Поле боя - Украина. Сломанный трезубец - Георгий Савицкий Страница 13

— Да так… О службе.

— А…

Техник еще долго смотрел вслед уходящему летчику, тот чувствовал этот взгляд, но не обернулся. Степаныч хмыкнул — проницательный попался «летун».

* * *

У полковника Верескуна сегодня был особенный день. Сегодня он вновь возвращался в небо, и не на легком винтовом Як-52 или на послушной «летающей парте» L-29, а на современном стратегическом ракетоносце. Пройден предполетный инструктаж, сданы необходимые зачеты, позади и «медицина».

А впереди, на летной стоянке, — красавец Ту-22М4. Возле него выстроился экипаж. Валерий Валентинович надел летный шлем, отбил по бетонным плитам стоянки три уставных шага и вскинул правую ладонь к виску.

— Здравия желаю!

— Здравия желаю, товарищ полковник. Командир корабля — майор Виктор Поляков. Занимайте левую «чашку».

— Но ведь…

— Валерий Валентинович, исключительно из-за уважения к вашим заслугам.

— Спасибо.

Полковник Верескун осмотрел кабину, как мало все изменилось и как много нового одновременно. Новые многофункциональные дисплеи, улучшенная эргономика кабины и вместе с этим — знакомые ощущения, едва уловимые запахи масла и авиатоплива, кисловатый запах металла. Валерий Верескун глянул на майора Полякова, занявшего катапультное кресло второго пилота, двинул рычаги управления двигателями вперед и прислушался к гулу двигателей.

Ту-22М4 покатился по рулежной дорожке и вырулил на линию исполнительного старта, скрипнув колесными тормозами.

— Каштан, я — Бекас-2, разрешите взлет, — чуть охрипшим от волнения голосом полковник Верескун запросил руководителя полетов.

— Я — Каштан, Бекасу-2 — взлет.

Отпущена гашетка колесных тормозов, двигатели выведены на взлетный режим. Стремительно летит навстречу серой лентой взлетная полоса, штурвал взят на себя — отрыв! Сосредоточенное лицо полковника Верескуна озаряет улыбка.

— Я — Бекас-2, взлет произвел.

«Бэкфайр» стальной иглой прошил облака, оставив земле лишь рев своих двигателей. Под крылом простиралась облачная равнина, Ту-22М4 лег на крыло в широком развороте. «Перехожу на сверхзвук». Крылья «Бэкфайра» поползли назад, меняя угол стреловидности. Мгновенный хлопок скачка уплотнения, и все звуки остаются позади разъятых сопел с бьющими из них факелами пламени. Перегрузка сжимает в своих стальных объятиях, словно приветствуя — ты вернулся в небо! Вернулся снова крылатым бойцом.

Скучающий у обочины «гаишник» лениво махнул полосатым жезлом. По мановению «волшебной палочки» здоровенная фура сбавила скорость и приняла к обочине.

— Доброе утро, командир, — из кабины спрыгнул невысокий кряжистый водитель.

— Шо везем? — зевая, поинтересовался «страж дороги».

— Компутеры, там… Принтеры всякие. Шут их разберет, я в этом не понимаю ни черта.

— В городе учения, въезд только со специальными разрешениями…

— Так вот же документы, — засуетился «дальнобойщик», доставая из помятого полиэтиленового файла бумаги с различными печатями и штампами.

— А-а… — гаишник мгновенно утратил к водителю интерес. Потом насторожился: — Нэ пыв?

— Та як можно, упаси Боже. От доставлю товар, тогда и погуляю! — водитель сунул гаишнику мятую купюру. — Шоб веселей служилось.

— О це я понимаю, — повеселел служитель порядка. — Счастливо!

На оптовой базе молодые, спортивного вида парни с короткими стрижками принялись за разгрузку трейлера. Разворошив гору коробок с компьютерами и оргтехникой, они стали выволакивать из-под них тяжелые темно-зеленые ящики с набитыми через трафарет надписями. Тяжелая, судя по всему, тара быстро перегружалась в подъехавшие автофургоны.

Вернувшийся из конторы с путевым листом дальнобойщик ткнул кулаком в плечо своего напарника:

— Шо це воны там грузят?

— А бес его знает…

Водила подозрительно глянул на тяжелые деревянные ящики темно-зеленого цвета. Что-то не слишком они напоминали тару для компьютеров. Дальнобойщик и сам не раз таскал такие ящики, причем целых полтора года после учебки… Он поспешно отвернулся. В конце концов, кому какое дело, что они там делают. Меньше знаешь — целее будешь…

* * *

На кухне было накурено так, что «хоть топор вешай». Вокруг выдвинутого на середину стола сидело пять человек. На усыпанной крошками и объедками мятой газете стояла початая бутылка водки и немудреная закуска: хлеб, сковородка с жареной картошкой, селедка, сало.

— Ну, за вільну Україну, — провозгласил тост хозяин квартиры.

Звякнули стаканы, и «веселящая жидкость» полилась в глотки «патриотов». Внезапно раздалась трель дверного звонка, потом еще раз и еще.

— Піду открою.

Хозяин, лет тридцати, в старой футболке и заношенных джинсах, сунул босые ноги в стоптанные шлепанцы и поплелся открывать дверь. На пороге стояло несколько человек, они молча протиснулись мимо хозяина в коридор. Среди незнакомых лиц хозяин квартиры отыскал одно, которое он знал.

— Здравствуйте, Николай Петрович! — он поспешно протянул руку.

Вошедший заглянул на кухню, при его появлении «пьяный базар», как по команде, стих.

— Что празднуете?

— Да это… — замялся хозяин квартиры. — Хату подломали…

— Вы что, идиоты?! Сказано было — сидеть тихо!

— Та все равно, колы начнется…

— Я тебе дам, «колы начнется»! — одной рукой Николай Петрович сграбастал хозяина квартиры за ворот грязной футболки. — Еще раз такое учудите, сдам вас, дебилов, к чертовой матери!

Новая генерация «борцов за свободную Украину», как и их идейные предки — бандеровцы, не брезговала откровенной уголовщиной — обворовывала квартиры, «бомбила» прохожих по вечерам. И при этом искренне считали себя патриотами.

— Ладно, проехали. Вот, привел тебе новых постояльцев. Пусть поживут немного, и помни — рот на замок.

— Та як же можно, Николай Петрович…

— Вот тебе на расходы, — Николай Петрович протянул пухлую пачку купюр, аккуратно перетянутых резинкой.

Более всего этот Николай Петрович напоминал партийного функционера на пенсии. Он и действительно работал когда-то в райкоме, был «идеологически выдержанным», за что его ценило партийное руководство. Но его настоящая деятельность всегда была связана с ОУН-УПА. Его отец — капрал 14-й дивизии СС «Галичина» — был убит под Бродами.

Маленького Колю воспитывал дядя — командир карательного отряда «боевки» ОУН-УПА. Ему, как и немногим другим предателям, пришлось затаиться, они постоянно существовали в страхе, что рано или поздно за ними придут. Суровые приговоры и отсутствие срока давности по преступлениям перед Родиной и народом в Советском Союзе постепенно уничтожали на корню оставшихся власовцев, бандеровцев, мельниковцев, литовских «лесных братьев», белорусских полицаев, эстонских карателей. Казалось, еще немного — и сама память об этих тварях исчезнет.

Конец ознакомительного фрагмента