Второй шанс - Юрий Иванович Страница 13

– Дык… вроде всё верно баял…

– Вот и проникайся духом времени. Тем более мы тебе не коллегу даём в стажёры, а человека военного, курсанта, будущего офицера.

– Ну, это вообще…

Договорить возмущённому Горбушину не дали.

– Так надо! Негласно приказано провести полную перепись населения. А то статистические данные, которые даются Госкомстатом, несколько далеки от действительности. Вот и даётся тебе молодой парень, который быстро оббежит все дома твоего участка, проведёт перепись, переговорит с гражданами, а ты только потом просмотришь собранные данные, стараясь отыскать неточности и упущения. Если что не так, уже сам проедешься к нужному дому и проведёшь сверку. Понял?.. И это я не спрашиваю – приказываю готовиться. Вопросы будут?

– Тоже не спрашиваете?.. Ладно уж, шлите своего курсанта, погоняю я его.

После такого разговора старый страж правопорядка остался не столько злым, сколько озабоченным. Но, обзвонив нескольких своих коллег, старых приятелей, работавших сравнительно по соседству, успокоился окончательно. Байду с негласной переписью населения втирали всем, а в помощники навязывали даже таких курсантов военных училищ, которые только-только были зачислены в воинские учреждения.

«Всё понятно, ищут кого-то! – решил опытный участковый. Да так ищут, что всю страну решили на ноги поставить. То есть уровень преступника не иначе как мирового значения. Или не преступника? – чутьё подсказывало, что и такое могло быть. В истории всякое случалось. – И ведь явно что-то такое случилось в последние два, максимум три дня. Ну-ка я ещё раз хорошенько присмотрюсь к тем ориентировкам, которые вчера и сегодня утром привезли…»

В последней почте портретов и фотороботов насчитывалось десять штук. Три из них Горбушин отбросил сразу. Обычная уголовка, ничем не связанная между собой и местом преступления. А вот семеро остальных сразу бросались в глаза местом запроса – Москва, – и фразой: «Объявлены во всероссийский розыск». Подобной чести редко кто удостаивался. А тут сразу семь человек!

Со стариком, женщиной и ребёнком лет шести вообще было всё непонятно. Старик, знаменитый академик, вышел прогуляться из дому и не вернулся. Бывает при болезни Альцгеймера…

Женщина… Похоже, что сама сбежала. Вполне возможно, что от мужа. Такое вообще сплошь и рядом.

А вот ориентировка на ребёнка – самая странная. Фотографии нет – мол, родители не фотографировали никогда. Фоторобот – ничего конкретного, дитё как дитё. А вот о психическом состоянии очень много: скрытный, нервный, не доверяет посторонним, способен на неадекватные поступки. При задержании рекомендуется действовать как против опасного, хитрого душевнобольного мужчины.

«Нонсенс? Натуральный! Как они себе представляют поимку таких детей? – негодовал участковый. – Да если по всей стране начнут таких малышей вылавливать, от родителей или от бабки на три метра отставших, то бунт воцарится почище Октябрьской революции. Совсем они там припухли, рассылая подобные ориентировки? Или всё это связано между собой, и мальчугана похитили? Тогда почему сразу не сказали? Да на тех же уголовников не ткнули пальцем?..»

Ибо виновники предполагаемого похищения выделялись сразу в виде оставшейся четвёрки объявленных в розыск преступников.

Первым в списке следовало поставить мужчину пятидесяти восьми лет, главаря организованной преступной группировки, носящего кличку Лавсан. Имелись и все остальные данные на этого человека, как и отличные фотографии. Но, глядя на них, Игорь Леонидович лишь саркастически хмыкнул:

– Ни в жизнь не поверю, что такая фильдеперсовая сволочь в Малиновку скрываться полезет! Да ещё со своими подручными…

Потому что трёх мужчин он сразу записал в подручные главаря. Да и в ориентировках это не скрывалось. Давались клички, особые приметы, перечислялись умения, род прежней деятельности. Среди них интерес вызвал Бурый, который в начале своей деятельности работал участковым. А Горбушина всегда интересовали бывшие коллеги, вставшие на дорожку преступлений. Он всегда старался понять, что двигало и движет такими людьми. Что заставило их стать гнидами и моральными уродами? Как им вообще совесть позволяет существовать среди нормальных людей?

Следующий громила по кличке Паровоз ничего, кроме презрения, не вызвал.

– Тупой шкаф, возомнивший себя пупом земли.

А вот некий молодой мужчина по кличке Наркуша заинтриговал участкового больше всех. Слишком сильна у него была память на лица, не раз помогавшая по службе и сейчас вот выхватившая в фотографии что-то знакомое. Когда-то и где-то это лицо уже встречалось Горбушину. И он впал в некую прострацию, перебирая сцены в своей жизни и пытаясь припомнить, где он с этим Наркушей сталкивался.

Что он не житель Малиновки – сомнений не возникало.

Узкое лицо, прищуренный подозревающий взгляд. Гладко выбритые щёки на одном фото и лёгкая щетина – на другом…

«О! Точно! – потянул за нужную ниточку Игорь Леонидович. – Этот тип тогда выглядел ещё более заросшим! Теперь бы только не выпустить его образ из сознания…»

В голове крутился ещё один смутный образ – того, с кем Наркуша был. С кем же именно?

Последующие десять минут полной концентрации ничего не принесли.

Мало того, разгадка не пришла и в последующие три дня. Настолько сложной и заковыристой оказалась. Но это нисколько не мешало размеренной текучке дел. Тем более что обещанный помощник-стажёр пока так и не добрался до села. Что не столько нервировало, сколько успокаивало. Хлопотливая перепись населения откладывалась, а там, глядишь, и вовсе будет похоронена начальством.

На четвёртый день Игорь Леонидович вновь засел у себя в кабинете и продолжил свою поисковую нирвану. А в аккурат за два часа до обеда и принесла нелёгкая посетителя, сбившего весь рабочий настрой. Вернее, посетительницу, от которой никак не открестишься. Она и не стучала, сразу по-хозяйски дверь открыла и подошла к столу со словами:

– День добрый, Леонидыч! Хорошо, что тебя застала, и так еле хожу… – она шумно уселась на стул, вытягивая уставшие ноги, а рюкзачок поставила на пол. – Не застала бы, пришлось бы тебя к себе приглашать, оставив записку. Но раз ты на месте…

Прасковью Козыреву участковый знал хорошо. И хоть выглядела она мило и считалась местной долгожительницей, относился к ней двояко. Преклонялся за прошлые заслуги, но сильно её недолюбливал за нынешние фокусы. Вредная старушенция, въедливая, своего не спустит и правды добьётся, несмотря на дряхлую внешность типа: «Упаду – не встану!»

«Опять небось на незаконных порубщиков жаловаться пришла? Возле леса живёт, излишней дальнозоркостью страдает и повышенной совестливостью. Раньше, пока поживей была, чуть не каждый день прибегала. Коза!.. И вот как ей объяснишь, что сельчане не от хорошей жизни за топор берутся? Не у всех ведь пенсии повышенные, которых и на ремонт дома хватает, и на уголь привозной».

Но пролетавшие в голове мысли участковый попытался упрятать поглубже и улыбнулся поприветливей.