Брат для волчонка - Кристиан Бэд Страница 13

– Спасибо, – выдавил Рэм, борясь с подступающим кашлем.

Он представил, как болтается в воздухе, а его, балагуря, вызволяет техник. Лучше уж так.

– Ноги дрожат? – спросил Астахов.

Рэм покачался на пятках.

– Да нет, вроде.

Но сержант всё равно крепко взял его за плечо, и они полетели вниз.

– Это платформа такая невидимая? – спросил Рэм, чтобы не молчать.

– Плоскость называется. Она видимая, если сбоку смотреть. Но в ангаре неудобно, если что-то обзор перегораживает. А погрузчики и техники её и так видят. На схеме.

Ступив на твёрдый пол ангара, Рэм ощутил, что коленки всё-таки слегка подгибаются. Но страшно уже не было, даже весело.

Он улыбнулся, вспоминая, как чуть не ухнул вниз. Разбиться не сумел, так хоть поржать.

– Чего радуешься? – спросил сержант, чуть сдвинув брови.

– Не знаю, – растерялся Рэм, не сумев по интонации и лицу Астахова определить, положено ему сейчас радоваться или нет? – Может, ему, как и отцу, не нравится такое вот беспричинное веселье? Но ведь не упал же?

Сержант оценил панику в глазах Рэма и фыркнул.

– Вообще-то смех – такая же реакция на стресс, как и страх, – пояснил он.

– То есть, это не плохо? – уточнил Рэм, всё ещё не понимая, как ему лучше себя вести, чтобы здесь не наезжали лишнего.

Всё-таки новое место, неясно пока, какие тут у сержантов понты. Отец когда-то говорил, что в новом коллективе лучше дураком прикидываться. Только не успел научить как.

С сержантом Рэму было интересно. Сверстников среди рекрутов, понятное дело, не нашлось, а те, кто постарше, выглядели туповатыми.

О чём с ними говорить? У Рэма были хорошая школа и нормальный круг общения. Где ему теперь брать темы для разговоров с отморозками с рабочих окраин, которые даже мусор не знают, куда бросать?

А вот мастер-сержант явно многое знал и умел. И если уж с кем поболтать…

– Это хорошо, – сержант смотрел на Рэма внимательно, тоже явно что-то прикидывая про себя. – Хуже было бы, если бы ты бледнел и дрожал.

Платформа приземлилась у круглого шлюза-выхода.

Шлюз был огромный, хоть земного слона проводи. И очень похож на дыру с беспорядочно торчащими из неё проводами и трубами.

По контуру шлюза светились тусклые при полном освещении маячки.

– А зачем такой большой? – спросил Рэм.

Сержант вроде бы не сердился, что он лезет с вопросами.

– Это грузовой выход. Мы так срежем с тобой немного. Я с этим рекрутингом даже позавтракать нормально не успел. А я уже не пацан, мне желудок беречь надо.

– Так есть же реомоложение? – удивился Рэм.

Ему рассказывали, что в армии с этим просто. Если по генам проходишь – государство оплатит.

– Тьфу на тебя, – поморщился мастер-сержант. – Знал бы ты, какая это гадость – реомоложение.

Он потёр плечо, а Рэм отметил про себя, что сержант, наверное, уже реомоложенный. И лет ему больше тех сорока, на которые выглядит. Опытный, значит.

– А обучение будет на этой базе? – спросил он.

Голодный сержант шагал широко, но Рэм не отставал, хоть и головой успевал вертеть за двоих. Есть ему пока не хотелось – слишком много вокруг было нового и непонятного.

Коридор какой-то странный. Вроде металл, но с тёмными островками пластикового напыления. И пол тоже рубчатый. А зачем?

– Да ну тебя, – хмыкнул Астахов. – Сразу прямо учить… Тут, на базе, не каждого учить можно. Сначала пройдёте первичное тестирование, потом мы вас в медцентр свозим, а там уже решат, кого куда.

– А кто не пройдёт тестирование? – этот вопрос у Рэма постоянно в голове крутился.

Он его пытался замаскировать показным равнодушием, но вышло не очень.

– Того на ужин съедим! – прямо-таки обрадовался мастер-сержант и хлопнул ладонью по неприметному пятну на стене.

«Подколол, гад, – обиделся Рэм. – А ведь до этого вроде нормально всё отвечал…»

Пятно вздулось и лопнуло, стягиваясь к краям.

И из этой круглой дыры сразу понеслись разные запахи: мясо с картошкой, кофе…

Рэм ощутил, как желудок проснулся, и пацан, отбросив грустные мысли о неведомом тестировании, быстро проник в дыру вслед за мастер-сержантом.

Помещение столовой было округлое, но не очень-то идеальной формы. Словно его надуло пузырём, а потом помяло слегка.

Там стояли в два ряда десять пластиковых столов, стареньких, побитых. За столами сидели те, кто прилетел с Рэмом. Они уже допивали кофе.

Рэм подошёл вслед за сержантом к окошку раздачи. Такие ещё попадались в дешёвых кафе.

В окошко было видно кухню, большие кастрюли и мужика в белом фартуке, как у мамы.

Пахло вкусно. И выходило, что в убогой на вид столовой работал живой повар – бородатый коротенький дядька. И еда оказалась очень даже съедобная. Суп, мясо. Почти как дома.

Рэм ощутил, что он зверски голодный, и умял всё подчистую. И даже успел пристроиться в хвост к последним «своим». Чтобы не пришлось спрашивать у сержанта, куда идти.

Снова пришлось топать по коридору с тёмными островками поверх металла. Снова его ждал неприметный вход с мембраной. И… острое разочарование.

Им выделили комнату, печально похожую на ночлежку – нары в два ряда, обшарпанные стены, где из-под пластика проглядывал металл.

Только сухо было и чисто.

У прибывших с Рэмом имелись с собой какие-то вещи: мелочевка и одежда на первое время. Карты.

У Рэма не было ничего. Он забрался на верхнюю койку (мест оказалось в два раза больше, чем людей, и лежанка под ним пустовала), завалился на казённый матрас, затянутый пластиком. Уставился в потолок.

– …Сводки последние, дрянь собачья… – донеслось до него. – Видал, чё творят импероиды? Пишут, что Расну – просто с землёй сравняли!

– А ты не слушай красные блоги! Это всё пропаганда!

– Сам ты – пропогандон гнутый!

– Да у меня там бабка в Расне живёт. Три здания там снесли-то всего.

– Ну и пусть три! За мирные-то протесты?

– В Расне? За мирные? Да там взрывчатка в каждом втором подвале зарыта!

– Это тебе тоже бабка сказала?

– Эй, вы там, заткнитесь уже?

Последний голос был совсем взрослый, а до него спорили более тонкими, особенно тот, что орал про пропогандона – визжал прямо.

Рэм привстал, чтобы посмотреть, кто же так визжит?

Парни, что громко ругались, устроились в глубине барака. Их было четверо, и всем едва перевалило за двадцать один. Потому, видно, и решили держаться вместе.