Сердце дракона. Том 17 - Кирилл Клеванский Страница 13

– Вероятность крайне мала, – покачала головой другой врач. Женщина. Из-за косметики и косметолога сложно было определить её возраст. Может те же тридцать. А может и сорок два. — Нервная система пациента атрофирована. И тот факт, что у него зашкаливает IQ не дает никаких надежд, кроме косвенных.

- Исследования предполагают…

– Вот именно, Артур. Они предполагают. А мы пытаемся миновать все промежуточные стадии. Еще даже эксперименты на мышах не получили одобрения, как мы собираемся положить под нож живого человека.

– Ну, в плане живого, вы, Элла Марковна, тоже… преувеличили.

– Нигилист ты, Артур, – скривилась Элла, но без особой злобы в голосе.

– В любом случае – мы получили разрешение от его опекуна, – развел руками Артур. – Умрет пациент на столе или мы совершим прорыв уровня десяти нобелевских премий – теперь все зависит от воли случая.

– Ты клятву Гиппократа давал.

– А еще, Элла Марковна, я брачную клятву давал. О том что детей прокормлю. И две сотни косых зелеными за участие в эксперименте как минимум закроют мне ипотеку.

Женщина промолчала.

Слова Артура никак не задевали Бориса. Это всё – всё, что происходило вокруг – не более, чем извращенный сон, созданный его подсознанием.

Компиляция предыдущего жизненного опыта и душевных метаний.

И как бы не казалась она реальной – это была лишь иллюзия.

– Ваш кофе и шаверма. Приятного аппетита.

Борис взял поднос и снова опустился за небольшой столик. Кофе в пластиковом стаканчике пах дешевым соевым молоком. Рядом с ним лежали две трубочки сахара из такого же дешевого фастфуда. На одноразовой тарелке лежала завернутая в блестящую фольгу шаверма.

Иллюзия.

Именно поэтому табак сигареты напомнил ему о табаке адептов. Лидусская медовуха из бара была на вкус, как… лидусская медовуха.

И эта шаверма…

Хаджар никогда не пробовал шаверм. Так что и она будет на вкус, как…

– Молодой человек, – вдруг обратилась к нему Элла Марковна. – мы с вами знакомы?

Борис к этому времени уже развернул фольгу и надкусил ароматный, теплый лаваш. Хрустнули листья салата. Огурцы и помидоры дополнили вкус пряного соуса, текущего по пальцам. И островатое, горячее мясо коснулось языка.

Борис застыл.

Элла Марковна и Артур вскочили со своих мест. Упали табуретки. И пролитый кофе полился на землю.

– Никогда… – Хаджар прожевал и проглотил. – Никогда не ел ничего такого.

Шаверма упала на стол.

Элла Марковна перекрестилась. Артур тяжело и глубоко дышал.

Они точно видели перед собой их подоп… пациента.

– Мы не будем об этом говорить, – произнесла Элла.

Артур только кивнул.

В больницах всякое происходит… и большинстве этих историй не вспоминают даже за стаканом отнюдь не дешевого, но вкусного кофе.

Врачи развернулись и направились обратно, оставив после себя беспорядок и лужи на столиках.

Хаджар тяжело дышал. Он сидел на островке посреди пяти реки. И пять канатов крепко держали его связанным.

– Что это было? – произнес он.

Он сжимал и разжимал ладонь. Он смотрел на бескрайние просторы этой странной реальности. Где кроме маленького островка, канатов и рек не было больше ничего.

То что он видел? Это был сон? Реальность?

– Нет, это все не важно, – замотал головой Хаджар. Словно хотел скинуть с себя наваждение. – Это не важно.

С трудом поднявшись под давлением канатов, Хаджар глубоко задышал и успокоил бешенный бег сердца.

Правда в том, что только оказавшись в Городе, он уже знал, что ему нужно сделать. Просто хотел…

– Нет, – повторил Хаджар. – не важно.

Выпрямившись, он протянул руку за пазуху. Как и с зажигалкой, он знал, что там обнаружит.

Простой, ничем не примечательный нож. Старая рукоять местами обтесалась и обнажила стальную пластину. Да и само лезвие – с зазубринами, местами ржавое, с темными пятнами по клинку.

Метафорично…

Хаджар, не секунды ни сомневаясь в своих действия, размахнулся и провел ножом по самому толстому из канатов. Казалось бы разбитый и старый нож, который не смог бы и тростинки рассечь, с легкостью прошел через крепкие волокна.

Крепкие, мозолистые руки обхватили ускользающий канат. Хаджар, стиснув зубы, развернулся и положил огромный моток волокон на плечо.

Ткань одежд порвалась почти мгновенно, а следом за ней и плоть, вплоть до костей.

Нести на самом себе собственную волю, камнем уходящую куда-то вглубь бездонной реки – Хаджар знал не по наслышке, как это может быть тяжело.

Оставляя за собой в воде кровавые пятна, Хаджар потащил огромный валун, тянущий его ко дну в сторону реки, где под водной гладью мерцал изумрудный океан травы со стоявшим по центру холмом.

Давно уже пора этому холму стать горой.

И Хаджар собирался помочь этому случится.

Оголенный по пояс, Хаджар стоял напротив огромной скалы. Она возвышалась каменным столпом посреди моря колышущейся травы. Отбрасывая широкую тень, спасала от палящего солнца, застывшего в зените.

И облака, плывущие по небу, касаясь её вершин, словно волны от волнореза — расходились длинными лоскутами.

Покрытая щербинами. Местами стесана. Вереницы глубоких шрамов исписали её густыми мазками неопытного художника.

И все же, Хаджар, утирая пот и кровь со своего “Я” смотрел на далекий пик с теплотой. Да, может его воля не выглядела так, как воспевали барды и менестрели, когда вели рассказы о героях прошлого.

Это не был стальной, несгибаемый стержень или гора, которую не могли сдвинуть даже боги.

И все же…

Это была его воля. И теперь он смог соединить свое сердце и волю, создав эти самым…

— Терна, – прошептал голос.

Знакомый, но какой-то… иной.

Хаджар не оборачивался. Он знал, что стоит ему попытаться увидеть говорящего, как наваждение мгновенно исчезнет.

— Все, что было разделено, станет едино, – продолжил говорить голос. – Раб ли богов человек? Раб ли он свою судьбы? Раб ли он законов Неба и Земли? Я не знаю, тернит.

Тернит… Хаджар уже слышал это слово. Слышал в столь старых легендах, что сложно представить, чтобы в землях смертных остался хоть кто-то, кто слышал эти легенды от матерей своих матерей, а не натыкался на них в древних развалинах.

– Все пути ложны. Все молитвы – пусты. Боги — лишь осколки отражения.