В тени трона - К. Б. Уэджерс Страница 13

– Не обещаю, – прошептала я.

Я смотрела полученные файлы, пока не отключилась, забывшись неспокойным сном посреди записки о подозрительной активности саксонцев в некоторых наших пограничных мирах. Сны были обрывочны – образы умирающего Портиса, Церы, исчезающей в огне, Пас, захлебывающейся собственной кровью…

Последнее было уже слишком, и я проснулась, судорожно всхлипывая в подушку. Скатившись с кровати, я потащилась в ванную. Желудок не желал знать, что уже 30 часов я ничего не ела, и пытался опорожниться.

– Воды?

Неожиданное появление чашки над плечом испугало меня не меньше, чем голос Зина. Я подскочила, и предлагаемая вода чуть не пролилась мне на голову.

Зин ловко отвел чашку из-под взмаха моей руки, опустился на корточки и снова подал мне воду.

– Надеюсь, вы не слишком многого ожидаете от новой императрицы, – сказала я, прополоскав рот и сплюнув в унитаз. – Иначе, Зин, вас ждет разочарование. Если верить моей матери, как принцесса я надежд не оправдала. Сомневаюсь, что в качестве императрицы буду намного лучше.

Зин улыбнулся и помог мне подняться.

– Я стараюсь не возлагать надежд на людей, ваше высочество. Не слишком честно требовать от них соответствия моим представлениям о том, каким должен быть мир.

– Отлично сказано. – Поднявшись, я облокотилась на туалетный столик. – Значит, вы – ум, а Эммори – сила?

– По очереди, ваше высочество. Я принес вам завтрак, если вы в силах справиться с ним.

– Можно попробовать.

Эммори стоял у дверей. Я прошла к кровати, с минуту покопалась в еде на подносе и подняла взгляд на Зина.

– У моей матери космическое безумие?

Эммори кивнул:

– Да, ваше высочество.

– Но никто пока об этом не знает?

– Знают, – сказал он. – Информация просочилась несколько часов назад.

– А сама мать знает?

– Принцесса Цера хотела поговорить с ней об этом после того, как мы улетим, ваше высочество. Не знаю, успела ли она.

– Етит-твою… – Я почувствовала, как удавка медленно стягивается на горле. Мои планы найти убийц сестер и исчезнуть не предусматривали болезни матери. – Ладно, сыщик, мне нужно что-то надеть вместо этого. У вас не завалялось лишнего мундира?

Зин нахмурился, глядя мне за спину на разоренный шкаф.

– Вы не можете…

Я показала на пижаму, успевшую изрядно измяться.

– Либо это, либо мундир.

– Ваше высочество, но это неподобающее одеяние, – огорченно сказал Эммори.

– Я знаю, но я не надену ничего из этого гардероба, если только вы не желаете одевать меня силой.

– Ваше высочество… – Он замолчал, вдохнул и медленно выдохнул. Я уже знала, что это значит: он собирал воедино все свое самообладание. – Мы не можем привести вас пред очи императрицы-матери одетой в пижаму.

Он выглядел так сердито, что я едва сдержала смешок. Хотелось бы, конечно, рассмеяться – просто чтоб посмотреть на реакцию, но я не стала. Я контрабандистка, какой меня все и ожидают увидеть, и поклонюсь матери, одетая по собственному вкусу – иначе вовсе не явлюсь к ней.

– Тогда, сыщик, тебе придется найти мне что-то другое. Мы ведь примерно одного размера. – Я указала на его мундир. – И это приличнее, чем пижама.

– Спорное утверждение, ваше высочество, – ответил Эммори, исчезая в дверях.

Конечно, он был прав. Сильнее оскорбить мать можно было, только явившись к ней в веселеньком желтом сари, одежде парий.

– Показываете характер, ваше высочество? – Зин не сдвинулся со своего места у стены. – Если вы вернетесь, одетая в военную форму, этого не одобрят.

– Наверное, вам стоило бы подумать об этом до того, как лететь за мной. Не одобрят, для начала, самого моего возвращения. Блудная дочь, паршивая овца и все такое.

– Это был приказ, ваше высочество.

– Вы всегда выполняете приказы?

– Да, мэм.

– Значит, если я отдам приказ убить вашего напарника, когда он вернется сюда, в каюту, вы его выполните?

Зин застыл, отчаянно ища глазами какой-нибудь знак того, что я просто зло шучу. Не найдя его, он прибег к безопасности проформы:

– Ваше императорское высочество, я знаю, что мой напарник вел себя неподобающе по отношению к вам, но он просто исполняет свой долг. – Он упал ниц и простер руки ладонями вверх. – Пожалуйста…

Я немедленно почувствовала себя законченной стервой, и это чувство стократно усилилось, когда в каюту вошел Эммори. Он замер на пороге, держа в руках бескомпромиссно черный мундир.

– Ваше высочество?

Вопрос прозвучал робко, и в данной ситуации я не должна была ничего объяснять. Я не только принцесса, я еще и женщина. Я могу делать все, что пожелаю, и эти двое ничего не смогут с этим поделать.

Но я ненавидела эти порядки – и двадцать лет назад, и сейчас. Всю жизнь ненавидела неравенство и сознание собственного превосходства, порождающее презрение и отвращение к целой группе людей, принадлежащих к ней просто по факту своего рождения.

– Эммори, если я прикажу вам не везти меня домой, вы подчинитесь?

– Нет, ваше высочество.

– Объясните своему напарнику почему.

Выхватив из его рук мундир, я направилась в ванную.

Закрыв за собой дверь и бормоча проклятия, я скинула пижамные штаны и осмотрела форменные брюки. По длине они подошли и, к счастью, были сшиты из достаточно эластичной ткани – у меня бедра несколько полнее, чем у Эммори. Надев поверх серой майки черный китель, я плюхнулась на крышку унитаза, чтобы обуться.

Но сначала высвободила кованое серебряное кольцо, вплетенное в шнуровку, и надела его на правую руку, затем отцепила тонкую полоску темно-коричневой кожи и обернула ее вокруг запястья.

– Возьми это.

Цера вложила мне в руку кожаную полоску, и я широко раскрыла глаза.

– Отец отдал ее тебе, я не могу…

– Возьми, Хейл. – Цере было почти двадцать, и вела она себя как настоящая императрица, с ней не стоило спорить, когда ее лицо выражало неудовольствие. – Я хочу, чтобы она была у тебя. На память о нас. Просто на всякий случай.

– Я буду на связи.

– Возможно, у тебя не получится, – сказала она очень тихо, чтобы не услышала наша младшая сестренка.

– И это, – пропищала Пас, размахивая кольцом в руке. – Я купила его на рынке. Тот старик сказал: кольцо не простое, а волшебное. Поверни его три раза вокруг пальца и прошепчи желание в горсть.