Раскаленная броня. Танкисты 1941 года - Максим Кисляков Страница 13

Игорь не стал смотреть вслед удаляющемуся медпоезду. Он задрал глаза в голубое небо. Ну и что, подумал лейтенант. Война ведь не игрушка, могут и ранить, и убить могут. А трусить – дело последнее.

Танкисты без слов отходят от окон, разбредаются по вагону. Хмурятся. Игорь задвинул окно и опустился на жесткую полку вагона. Перед глазами так и не унимается, бьется в конвульсиях солдат, рвет в клочья сестринский халат, сбитые в кровь пальцы хватают край полки.

Дурнота подступает к горлу – до сих пор в памяти этот тошнотворный запах гноя и крови – внезапно стало нечем дышать. Игорь спешно расстегнул верхнюю пуговицу гимнастерки, легкие стали жадно глотать воздух.

Баир насупился, глаза-щелочки уставились на газетный обрывок, который своими пальцами тут же превратил в самокрутку. Семен запустил было руку под пилотку – привычно потрепать курчавую шевелюру, но рука лишь наткнулась на колкий затылок.

– Н-да, дела… – озабоченно протянул Сема и тут же хлопнул себя по коленке и выпалил: – А я же давеча анекдот рассказывал. Так вот, говорит отец, если учились хорошо, дам курочку, а если плохо: ядом накормлю! Один из сыновей говорит: пап, а если один хорошо учился, а другой плоховато? Ну, получите курочку с ядом, говорит отец. Я не буду переплачивать.

Но никто даже и не шелохнулся.

– Будет тебе, Сема, – проворчал Демин. – Не смешно же совсем…

Сержант, как и все, сидит нахмурившись, на коленях устроился новенький ППШ, вскрытая магазинная коробка рядом, шершавые пальцы по второму кругу набивают желоб патронами.

Воцарилась звенящая тишина, было слышно даже, как Баир пыхает самокруткой да кто-то царапал грифелем на бумаге. Впрочем, еще молотками в уши бьет перестук колес.

Внезапно поезд дернулся. Тормозные колодки ударили по ушам противным скрежетом. Несколько солдат как мешки попадали с верхних полок вперемешку с вещами, амуницией и личным оружием. Кто-то взвыл, громко и грязно выругался. Игорь попытался удержать равновесие, однако больно треснулся головой о перегородку купе.

Демин просыпал все патроны, ППШ отлетел куда-то в угол. Он чертыхнулся, бухнулся на пол и принялся ползать. Спешно сгребает патроны, но блестящий желтый металл прыснул в стороны – чей-то сапог со всего маху вдавил кисть в дощатый пол вагона. Рома взвыл, со всей силы треснул свободной рукой в голенище, тут же высвободил и принялся дуть на отдавленную конечность. По коже расплывается красный отек с отчетливым рельефом армейского сапога.

– Вот зараза! Всю кисть отхайдохал! – проговорил Демин и бросил полный гнева взгляд на солдата, что угодил сапогом. – Как теперь машиной-то управлять, дубина стоеросовая!

В ответ солдат лишь виновато похлопал бесцветными ресницами.

Внезапно вагон содрогнулся, от оглушительного грохота заложило уши, вокруг на мгновение потемнело.

Игорь упал на колени и с силой сжал голову – боль отозвалась огромным молотом. Все звуки слились в свист. Лейтенант оторвал руки от головы и тут же пробежал взглядом по ладоням. Крови не было. Однако кроме зудящего свиста он все еще ничего не слышит. Он поднял голову, пробежал взглядом вокруг – стенка вагона разломилась надвое, несколько человек спешат в образовавшийся проем, полки и сиденья разлетелись в щепки, оконная рама разворочена.

На уцелевшей нижней скамье сотрясается мелкой дрожью солдат, он как очумелый выпучил глаза и вперил их в Игоря, рот открыт будто в беззвучной мольбе. Руки перехватили горло, между пальцами толчками прорывается алая кровь, огромными кляксами она ляпает на гимнастерку и тут же впитывается в ткань, словно чернила в промокашку.

Игорь мотнул головой, но взгляд вновь нашел истекающего кровью солдата, тот тянет трясущуюся руку к Протасову, глаза страшно выпучены, он что-то прохрипел и почти сразу же поник и бухнулся как тряпичная кукла в крошево стекла. Кровь расползается лужицей.

Лейтенант наконец оторвал взгляд от безжизненного тела солдата. Осмотрелся. Дальняя часть вагона раскурочена, вагонная ось пробила пол, исковерканный металлический каркас уродливым скелетом изгибается внутрь, еще пару минут назад нарядные букеты цветов теперь разбросаны повсюду ненужным хламом, в нескольких метрах валяется изувеченная межвагонная дверь, из-под нее выглядывают сапоги, один из них еще бьется в судороге.

Раздался еще один разрыв, Игорь машинально вжал голову в плечи и тут же почувствовал, как кто-то крепко схватил его за шиворот и с силой дернул в сторону, сквозь оконные проемы на пол брызнула земля, крошка забила рот и уши лейтенанта, он закашлялся, попробовал метнуться в сторону, но тщетно – кто-то упорно тащил его в сторону. Игорь попытался перехватить руку, сжимавшую ворот гимнастерки, но кисть, будто намыленная, соскальзывает.

Наконец Игорь бухнулся на насыпь, мелкие камешки больно впились в шею, щеки и лоб. Он застонал. Его перевернули, солнечный свет больно ударил в глаза, Игорь заслонился от жалящего солнца ладонью.

Кто-то окатил его холодной водой – лейтенант попытался вскочить, но сил хватило лишь на то, чтобы приподняться. Перед глазами пляшут разноцветные круги. Наконец в цветастой пелене стали проступать знакомые фигуры. Перед ним стоит Демин с флягой, рядом Баир, в метре от него – на корточках озирающийся по сторонам Семен Горобец. Немного поодаль лежат несколько бойцов, плащ-палатка заботливо накрывает тела, еще свежие кровавые пятна огромными кляксами растекаются по ткани.

– Что за чертовщина, сержант? – смог выдавить из себя Игорь, рука принялась растирать пульсирующие болью виски. В ушах по-прежнему звенел свист, но часть звуков он уже может различить. Вполне себе слышны отдельные выкрики, редкий треск не то ружей, не то автоматов и постоянный резкий гул где-то в небе. Солдаты задирают головы, по нестройным рядам бежит ропот: «Самолеты?»

– А ведь точно самолеты. С крестами. Значит, немецкие, – упавшим голосом произнес Демин, голову задрал так, что покачивается, глаза провожают в небе гудящие черные точки.

– И неужели это они нас разбомбили? – вопрошает Игорь, он осматривает раскуроченные вагоны, трупы, раненых и все не может поверить в происходящее.

– Как говорит Сема, «таки да», – ответил Роман. – Ну как разбомбили, командиры говорят – сбросили пару бомб, а теперь гоняются за нашим «ишачком».

– Но как же это?..

Ему не ответили.

Игорь до рези в глазах всматривается в голубое июньское небо, руку приложил козырьком. Наконец на бирюзовой голубизне приметил крохотную букашку-точку, она извивается, дергает из стороны в сторону, пытается вильнуть то вверх, то вниз, возле нее проносятся ярко-огненные струи пулеметных очередей. За ним закладывают виражи «бочку» и «иммельман» два «мессершмитта». «Ишачок», отчаянно кружит, штопором падает вниз, затем резко берет вверх, ему даже удается обстрелять один из «мессеров».

Однако вскоре им удалось подловить «ишачок» на вираже – один из немецких самолетов все-таки удачно вынырнул и полоснул пулеметной очередью. И-16 качнул крылом с красными звездами и стал стремительно терять высоту, за «ишачком» потянулся жирный дымный след.