Абсолютные миротворцы - Олег Дивов Страница 13

Последовала дискуссия, в ходе которой громче всех ругались пилот и инженер, Мюллер изображал старого космического волка, а командир выразительно молчал. Он видел главное: все очень хотят снова лететь. Астронавты на этот счёт такие же больные, как лётчики, им нельзя без неба. И если команда просидит «внизу» полгода, кто знает, как она себя покажет дальше. Ещё непонятно, кто сильнее потеряет навыки – экипаж или геолог с геодезистом. Эти могут вообще интерес к космической работе утратить, они-то и на Земле не пропадут. А замену поди найди, да и не хотел командир искать замену.

Воронцов позвонил Кацману и сказал: «Чёрт с тобой».

Кацман на том конце линии как-то странно задышал – кажется, боролся со слезами.

Воронцов лишний раз уверился, что берёт на борт идиота, но ему вдруг стало Кацмана очень жалко. Командир понял мечту клерка о кольцах Сатурна, пропустил через себя – и посочувствовал.

Много позже, когда они уже подошли к месту назначения и вместе любовались кольцами, Воронцов спросил:

«Слушай, Давид. До меня только сейчас дошло. Этот Смит, у которого мы арендовали корабль, он, конечно, по фамилии Смит, только с лица порядочный Кацман. Сознавайся – родственник?»

«Ну… В общем… Дальний родственник».

«Ну ё-моё…» – протянул командир по-русски, и Кацману послышалось нечто знакомое. Кажется, так иногда говорил его дедушка, тот самый, который любил фантастику про контакты с иными цивилизациями и заразил внука мечтой о полете к Сатурну.

«Напрасно ты это сделал, – сказал командир. – Очень напрасно».

«Да ладно, он не сильно расстроится, когда мы корабль вернём. Всё равно ему прибыль, а я сэкономил».

«Дурачина ты, – сказал капитан. – Так можно и шкуру свою… Сэкономить. Кота в мешке всегда подсовывают не чужим, а своим, если есть возможность. Потому что родственник в случае чего тебя не убьёт, пожалеет».

«Что не так с кораблем?!» – встрепенулся Кацман.

«Да все нормально пока. Но мы с Пашей ему не доверяем. Ладно, забудь. Мы следим за машиной, авось обойдётся».

Уже на Титане, глядя, как жадно Кацман прилип к иллюминатору – выпускать его из корабля уговора не было, там за бортом – одна седьмая земной тяжести и сильный ветер, – командир вдруг спросил:

«А что же ты, друг, не пошёл в астронавты?»

«Маму пожалел, – ответил Кацман. – Мама очень боялась…»

Воронцов кивнул. У него мама тоже боялась. До сих пор боялась.

Не взбрыкни проклятый «корсар» на торможении, Кацману никто и никогда не сказал бы больше худого слова.

А попробуй кто – получил бы от Воронцова лично в лоб.

* * *

– Ну-у, Кацман… Удружил!

Похрустывая и потрескивая от нагрева, корабль падал в Тихий океан.

Экипаж боролся за живучесть, то есть со всей возможной скоростью перезапускал системы. Мюллер общался с диспетчером – должна же Земля знать хотя бы приблизительно, где искать терпящих бедствие. Лордкипанидзе монотонно давал отсчёт – сколько осталось до точки невозврата. Кацман благоразумно помалкивал.

Приводнение означало: они не причинят никому ущерба, и это очень хорошо. Ложкой дёгтя оставалось то, что корабль они утопят с концами, даже если реактор даст тягу, поскольку садиться тупо некуда, одна солёная водица. А значит, впереди долгое выяснение отношений со страховой компанией. Приводнившийся «корсар» плавает немногим лучше утюга; на этот случай в нём предусмотрена аварийная капсула для выныривания и последующего беспорядочного кувыркания в волнах. Никого эта перспектива не радовала. По-хорошему, надо было уже сейчас, пока не поздно, всем прыгать в шлюпку и отчаливать в направлении ближайшей суши. Но Воронцов упорно пытался восстановить контроль над двигательной установкой: капитанов учат бороться до конца. Если была в запасе секунда, а ты сдался – плохой ты капитан.

В запасе оставалось секунд примерно двадцать, когда «корсар» ожил, выпустил под себя яркий сноп пламени и начал замедлять падение. А потом штурман заорал:

– ЗЕМЛЯ!!! НА РАДАРЕ!!! ЗЕМЛЯ!!!

И ещё на нервной почве добавил несколько американских идиом, которые экипаж в принципе знал, но старался не употреблять на борту.

– Дай мне траекторию, – сказал командир. – И сразу пускай зонд.

Под кораблём на снижении в атмосфере такой факел, что ни черта не разглядишь. На этот случай в сторону отстреливается зонд-разведчик, он падает, обгоняя корабль, и даёт картинку. Мало ли, что там за земля, вдруг одни скалы и садиться некуда.

Потом все молчали, затаив дыхание. «Корсар» интенсивно тормозил, поэтому точка невозврата сместилась, но всё равно тикали секунды, пока ещё можно безопасно уйти на шлюпке. Промедлишь – и шлюпка просто не успеет набрать ускорение, плюхнется. А плавает она немногим лучше «корсара», то есть всё равно сравнимо с утюгом. И спасательной капсулы на шлюпке нет.

Потом все дружно выдохнули.

Почти точно под «корсаром», ну самую малость подправить траекторию, был чёрный-чёрный подковообразный остров. Невысокая, вряд ли выше полусотни метров, скалистая гряда и широкий ровный пляж. Никаких проблем, наши посадочные опоры приспособлены для сыпучих грунтов. Выхлопом корабль выроет на пляже большущую яму – ну в неё и сядем.

– Лорд, что скажешь? – спросил командир.

– Этот чёрный песок более сыпуч, чем обычный, но нам хватит. Типичный вулканический остров, молодой совсем.

– Приготовились, – сказал командир. – Принял решение: садимся. Радисту определить точные координаты и передать диспетчеру.

– Есть точное место, передаю.

«Корсар» выпустил «ноги», упёрся огненным столбом в чёрный-чёрный пляж и задрожал, останавливаясь в воздухе.

– Земля желает удачи, – невнятно доложил Мюллер. – Нас уже идут спасать.

И тут «корсар» сел.

А через секунду вместо того, чтобы растопыриться и упереться, корабль… Поскользнулся. Нелепо засучил «ногами» и начал валиться на бок. Командир попытался ему помочь, оттолкнувшись маневровыми, но «корсар» будто стоял на ледяной шишке: его только закрутило, и он окончательно потерял равновесие.

В наступившей мёртвой тишине раздалось одно слово:

– Спокойно.

Это сказал опытный космический волк Мюллер, непонятно кому, скорее всего, себе.

Потом «корсар» грохнулся. С лязгом, звоном, треском, электрическими искрами, под отвратительный вой аварийной сирены, включившейся, когда была уже ни к чёрту не нужна, корабль рухнул точно на тот борт, где из обшивки выступала шлюпка, и судя по звуку, раздавил её к такой-то матери.

Потом сирена заткнулась, потому что вырубилось всё.

Потом корабль издал пугающий хруст и безвольно обмяк всем корпусом, будто сдулся. Где-то вдалеке звонко рвались трубопроводы. С потолка, то есть с бывшей стены, на астронавтов градом посыпались обломки пластмассы и отдельные приборы, какие помельче, а за ними и какие побольше: внутреннюю обшивку перекосило, и она выдавила внутрь рубки всё навесное оборудование.