Отринутый от святыни - Татьяна Мамаева Страница 13

Так как перед званым вечером ей не выдали сценария со словами, который помог бы ей поддержать их разговоры, во время ужина она молчала, обдумывая план побега из этого сумасшедшего спектакля. Если знакомым миссис Миллс нравилось подобное времяпрепровождение, ей оно казалось бессмысленной тратой времени. Мередит так не думала, её забавляло это представление. С напускной серьёзностью она вслушивалась в разговоры гостей и задавала им вопросы.

После ужина Мия подошла к ней и удивлённо спросила:

– Зачем ты принимаешь участие в этом? Это же бред!

– Ты же знаешь, у богатых свои причуды. Не нам их судить, если им это нравится. Я просто хочу хорошо провести время, всё не так уж плохо.

– Наверное, ты права, – согласилась Мия. – Я сдаюсь. После выпитого за ужином вина у меня разболелась голова. Хотя, может, в этом виноват этот спектакль. Я прогуляюсь немного на свежем воздухе и, как только мне станет легче, вернусь к вам.

На улице уже начало темнеть. Солнце заходило за горизонт, забирая с собой тепло дня, Мия почувствовала прохладный воздух, обволакивающий её открытые плечи. Она не решилась вернуться в дом, для того чтобы взять какую- нибудь накидку, чтобы не натолкнуться на тётю. Вдохнув насыщенный ароматами трав и цветов воздух, она потушила окурок и пошла в сторону сада.

За время, проведённое в Беррингтоне, миссис Миллс не расспрашивала её про жизнь в Америке и в Англии, что было странным, потому что изначально она хотела познакомиться с ней поближе. Возможно, ей не было это интересно, но скорее всего она уже знала все интересующие её детали. В конце концов, она смогла найти её местоположение в Йорке.

Она заехала в эту квартиру полгода назад с Максом. После смерти матери она возненавидела Джексонвилл, натыкаясь на места, которые хранили в себе тяжёлые для неё воспоминания, поэтому на предложение Макса – уехать с ним в Англию, она согласилась, не раздумывая. Тогда она уволилась с работы в издательстве, окончательно приняв решение посвятить свою жизнь писательству. Макс поддержал её идею. Раньше Мия думала, что причиной этому была вера в её талант, но сейчас понимала, что работа тогда была единственной нитью, связывающей её с Джексонвиллем. Он просто хотел её обрубить, понимая, что так ей будет легче покинуть родной город.

Они приехали в Йорк, и он познакомил её с родителями. Они назвали его безответственным ребёнком, когда услышали, что он больше не хочет быть частью их семейного бизнеса. В их глазах, конечно, Мия была причиной его безрассудного поведения. Она была стервой, сбившей их бедного сына с истинного пути.

Первое время он отказывался обсуждать с ними свой выбор, всячески избегая разговоров с родителями. Они сняли квартиру, он устроился в школу учителем английского, предоставив Мие возможность заниматься творчеством. В конце концов, он изначально настаивал на том, что ей суждено быть писательницей (было бы некрасиво отказываться от своих слов). Через 5 месяцев, Макс осознал, что поговорка «с любимым рай и в шалаше» в действительности крайне преувеличена, и его чувства к ней начали гаснуть. Он сказал, что они не подходят друг к другу, и вернулся к родителям, которые, наверняка, встретили его с распростёртыми руками, снова открыв ему доступ к их банковским счетам. Мия осталась одна, обвиняя себя за надежду на прекрасное будущее с ним.

Её воспоминания оборвались, когда Мия услышала хруст гравия за спиной. Она обернулась, ожидая увидеть кого- нибудь из гостей, но по тропинке шёл незнакомый ей молодой человек. Когда расстояние между ними сократилось, Мия отступила в сторону, чтобы уступить ему дорогу, но он остановился рядом с ней. Он был одет в тёмный фрак, свободные брюки, клетчатый жилет и цилиндр. На шее у него был шейный платок, заколотый булавкой, а в руке, в качестве аксессуара, – элегантная трость.

– Мисс Марш? – спросил он. Когда Мия кивнула, он представился: – Меня зовут Джек Андерсон.

Мия вспомнила эту фамилию. Миссис Миллс упоминала её за ужином, рассказывая про своих близких друзей, графа и графиню, которые должны были присоединиться к ним после ужина. Джеку не было и двадцати пяти, поэтому она предположила, что это их сын.

– Приятно познакомиться. Вы приехали с родителями?

Он бросил недовольный взгляд в сторону усадьбы, оставляя её вопрос без ответа.

– Плохой вечер?

– Мягко сказано, – кратко ответил он, поправляя рукой непослушные каштановые кудри, растрепавшиеся из- за ветра.

Мия собиралась попрощаться, понимая настроение Джека, но он продолжил:

– Видимо, ваш тоже не очень, раз вы предпочитаете проводить его здесь в одиночестве.

– Подобные вечеринки – не для меня, – призналась она.

– Обычно, девушкам вашего возраста нравятся балы и званые ужины. Они стараются не пропускать подобные мероприятия, лелея надежду найти подходящую кандидатуру на роль будущего мужа.

– Видимо, я необычная девушка, – осторожно ответила Мия, чувствуя агрессивный настрой Джека.

Он опустил взгляд на её руки.

– Не мне вам говорить это, но для дамы не прилично выходить в свет без перчаток. Или вы настолько необычная девушка, что предпочитаете пренебрегать правилами этикета?

Она посмотрела в его карие глаза, ожидая окончания шутки, но он молчал.

– Я их оставила во дворе, пока…

«Курила», – мысленно закончила она, но вслух сказала:

– Неважно. Здесь нет миссис Миллс, вам не нужно разыгрывать этот спектакль.

– Простите? – Он удивлённо посмотрел на неё.

Она разочарованно выдохнула.

– Не берите в голову, милорд. Пожалуй, мне стоит вернуться.

Мия отвернулась от молодого человека и пошла в сторону дома. Она чувствовала, как волна негодования и злости захлёстывает её. В первую очередь, она хотела увидеть миссис Миллс.

– Этот спектакль устроен не для неё, а для меня, – сказала она себе. – Для чего? Чтобы посмеяться надо мной? Посмотреть на мою реакцию? На то, что я готова стерпеть ради получения наследства?

На улице уже стемнело и ей приходилось идти по аллее вслепую.

Когда Мия поднялась на крыльцо усадьбы, она услышала треск веток в парке, за которым последовал звук приближающихся к ней шагов. Она замерла на месте, уставившись в темноту.

– Кто здесь?

Двор слабо освещался светом свечей, стоящих у окон. Когда она повторила свой вопрос, из тьмы выступил пожилой мужчина, одетый в коричневый костюм и длинный серый сюртук. Он остановился, опираясь на деревянную трость.

– Мия.

Она всмотрелась в его черты лица. На мгновение, ей показалось, что она его знает, словно она встречала этого человека в прошлой жизни.

– Мы знакомы? – спросила она.

Он ответил не сразу, продолжая рассматривать её.

– Да, но ты вряд ли меня помнишь, – хрипло ответил он. – В последний раз, когда ты меня видела, тебе было два года.