Тим - Виктор Гутеев Страница 14

Тим тысячи раз представлял, как вырвется из унизительного, низшего состояния и обретёт свободу. Вместе с ней пришло время жалеть, что тратил время старика на большие, как казалось, первостепенные вопросы. О мелочах вроде быта говорили редко и вскользь. Мысль, что он действительно почти не знает ни о деньгах, ни о том, как и что здесь принято и непринято, стала открытием. Именно сейчас, в минуту исполнения самой заветной в жизни мечты, Тим как никогда остро ощутил одиночество. Ни научить, ни дать совет, что делать и как поступить, было некому. На пороге огромного, пугающего неизвестностью и жестокостью мира он стоял совершенно один.

— Но у тебя есть выбор, — вкрадчиво продолжил лейтенант.

— Выбор? — неожиданно даже для себя ухватился он за эти слова.

— Тот самый первый взвод, с которым ты имел честь недавно познакомиться, предлагает тебе вступить в их ряды. Скажу сразу, слово за тебя никто не молвил, подобное предложение — это их право, и они им воспользовались.

Предложение оглушило не меньше, чем весть о свободе. Видя, что офицер не шутит, Тим попросил немного времени. В ответ командир провёл рукой по светлым, коротким как у всех мужчин на крейсере волосам и показал растопыренную ладонь, отмерив на раздумия пять минут.

Решение принял по-юному безрассудно и быстро. Тот миг, когда, толкая телегу с боекомплектом, он пережил чувство единения, помнил до сих пор и помнил остро. Тогда он был нужной частью чего-то единого, занятого решением одной для всех проблемы. В тот миг Тим чувствовал дух общины, такой родной и знакомый. Связавший множество людей воедино, он до боли напомнил счастливые годы, проведённые на Вироне.

Что-то внутри робко протестовало, но Тим отмёл все доводы против. Напомнил себе, что он охотник, которому не чуждо чувство азарта и страха. Он не раз и не два рисковал жизнью. Здесь тоже предлагали риск и тоже в рядах, уважаемых и сильных. Смутно понимая, что здесь, может не сразу, но со временем появится возможность начать поиск родных и обидчиков, почти принял решение.

— Кем я здесь стану? — заглянул он в глаза командиру.

— Равным среди равных. Труд опасный, с чем связан, ты знаешь, но плюсов, включая высокую оплату, тоже хватает.

— Почему я, ведь они знают, кем я был?

— Кем ты был — значения не имеет. Во взводе потери, людей не хватает. Это во-первых. Во-вторых, ты не отказал, сделал, когда попросили. Без пинков и приказов по собственной воле рискнул жизнью, не испугался, а это качество здесь ценят. И последнее, — добавил он, — выстрелив всего раз, ты сжёг глушитель, сковавший наши потуги отбить центры крейсера.

— Глушитель? — переспросил Тим, — прибор, лишивший вас связи?

— Именно, — подтвердил офицер, — даже не поняв, что сделал, ты в том бою сделал больше, чем каждый из нас. Сие и явилось основной причиной нашего предложения. Если согласен, то все, что я сказал, ты слышал; нет — определят к ремонтникам, и до ближайшей системы придётся оплатить проезд работой. Этим на крейсере сейчас заняты все. И так, Тим, что надумал?

— Я с вами.

— Ты принял правильное решение.

— Можно вопрос?

— Разрешите, — поправил лейтенант.

— Разрешите вопрос. Что стало с убитыми в арсенальном распределителе?

— Их принял космос, ровно так же, как всех павших на крейсере, сейчас тебя поставят на довольствие, — продолжил он как ни в чём не бывало, — осваивайся. Дежурный, — повысил лейтенант голос.

На пороге возник тот же широкоскулый коренастый пехотинец.

— Определишь его на место Даковского. Всё, солдат, — командовал офицер, — обживайся, слушай, что говорят, делай, что прикажут, об остальном теперь есть кому позаботиться.

Едва отпустив, командир вновь окликнул.

— Чуть не забыл. За глушитель капитан назначил вознаграждение. Сразу дам совет: разделить премиальные со всем взводом.

— Вознаграждение? — переспросил Тим.

— Вознаграждение, — ещё раз повторил офицер, — такое здесь тоже бывает, но это сейчас неважно, важен знак, что готов делиться, тебе теперь с этими людьми под смертью ходить.

— Лейтенант верно говорит, — поддакнул безучастный до этого дежурный, — это будет правильный поступок.

— Я не против.

* * *

— Малой, — разнеслось под сводами солдатского блока, — иди-ка присядь с нами.

Этого ждал, это случилось. Весь день Тим отлёживал бока на удобной, установленной на массивный амортизатор застеленной койке. Набив живот вкусной пищей, Тим уже много часов упражнялся в безделье.

Можно было бы считать этот день одним из лучших за последние годы, но мысль о том, что будет дальше, не позволяла расслабиться. Появились сомнения, и Тим пару раз обругал себя за поспешно принятое решение.

Нервничая и переживая, он не забывал вертеть головой, присматриваясь к жизни принявшего его гурта. В отсеке разместились человек сто пятьдесят, в основном молодых мужчин и женщин. Люди вокруг постоянно менялись, Тим не раз слышал крики команд и видел, как одни уходили, вместо них приходили другие, которые после приёма пищи и отдыха сменялись третьими. За день рассмотрел всех, кого встретил той длинной ночью.

Поднявшись направился к длинному столу, за которым расселись девять человек: всё недавно прибывшее с дежурства отделение сержанта Скарта. Сам он сидел с края, за ним сёстры, дальше увидел Салиму, которая, пока он шёл, ни разу на него не взглянула. Имён остальных не помнил, да и значения для Тима они пока не имели.

За последние часы не раз представлял, как пройдёт эта встреча, нервничал. Сейчас Тимом овладело абсолютное спокойствие. Подойдя к столу, уверенно сел на предложенное место напротив сержанта, положил руки на стол и встретился с ним взглядом. Какое-то время Скарт молча смотрел ему в глаза.

— Ты теперь один из нас, — наконец озвучил сержант данность, — как приняли на этот раз?

— Лучше, чем в прошлый.

— Нравится здесь?

— Пока да.

— А как думаешь, вот им, — обвёл Скарт сидящих за столом взглядом, — нравится, что рядом тело, которое они коллективно убивали, а теперь не знают, кого в нём видеть — друга или врага. Может, поделишься своими на этот счёт соображениями?

— Вы ведь сами предложили, — не совсем понимая, куда клонит сержант, ответил Тим.

— Кто и что предложил — неважно, — отрезал сержант, — отвечай на вопрос.

— Злости к большинству из вас у меня нет.

— А к кому есть?

— К тебе есть, — ответил Тим, — и к ним, — указал он на его манер подбородком на сестёр.

Так говорить не собирался, но сказал, как сказал. За последние дни многое изменилось. Тим твёрдо уяснил, что просто так здесь его больше никто не тронет. Это был закон, а закон здесь чтили свято. Тим не позволил себе сломаться, будучи невольником, а став вольным, быстро вспоминал себя прежнего и негромкими фразами, поочерёдно глядя то на Скарта, то на сестёр, выложил всё, что о них думает. Несколько секунд над столом звенела тишина. Глядя перед собой, Тим ждал реакции.