Африканское бешенство - Нил Бастард Страница 13

Закрываю глаза и впервые в жизни пытаюсь прочитать хоть какую-нибудь молитву. Я никогда не верил во все эти штуки: Бог, рай, загробная жизнь… Но сейчас, за мгновение до смерти, все это воспринимается совсем иначе. Почему-то в памяти всплывает лицо Миленки. Неужели ее тоже убили, так же, как сейчас убьют и меня? Возможно, даже эти самые бандиты. Хотя нет, ей наверняка пришлось намного хуже. Лучше не думать о том, что делают с красивыми девушками отмороженные бандиты вроде этих. В том, что Миленка мертва, у меня нет никаких сомнений. Если даже мы, двое взрослых вооруженных мужчин, не смогли себя защитить, то как могла выжить хрупкая медсестра? Ноль шансов.

Подросток-наркоман уже тренируется – рубит своим жутким мачете ствол ближайшей пальмы, приплясывая, словно безумный. Наверняка собирается срубить мне голову с одного удара.

– А ты, урод, будешь долго мучиться! – кричит отморозок и смачно плюет Джамбо в лицо. – За то, что связался с белыми, получишь смерть мучительную и медленную. Эй, принесите кто-нибудь веревку. Знаешь что я с тобой сейчас сделаю? Вспорю тебе живот, привяжу один конец к твоим кишкам, а второй к заднему бамперу. А потом мы с тобой прокатимся – пока ты окончательно не «размотаешься».

Он все время пританцовывает и жестикулирует – наверное, считает себя королем гангста-репа. Выпалив последнюю фразу, ублюдок оглядывается на товарищей в поисках одобрения, и первым же заливается идиотским смехом. От этих звуков с соседних деревьев испуганно вспархивают сонные птицы, и, громко хлопая крыльями, улетают прочь.

Я часто думал о смерти. В детстве, в школе. Да и врачом стал, чтобы наконец прояснить для себя это странное свойство каждого организма переходить из живого в неживое. Уже в институте, на практике в морге, наш профессор любил повторять: «Не бойся, молодежь. Живой человек намного опаснее мертвого».

Открываю глаза. Словно в замедленной съемке наблюдаю, как подросток с мачете в правой руке подходит ко мне. Останавливается в двух шагах. Ехидно улыбаясь, замахивается…

И тут воздух незримо сотрясается вибрацией, гулко бьет автоматная очередь, и на голой груди подростка словно взрываются алые фонтанчики. Улыбка на лице бандита сменяется мгновенной растерянностью, мачете вываливается из ослабевших пальцев. Я падаю, откатываюсь к ближайшей пальме и прячусь за ее волосатым стволом. Следующая очередь выбивает из него ошметки мяса.

Вжимаюсь лицом в сухую колючую траву и спустя мгновение оглядываюсь. Со стороны приморского парка в нашу сторону мчится тот самый грузовик с мятой кабиной, с которым мы разминулись в парке совсем недавно. С криками и улюлюканьем бандиты начинают беспорядочно палить из кузова. Наши истязатели бросаются врассыпную, ища укрытия за деревьями. Тела троих из них, включая громилу с мачете, валяются в самых нелепых позах, изрешеченные пулями.

Грузовик с мятым кузовом скрывается за пальмами, возгласы и улюлюканье постепенно стихают. К счастью, нас они не заметили. Не сговариваясь, подхватываемся и бросаемся к фургону.

Он срывается с места и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, уходит в тень городского парка, где легко затеряться среди лабиринтов мангровых зарослей и пальм. Сзади доносятся беспорядочные выстрелы и гортанные крики. И тут длинная очередь прошивает стенку фургона. Одна из пуль попадает в боковое зеркало, и оно брызгает сотней осколков.

– С тобой все нормально? – спрашиваю у Джамбо.

– Ага. По крайней мере, лучше, чем две минуты назад, – отвечает он с нервозной улыбкой.

Видимо, мы действительно родились под счастливой звездой, если нам так чертовски везет сегодня. Пытаюсь осознать произошедшее только что. Несомненно, конкурирующая банда случайно нарвалась на набережной на «наших» головорезов и решила отбить у них добычу, причем в самый драматический для нас момент.

Если бы подобное произошло с кем-нибудь другим, не поверил бы, слишком уж по-киношному скроено, так в жизни не бывает. Но, наверное, правильно говорят умные люди: «жизнь – самый лучший режиссер…»

Наш фургон мчит в обратном направлении. Бухают протекторы по асфальту, в чреве микроавтобуса с грохотом перекатываются консервные банки и баллоны с водой. Под днищем мерзко дребезжит полуоторванный глушитель. Преследователи в грузовичке, случайно спасшие нам жизнь, теперь наверняка готовы растерзать нас на части. И их можно понять, ведь мы наверняка серьезная добыча!

Беспорядочные автоматные очереди и пистолетные выстрелы, визг тормозов, чавканье пуль о металлический экран нашего фургона…

– Жми! Да скорее же! Они у нас на хвосте, сейчас на обгон пойдут! – истошно ору я Джамбо, время от времени высовывая автоматный ствол в окно и стреляя в сторону преследователей.

– Спокойно, мистер Артем. – Джамбо, как и обычно, невозмутим. – Видите, там впереди начинаются прибрежные кварталы? Через одну неприметную улочку мы выедем прямо к миссии.

– Отлично. Вот только нас догоняет орава убийц, – криво улыбаюсь я в ответ.

Джамбо ничего не отвечает. Лишь щурит глаза, напряженно следя за дорогой, да сильнее нажимает на газ. Я делаю несколько выстрелов в грузовик из пистолета. Все, обойма пустая. Выбрасываю бесполезный пистолет в окно и тянусь за помповым ружьем.

– Вот-вот, давно пора было взять эту штуку, – одобрительно качает головой Джамбо и, прикусив губу, слегка тормозит, разворачивая машину на повороте.

Фургон заносит, он замедляет ход… В клубах поднявшейся пыли я оказываюсь почти напротив кабины грузовичка, и делаю несколько выстрелов наугад. Одна из пуль попадает в стекло водительской дверцы, которое покрывается густой сетью радиальных трещинок и мгновенно окрашивается изнутри ярко-красным…

После удачного выстрела грузовик слегка виляет в сторону и останавливается, однако спустя несколько минут вновь мчится следом за нашим микроавтобусом. Наверное, кто-то из сидевших рядом с водителем выбросил труп из-за руля и повел машину за нами. Обозленные первой потерей, бандиты теперь палят по нам с удвоенной силой, явно не жалея патронов. Опустив голову пониже, перезаряжаю ружье.

Тем временем рассвет окончательно вступает в свои права. Еще какой-то час назад мы могли бы оторваться от грузовика, пользуясь темнотой и водительскими навыками Джамбо, но теперь мы на виду преследователей.

Наш фургон летит по грязному району с пыльными панельными домиками и приземистыми хибарами, сколоченными из жести, досок и рекламных щитов. Улочка, о которой упомянул Джамбо, оказалась заваленной обломками стен и кирпичным крошевом разрушенных домов, разломанной мебелью и разлагающимися трупами людей – едва свернув на нее, мы понимаем, что не проедем.

Поворот, длинный сквозной переулок, еще один поворот – и пыльный сквер с перевернутым и сожженным автобусом. Грузовик преследователей чуть отстал, но это явно ненадолго – водитель у них, видимо, опытный, да и Оранжвилль, похоже, знает не хуже Джамбо.

Сразу за сквером начинаются очередные трущобы – жуткие, зловонные пространства, последнее прибежище людей, безжалостно выброшенных из жизни, словно мусор. Землянки-норы, накрытые кусками брезента и обломками шифера, шалаши из кусков пенопласта и целлофановых обрывков, хибары, сколоченные из обломков жести и проржавевших морских контейнеров. Кое-где кладбищенскими огоньками мелькают призрачные оранжевые огоньки. Можно, конечно, бросить наш микроавтобус и скрыться в этих жестяно-фанерных джунглях – преследователи уж точно нас не найдут! Но где гарантия, что эти отбросы общества не убьют нас сразу же, как выскочим из машины?!