Останкино 2067 - Виталий Сертаков Страница 13

– Ребята из Управления пользуются новым опознавательным контуром британского производства. Он имеет функции взлома внешних кодов, каких нет в нашем отделе кадров. Только поэтому удалось разглядеть метку. Теперь тут орудуют федералы. Я могу, конечно, показать свой принт…

– Не надо, не лезь. А твой осведомитель из Управы уверен, что девушка не угодила случайно в уголовную разборку?

– И случайно залезла в кабину, откуда не должно быть выхода во внешнюю сеть, – желчно заметил дознаватель. – Впрочем, сегодня ночь сплошных случайностей. Вы в курсе, что тридцать процентов фирмы «Салоники», где произошло убийство, принадлежит нашему уважаемому Костадису?

Гирин был известным лицедеем, но так искренне изобразить удивление он бы не сумел:

– Дружочек, уходи оттуда. Утром – прямиком ко мне.

– Я боюсь за него, Георгий Карлович.

– За кого «него»?!

– За Костадиса. Принты перформера мы уже потеряли. – Януш сознательно произнес «мы», а не «вы». – Если кто-то стремится уничтожить записи сценария, то будет логичным предположить, что Костадис также не доживет до рассвета…

– Погоди секунду… – Лысина Гирина загородила весь экран, затем сползла куда-то вбок. – С Костадисом все в порядке. Он удаляется от города со скоростью… Ого! Полторы тысячи километров в час.

Януш мысленно поставил галочку, отмечая, с какой непринужденностью председатель вошел в милицейскую поисковую систему.

– Иными словами, он в самолете!

– Да… Наш контуженый смылся, не закончив процедур в больнице… Судя по всему, через пару часов он выйдет где-нибудь в Иране и избавится там от маячка.

– Георгий Карлович, теперь войти в сценарий невозможно. С тем же успехом Костадис сотрет в Иране принт на сетчатке. Этот хитрец с самого начала знал, что кто-то лазил к нему в компьютер, но ни слова не сказал. Нас переиграли.

– Не все потеряно, – неожиданно широко и развязно ухмыльнулся Гирин. Но ни толики доброжелательности в его ухмылке не было. – Это они думают, что самые ловкие. У нас есть кое-что в заначке.

Дознавателю показалось, что он ослышался.

– Вы хотите сказать, что мы нарушаем условия соглашения? Мы врем заказчикам насчет конфиденциальности, а сами ведем запись?!

Гирин делано поморщился:

– Мы же не можем позволить себя переиграть, верно, дружок?

Ксана не ушла. Дождалась меня. Иногда она просто прелесть. Благодаря ее сопению в районе ключицы я встал почти готовым к борьбе. И внешне спокойно переступил порог кабинета.

– Мы отдыхали на даче у Сибиренко, ты же понимаешь… – Председатель Совета говорит со мной тоном, похожим на извинение. – Видишь ли, дружок, если что-то происходит с актером, занятым в сценариях группы «Шербет», об этом мне сразу докладывают. Мне и Сибиренко. Сценарных перформеров не так уж много.

Сибиренко – это большая величина. Президент не приглашает в баню всех подряд. Он пьет кофе с главами нефтяных холдингов, играет в поло с министрами, а ужинает в закрытых клубах, принадлежащих депутатам от радикальных фракций.

О нашем шефе говорят и пишут разное.

Шепчутся о подкупах и убийствах. Один депутат излишне рьяно нападал на корпорацию. Другой, известный журналист, выступал за ограничение экстрима на экранах. Третий возглавил комиссию по изучению психических отклонений у подростков-телеманов. В ходе следствия по этим убийствам фамилия Сибиренко всплывала несколько раз, но обвинения так и не были выдвинуты. Ходят и другие слухи. Вплоть до того, что президент сам одарен способностями целевого перформера. Что в молодости он на себе пробовал первые скрины и что едва не угодил в лапы федералам за подпольное сканирование…

Когда я долго смотрю на фотографии Сибиренко в приемной, меня охватывает нелепая дрожь. В каждой рамке запечатлены моменты братания шефа с коронованными особами, понтификами и бульдогами из президентской администрации. Они небрежно тискаются над историческими договорами, они меняются папочками с подписанными бумагами на миллиарды долларов, на их спортивных щеках светятся печати счастья. Большинство этих милых мужчин и женщин с радостью бы выпустили из президента кишки. Потому что благодаря ему Останкино всплывает слишком быстро. Всплывает, стремительно торпедируя их снизу в мягкие подбрюшья.

Сибиренко пугает многих.

Моя робость и тайная гордость проистекают от того, что Сибиренко чем-то на меня похож. Это неуловимо и не подвластно психоанализу. Он старше меня на четырнадцать лет и на десять кило тяжелее. У него шире нос и толще шея, и волосы не вьются…

Мои мысли возвращаются к главным баранам.

– Как такое может быть, чтобы принт заказчика вел трансляцию? Ведь «Шербет» – строго индивидуальный проект! Во всех описаниях этих устройств, во всех рекламных роликах указано, что они снабжены исключительно пассивным контуром. Трансляторы допустимы только в коллективных шоу…

– Ты громче не можешь крикнуть? Выйди в коридор, там еще покричи! – Пухлые пальцы Гирина елозят по столу. – Естественно, спецслужбы только и мечтают добраться до наших новых чип-трансляторов. Их делают уже двадцать лет, но, как ты знаешь, передающим камерам требуются два условия. Обязательно наружное размещение, на брови, на лбу, где угодно, это требования комиссии ООН. А это совсем не то же самое, что внутри черепа, клиентам такие бляшки на морде ни к чему…

– И обязательная регистрация всех передающих чипов.

– Верно. И только в коллективных шоу. Да, мы ведем собственные разработки, нарушаем некоторые соглашения. Ну и что с того, дружочек? Без хитрости не может быть безопасности. Начнем с того, что это никто никогда не докажет, потому что владеют информацией считаные люди…

Я молчу.

– Запомни, дружочек, – воркует Гирин, – никто и никогда не посадит ребят из Серого дома, если докажут, что они внедрили в глазное яблоко чип-транслятор. Даже наши техники не знают правды. Принты постоянно усовершенствуются. Общество привычно полагает, что при массовом производстве над техникой возможен контроль. Но наши изделия не относятся к массовым, это штучная работа и всегда такой останется.

– Так чип Костадиса передавал сигнал?

Гирин трет нос и внимательно разглядывает ногти.

– Теоретически мы могли внедрить Костадису передающий чип. Теоретически! – поднимает палец Гирин. – Принт оснащается дополнительным следящим контуром и не излучает, если в опасном радиусе находится станция-перехватчик, вроде «домового». Он будет молчать как рыба, пока носитель не окажется на открытом пространстве, вдали от подозрительных электронных схем.

– Но любая схема подозрительна…

– Януш, я же не спрашиваю, сколько стримов ты прочитал. У нас есть свои секреты. Ты просто не представляешь, каков интеллект этих малюток. Люди носом землю роют, чтобы вывернуть наизнанку чужую личную жизнь. Чип идентифицирует миллионы вариантов излучений; если не обнаруживает опасности, то посылает короткий шифрованный сигнал во время сна, а усилителем выступает антенна собственного компьютера, вшитого в карман.