Assassin’s Creed. Валгалла: Сага о Гейрмунне - Мэтью Дж. Кирби Страница 14

– Воины Ругаланна, примкнувшие к нам, обретут славу, богатство и земли.

Гутрум назвал все то, чего жаждал Гейрмунн. Если власть над Авальсснесом перейдет к Хамунну, ему все равно придется искать себе владения в других краях, иначе он останется ни с чем. Но Гейрмунн знал: Гутруму потребуется не только он и его меч. От сына Хьёра будут ждать, что он примкнет к завоевателям, имея собственный корабль и верных людей, готовых сражаться. Гейрмунн не хотел говорить раньше времени и давать отцу повод прогнать его из совещательной комнаты. И потому он молчал и ждал.

– Мерсия и Уэссекс – сильные и богатые королевства. Я знаю, какие богатства ожидают победителей, – сказал конунг Хьёр. Взмахом руки он обвел комнату. – Эта усадьба построена на деньги, добытые в походах на восток. В набегах на Финляндию и Курляндию.

– Деяния Хальфа и его воинов известны повсюду, – подхватил Гутрум. – Заслуги твоего отца известны и датчанам.

Гейрмунна охватила гордость. Он выпрямился и поднял голову.

– Эти деяния совершались много лет назад, – продолжал конунг. – Тогда было другое время. Ты говоришь о большем, нежели набеги и богатства. Ты говоришь о коронах. Мы с тобой знаем: если каждое саксонское королевство падет к ногам Берси и Хальфдана, английские короны окажутся на головах датчан, но не норвежцев.

– Не торопись с выводами, конунг Хьёр. – Гутрум поднял руки, блеснув золотом колец на пальцах. – Берси и Хальфдан – люди чести. Они вознаграждают оставшихся в живых и чтут погибших в боях. Клянусь тебе: твои люди, примкнувшие к флотилии Берси, получат соразмерные доли богатства и земель.

– А если датчанам не удастся победить саксов Мерсии и Уэссекса? – спросил конунг. – Что останется побежденным? Грызться между собой за Нортумбрию и топи Восточной Англии?

– Твои сомнения оскорбляют всех датчан. – Гутрум стиснул зубы, но не позволил себе нахмуриться. – Мы обязательно победим саксов.

– Возможно, победите. – Конунг помолчал. – Допускаю, что так и будет. Но Ругаланн не пошлет с тобой ни кораблей, ни воинов. Они нужны здесь.

– Для чего? – Гутрум все-таки нахмурился, а его голос сделался резким. – Стеречь рыбу и овец? Или, быть может, охранять пристань, где ты обманываешь проходящие корабли, говоря, что они нуждаются в починке? Не думай, что твои уловки проходят незамеченными, – добавил гость, позволив себе ткнуть пальцем в сторону конунга.

Гейрмунн замер, ожидая отцовского ответа, но Гутруму ответил Хамунн.

– И ты не думай, ярл Гутрум, что твое неуважение осталось незамеченным. Не забывай: ты сейчас в гостях у моего отца.

– Это я помню, – возразил Гутрум. – Однако твой отец первый выказал неуважение к датчанам.

Трудно сказать, задела ли конунга Хьёра внезапная враждебность Гутрума. Он не изменился в лице. Голос его по-прежнему звучал спокойно.

– Ходят слухи, что Харальд Согнийский намерен двинуться войной на других правителей Северного Пути. Потому я и не откликаюсь на призыв примкнуть к флотилии Берси. Покуда не минует опасность, нависшая над нашими землями, Ругаланн никуда не пошлет свои корабли и воинов.

– Да, конечно, – согласился Гутрум. – Конунг Харальд хотел бы завладеть Авальсснесом. И причины у него те же, что сделали могущественными твоих деда и отца. – Гутрум выгнул брови и смягчил тон, выказывая ложную заботливость. – Как тебе быть? Если твои земли в опасности, придется воевать с Харальдом. Ты должен напасть первым, пока Харальд еще не так силен, иначе ты рискуешь проиграть.

Возможно, Стюрбьёрн предлагал отцу схожую стратегию, но Гейрмунн в тот вечер был занят разговором с Эйвор. Он знал: отец никогда первым не нападет. Однако сейчас, слушая Гутрума, он вспомнил недавние слова Браги о полях и сорняках. Вдруг датчанин прав?

– Как ты поступишь? – спросил Гутрум.

Ему ответила конунга:

– Не сочти мои слова оскорбительными, но зачем нам в таких делах слушать советы датчанина? Это не твои земли, не твои люди, и Харальд не твоя забота.

– Да, я – датчанин. – Гутрум встал, упираясь тяжелыми кулаками в стол. – Но мы, датчане, не изнежились в своих усадьбах. Нам знакома война. Когда умер конунг Хорик, вернулись старые свары и устремления. Немало крови тогда пролилось.

Воспоминания пробудили в Гутруме ярость. Его трясло, и он даже не пытался это скрыть.

– Вот уже пятнадцать лет, как я не знаю ничего, кроме войны, и потому я отправляюсь в Англию. Если мне суждено начать войну, я предпочту убивать саксов, а не датчан. Если мне суждено сражаться, я буду сражаться за земли и мир в надежде, что сумею захватить достаточно и у меня будет что оставить детям и внукам.

– Я восхищен твоими замыслами. – Конунг Хьёр встал и стоял неподвижно, словно древние столбы возле его усадьбы. – У меня схожие желания. Я тоже хочу оставить детям и внукам сильный и крепкий Ругаланн. И по этой причине я не отправлю с тобой свои корабли и воинов.

– А вдруг Харальд тебя победит? – спросил Гутрум. – Что ты оставишь детям, если у тебя отберут Авальсснес?

Гейрмунн ждал, что отец отринет саму возможность победы Харальда, однако конунг молчал. Может, между Авальсснесом на севере и Стюрбьёрном на юге существовала договоренность? Гейрмунн взглянул на мать. Та смотрела на мужа и тоже ждала, когда он заговорит. Конунг молчал. Тогда она повернулась к Гутруму.

– Кажется, я достаточно ясно дала понять, что Харальд – не твоя забота и вообще не забота датчан.

– Плохую услугу вы оказываете вашим сыновьям, – сказал Гутрум.

– Что хорошо для моих сыновей – мне и решать! – прогремел конунг, у которого кончилось терпение. – Мне, а не безземельному датчанину, одержимому войной.

Гутрум ударил кулаком по столу. Гейрмунн инстинктивно вскочил на ноги, приготовившись к потасовке. Хамунн тоже встал. Поднялась и их мать, рука ее легла на рукоять кинжала, висящего на поясе. Но датчанин мгновенно пошел на попятную и поднял руки.

– Простите мою несдержанность, – сказал он. Лицо Гутрума покраснело, а сам он кусал губы. – Я приплыл сюда искать союзников, а не плодить новых врагов.

– Мы не враги датчанам, – сказала конунга. – И отказ в кораблях и людях не сделает нас врагами.

Гутрум опустил подбородок к груди, затем покачал головой:

– Как ни печально мне это говорить, конунга Льювина, Берси может расценить это по-другому. Он сочтет ваш отказ оскорбительным. Надеюсь, вы успеете приготовиться к последствиям, имея Харальда на севере и Берси на юге.

Хамунн напрягся всем телом и стиснул кулаки. Гейрмунн видел, насколько брат разгневан словами датчанина. Удивительно, но сам Гейрмунн гнева не ощущал. Гутрум до сих пор не произнес ни одного лживого слова. Конунг Берси нуждался в кораблях, а Гутрум лишь выполнял приказы. Дай ему отец схожее задание относительно Ругаланна, он бы говорил так же, как датчанин. А если отец станет препятствовать его отплытию в Англию, это и впрямь будет плохой услугой.