Панктаун - Джеффри Томас Страница 13

Два дня спустя во время ежедневной часовой прогулки заключенный-человек, тоже приговоренный к смерти, вогнал самодельный кинжал глубоко в кишки Уво Ки.

К тому времени, как Соко узнал об этом и добрался до лазарета, ваиаи уже был мертв. Его убийца, которому было нечего терять, что-то вопил о том, что гуманоид был расистом… с предубеждениями против людей… поскольку так безжалостно расправился с пятерыми из них. Кто-то сказал Соко, что ненависть убийцы разбудило внимание, которое Ки получал от тюремного начальства.

В тот день Соко хотел взять больничный. За все время работы он ни разу не брал больничный. Вместо этого он разыскал Дэвида-Пола Фреснера… и обнаружил, что тот уже передает катастрофические новости послу Рхх.

Фреснер вряд ли заметил Соко, продолжая умолять л’льюида сохранять спокойствие:

— Сэр, время все еще есть… нам может что-нибудь подвернуться… другой заключенный… кто-то вне тюрьмы, со смертельной болезнью… эээ, ээ… кто-то, ищущий содействия в самоубийстве…

— Времени не хватит! — шипел шепчущий голос л’льюида из решетки в центральном цилиндре лампы джинна. Его эластичные ложноножки, прикрепившиеся к потолку, были натянуты, как стальные тросы, а усики на его центральной части корчились, словно в мучениях. — Только подумайте, сколько времени было потрачено на подготовку с ваиаи! Вы не понимаете, что со мной станет! Моя душа!

— У нас есть почти неделя до…

— Неделя! Неделя! Времени больше нет! — причитал, казалось бы, бестелесный голос, а эктоплазменное тело сотрясали спазмы. — Я буду нечистым! Изгоем для своего народа!

На этом Соко их оставил, ускользнув незамеченным. Уходя, он отметил про себя, что, в отличие от прошлого визита к послу, в этот раз духовный посредник оставался на безопасной стороне фиолетового оградительного поля.

Сверив его голос по интеркому — тот же голос, что говорил с ней по видеофону, дисплей которого был для нее бесполезен, — Иаэа Ки открыла дверь квартиры, чтобы впустить своего гостя Кена Соко.

— Спасибо за то, что смогли увидеться… встретиться со мной, — сказал Соко женщине с мягкой, уважительной интонацией.

Она была почти неотличима от своего мужа. Высокой, стройной, с громадой черепа, ярко-желтой плотью и кроткой, приятной улыбкой:

— Могу я предложить вам чаю?

— Нет, благодарю вас.

— Проходите и присаживайтесь.

Он прошел за ней в гостиную, уютную, несмотря на пустые стены. Здесь и там были расставлены скульптуры изумительных форм и текстур. Соко не удержался и дотронулся до нескольких по пути к потертому дивану.

— Вы… хорошо знали моего мужа? — поинтересовалась миссис Ки.

— Нет. Мы встречались лишь раз. Но я был… поражен его любовью к вам. Меня впечатлила ваша культура.

— Я польщена, — стеснительно пропищала она.

— Я с собой кое-что принес. Вещь, которую я хотел бы подарить вам.

— Вы очень добры. Это принадлежало моему мужу?

— Мне. — Он наклонился вперед, передавая ей предмет, завернутый в тряпку. Она почувствовала движение и приготовилась его принять. — Открывайте осторожнее, — предупредил он. — Он очень острый.

Женщина-ваиаи размотала тряпку. Почувствовала гладкие лакированные ножны. Сомкнула руку на оплетенной рукояти. Вынула на несколько сантиметров лезвие. Она не могла видеть, как ярко сияет на нем полуденное солнце, словно выплавляя его заново.

— Оружие? Для моей защиты?

Соко улыбнулся.

— В каком-то смысле. Я собираюсь отвести вас в место, где вам заплатят за этот меч. Заплатят больше денег, чем вы когда-либо имели или мечтали иметь. И я хочу, чтобы вы использовали эти деньги на исполнение желания вашего мужа. Я хочу, чтобы вы вернулись в свой родной мир.

Теперь робкий маленький рот создания скривился в смущении, смятении.

— Я не могу принять это от вас, мистер Соко! Если он настолько ценен, насколько вы говорите…

— Настолько. И вы должны принять его. Если вы этого не сделаете… вы меня обесчестите.

— Но как я могу? Как вы можете расстаться с такой вещью? Столько денег…

— Если бы я использовал эти деньги, я бы обесчестил своего отца, миссис Ки. У меня нет сына, которому я мог бы передать меч. Я не знаю, что ждет этот меч после меня. Это единственная достойная судьба, которую я смог для него придумать. Я хотел бы, чтобы этот меч был тем оружием, которым были убиты люди, надругавшиеся над вами. Я хочу, чтобы этот меч… защитил вас.

Ваиаи опустила голову. У нее не было глаз, которыми можно было бы плакать, но она стала издавать странный мягкий свист. Он не мог сказать, исходил ли он изо рта или из отверстия во лбу.

— Вы оказываете мне великую честь, мистер Соко, — сказала она ему. — Я принимаю ваш дар.

Соко встал и протянул свою руку к ее руке, чтобы отвести ее к торговцу.

Хотя она и не нуждалась в том, чтобы он вел ее, она, встав, дала ему свою руку.

— Благодарю вас, — сказала она с подрагивающей улыбкой.

— Это я вас благодарю, миссис Ки, — сказал ей Соко, коротко и резко поклонившись — такова была традиция его народа.

Следующей должна была играть группа «Обескровленная креветка», квартет чумов. Один из них играл на огромном саксофоне с тридцатью клавишами и до нелепости широким мундштуком, приспособленным для его дельфиньей улыбки от уха до уха. На вокалистке было облегающее черное платье, волосы собраны в блестящий черный пучок, километры губ окрашены в лазерно-красный, чтобы привлечь к ним еще большее внимание. Конечно, Грей достаточно долго прожил на Оазисе, чтобы принимать туземный народ за данность; достаточно долго, чтобы счесть певицу сексуальной. Через движущуюся вуаль дыма своей сигареты он наблюдал за тем, как она удачно перепевала древний религиозный гимн чумов. Монотонную погребальную песнь она превратила в захватывающую дыхание поездку на американских горках. Его голос они уже заслужили.

До них выступала «Узкая специализация», и ее участники шлялись по джаз-клубу и болтали с друзьями, пришедшими поддержать их аплодисментами и голосами в сегодняшней «битве групп». Сузив глаза, словно в них только что попал дым, Грей Арлекин перевел взгляд на нескольких из них, увязших в беседе. Члены «Узкой специализации» были роботами. Их инструменты были хитрым образом интегрированы с их телами, так что они напоминали чрезмерно вычурные саксофоны из меди и хрома, которым придали слегка человеческую форму. Только у одного вокалиста было что-то, напоминавшее человеческую голову, — медная слепая скульптура без всякого выражения с черными сочлененными губами из резины. Их клавишник был ходячим синтезатором и лидером группы по прозвищу Орган. Грей с друзьями называл его Хером.

Эти машины и им подобные были потомками группы роботов, когда-то работавших на близлежащем Пакстонском автозаводе. Во время «войны профсоюзов» завод чуть не сровняли с землей органические рабочие, большинство из которых перед этим уволили. Они протестовали против использования роботов на своих местах. Большую часть искусственных работников уничтожили, однако некоторое количество пережило восстание в руинах завода и прочих руинах, оставшихся от разгромленных фабрик. Когда через какое-то время на эту собственность снова заявили права и начали отстраивать заново (не обошлось без сражений с несколькими племенами роботов, не желавших отказываться от своих сквоттерских прав), роботы переселились в заброшенные туннели метро, запечатанные и позабытые после большого землетрясения. Там, внизу, с помощью оборудования, взятого с фабрик, и нового оборудования, которое они изготовили сами, они дали начало поколениям новых роботов, не знавших органических хозяев.