов и совместном с ними разборе древних рукописей лишь для того, чтобы заручиться их доверием и поддержкой в вопросах политических.

Вместе с тем оккультные интересы членам экспедиции вовсе не были чужды.

В монастырь прибыл целый отряд лам, и сразу стало понятно, что именно этого ждали немцы. Они сразу бросили имитировать бурную деятельность в виде сбора камней и запуска метеорологических зондов, вновь переоделись в свои серые мундиры, нацепили щегольские фуражки и кепи и так ходили по территории монастыря от одного здания к другому. Началось интенсивное общение с ламами высших рангов. Среди прибывших таких было человек двадцать, остальные – сопровождающие, которые, выгрузив невообразимое количество вещей, в том числе подарков, незаметно слились с местным монашеским населением. В переговорах участвовали и наш настоятель с местной ламской «знатью». Всяческие встречи длились целыми днями: то совместные трапезы, то медитации, то обсуждения.

Наблюдая все эти ритуальные пляски со стороны, я, понятно, старалась уловить информацию, но ламы закрывались неведомым мне способом. Чувствовалось, что делают они это непринуждённо и, вероятнее всего, автоматически. Не пробивать же их защиту методом пролома! Я приглядывалась, потихоньку изучала.

Спустя всего несколько дней после прибытия объединённой делегации из Лхасы и Шигатсу тибетская экспедиция неожиданно окончилась.

– Мы отбываем, Хайке. Готовьтесь!

– Мы поедем в Германию?

– Полетим на самолёте. Обязательно в Германию, но сначала – на Кавказ. Будете там медитировать и молиться вместе с нашими ламами, хорошо, Хайке? Нам так нужна окончательная победа над русскими! Я верю, что мистика Тибета, помещённая в самое сердце Кавказа – прародины ариев, поможет нам!

Сомнений нет! Он произнёс это слово вторично.

– Что такое Кавказ? – выдавила я, чтобы выиграть время.

Немцы на Кавказе?!

Когда мы оказались в эвакуации, у нас откуда-то появилась большая карта европейской части СССР, и мы, наконец, получили возможность, как все, передвигать флажки, отмечая положение наших войск. Занятие было большей частью радостное: флажки отодвигались от Москвы, на юге – стремительно ворвались в Крым. Казалось, что фашистов теперь будут только гнать и гнать из страны, гнать всё быстрее. Я даже гадала: успею ли попасть в Берлин до окончания войны и не окажусь ли там одновременно с Красной армией…

Как и когда случилось, что движение снова пошло вспять, то есть на восток?! Немцы опять наступают? Какая же катастрофа случилась дома в те несколько месяцев, что я спокойно гуляла по горам чужой страны?!

Господи помилуй, а Москва? Если немцы на Кавказе, то что с Москвой, с Ленинградом? Как выяснить?

Как нельзя кстати пришлись уроки самообладания, которые давали мне в Школе.

Фриц взялся объяснять про Кавказ.

Я заставила себя открыть все чакры, чтобы взбодрить кровообращение и вернуть своему лицу здоровые краски: ведь прямо ощущалось, как кровь отхлынула от щёк.

Карты под рукой не нашлось. Пока Фриц пересказывал мне её содержание, помогая себе широкими жестами рук, я кое-что придумала.

– Значит, Кавказ – это тоже горы, вроде Тибета?

– Кавказ – родина ариев! Тоже высокие горы, но они не такие, как Тибет. Вы увидите, Хайке.

– И столица русских находится на Кавказе, как тут, у нас – Лхаса?

– Нет. Столица русских – Москва. Она очень далеко от Кавказа, на равнине.

– Очень далеко?

– Даже больше, чем от Лхасы до того тибетского селения, где вы жили с матушкой.

– Значит, их столицу… как это?… Москва, правильно? Их столицу вы… то есть мы, немцы, уже завоевали? Осталось завоевать эти горы – Кавказ?

Я старалась изо всех сил, чтобы голос не дрогнул. С голосом удалось справиться. Но сердце едва не выскакивало из груди. И губы задрожали, и руки. Одно спасало: мы находились в помещении, на улице было пасмурно, и маленькие окошки давали недостаточно света. Я повернулась так, чтобы оказаться спиной к окну. Сердце колотилось в горле. Итак, мгновения, пока Фриц набрал в грудь воздуха и сформулировал ответ, растянулись в целую историю.

– Всё наоборот, Хайке. Мы должны занять Кавказ, чтобы потом добраться до Москвы.

Из глаз брызнули слёзы от неимоверного облегчения. Я рассмеялась: не смогла удержаться. Заодно под прищуренными от смеха веками спрятала эти слёзы.

– Зачем же ходить таким кружным путём?

Я повторила тот жест, которым Фриц только что пытался разъяснить мне, как далеко находится от Кавказских гор Москва. Как будто именно этот жест рассмешил меня.

– Мне трудно вам объяснить, Хайке, так как вы не знаете, что такое топливо, – сказал собеседник слегка обиженно.

Хорошо, что обиделся. Обижаются только на своих, на чужих – злятся. А я – странная, что с меня взять?

– Как не знаю?! Я сама много раз жгла костёр, и…