Увечный бог. Том 1 - Стивен Эриксон Страница 14

– Традиционные войны, – рассуждал Маппо, – начинаются зимой, когда стены давят, а свободного времени полно. Бароны вынашивают планы, короли рисуют схемы, разведчики ищут тропы через границы. Зимой воют волки. Но вот меняется время года, рождается лето, навстречу ярости клинков и копий – ярости тигра. – Он пожал плечами. – Не вижу здесь противоречий. Ты и Сеток, и стоящие за вами боги – вы дополняете друг друга.

– Все гораздо сложнее, трелль. Холодное железо принадлежит Волкам. Трейк – горячее железо, и, на мой взгляд, это смертельный недостаток. Да, мы прекрасно забриваем в солдаты, но тогда можно спросить: как, во имя Худа, мы влипли в такую передрягу? Потому что не думаем. – Остряк говорил увлеченно и горько.

– Так в снах к тебе приходят видения, Смертный меч? Тревожные?

– А хороших ведь никто не запоминает? Да, тревожные. Старые друзья, давно погибшие, пробираются через джунгли. Идут неуверенно, ощупью. Губы шевелятся, но до меня не доносится ни звука. И еще вижу в снах пантеру, мою госпожу охоты, – она лежит израненная, в крови, тяжело дышит от потрясения, с немым страданием в глазах.

– Израненная?

– Клыками вепря.

– Фэнер?

– Как бог войны, он не знал соперников. Ярый, как тигр, и хитрый, как целая волчья стая. С Фэнером во главе, мы опустились на колени, склонив головы.

– Твоя госпожа лежит и умирает?

– Умирает? Возможно. Я вижу ее, и ярость заливает мои глаза красным светом. Израненная, изнасилованная – и кто-то заплатит за все. Кто-то заплатит.

Маппо молчал. Изнасилованная?

Остряк зарычал, совсем как его бог, и у Маппо поднялись дыбом волосы на затылке. Трелль сказал:

– Утром я уйду.

– Ищешь поле боя.

– И думаю, никому из вас не нужно быть свидетелем. Понимаешь, он был там. Я чувствовал его и его силу. Я найду след. Надеюсь. А ты, Остряк? Куда поведешь компанию?

– На восток, и чуть южнее твоего пути, но я больше не хочу идти рядом с Волками. Сеток говорит о ребенке в ледяном городе…

– Хрустальном. – Маппо ненадолго прикрыл глаза. – Хрустальный город.

– А Наперсточек считает, что там есть сила, которую она сможет использовать, чтобы вернуть пайщиков домой. У них есть предназначение, но оно не для меня.

– Ищешь госпожу? На востоке нет джунглей, разве что на дальнем берегу найдутся.

Остряк замер.

– Джунгли? Нет. Ты слишком буквально понял, Маппо. Я хочу занять место рядом с ней, сражаться. Если меня не будет рядом, она действительно умрет. Так говорят преследующие меня духи. Негоже прийти слишком поздно, увидеть мучение в ее глазах и знать, что остается только отомстить за все, что с ней сделали. Этого недостаточно, трелль. Совсем недостаточно.

Мучение в ее глазах… ты все это делаешь ради любви? Смертный меч, болят ли твои ребра? Она – кто бы она ни была – преследует тебя, или Трейк просто кормит тебя самым свежим мясом? Негоже появиться слишком поздно. О, я знаю, как это верно .

Израненная.

Изнасилованная.

И возникает темный вопрос. Кому это выгодно?

Фейнт свернулась под мехами, чувствуя себя так, будто ее волокли за телегой лигу-другую. Нет ничего хуже треснувших ребер. Ну, если она сядет и обнаружит свою оторванную голову на своих же коленях, это, конечно, хуже. Но, наверное, не будет больно, если разобраться. Не так, как сейчас. Жуткая боль, тысячи приступов, обгоняющих друг друга, пока все вокруг не окрасится белым, потом красным, багровым – и наконец наступает благословенная чернота. Где чернота? Я жду, жду уже всю ночь.

В сумерках Сеток подобралась поближе, чтобы сообщить, что утром трелль покинет их. Как она узнала – можно было только догадываться, ведь Маппо был не в настроении разговаривать; только с Остряком – тот был из тех, с кем легко говорить, который просто вызывал на откровения, как будто от него исходил какой-то аромат или что-то. Видит Худ, ей нужно…

Приступ. Фейнт подавила вздох, переждала биение пульса и попыталась снова найти удобное положение, хотя такого не было. Тут, скорее, дело было во времени. Двадцать вдохов на этом боку, пятнадцать – на другом, а на спине вообще невозможно – она и не представляла, что собственные сиськи могут давить так, что дышать невозможно, а нежный мех сжимал руки тисками. Все это ужасно, и к рассвету она будет готова отрывать головы.

– Тогда и Остряк тоже уйдет. Не сейчас. Но он не останется. Не сможет.

Сеток интересно обращалась со словами, и добрые вести она складывала стопкой, как монеты в тайной сокровищнице. Может, ей трава на ухо нашептала, пока она тихонько спала – или сверчки, – нет, это трещал позвоночник Фейнт. Она еле сдержалась, чтобы не застонать.

Значит, вскоре останутся пайщики и варвар, Торант, да еще три недорослика и сама Сеток. Она не считала Картографа, волчицу и коней. Непонятно по какой причине, даже хотя из всех них только кони были действительно живыми. Я их не считаю, и все. Значит, только они; и кто среди них так крут, чтобы отбить следующую атаку крылатой ящерицы? Торант? На вид он слишком молод, и глаза как у загнанного зайца.

И остался только один Валун, это плохо. Бедный мальчик несчастен. Знаете что, давайте больше не хоронить друзей, ладно?

Но Наперсточек остается стойкой. Мощная сила ждет на востоке. Она думает, что сможет ее применить. Открыть Путь, прогнать Худа. Не могу с ней спорить. Да и не хочу. Правда, она просто наша находка, эта Наперсточек. И если она сожалеет о своей браваде, что ж, она теперь станет осторожней, что совсем не плохо.

Покувыркаться с Остряком было бы прелестно. Но это меня убьет. Да еще я вся в шрамах. И кособокая, ха. Кто захочет уродку – разве только из жалости. Будь разумна и не прячься от суровой правды. Прошли те дни, когда тебе достаточно было пальчиком поманить, чтобы было с кем покувыркаться. Найди другое хобби, женщина. Начни прясть. А масло сбивать – хобби? Наверное, нет.

И с утра ничего не изменится. Смирись. Еще долгие месяцы тебе не дождаться спокойной ночи. Или наоборот.

– Остряк думает, что найдет, где умереть. И не хочет, чтобы мы умерли с ним.

Хорошо, Сеток, спасибо.

– В Хрустальном городе есть ребенок… берегитесь, если он откроет глаза.

Слушай, милочка, здесь есть мелкий, которому надо задницу подтереть, а близняшки как будто не замечают, но вонь уже отвратительная, правда? Возьми вот пучок травы.

Насколько лучше было в экипаже доставлять что угодно.

Фейнт зарычала и вздрогнула от боли. Боги, да ты совсем свихнулась, женщина.

Пусть мне приснится таверна. Дым, толпа, прекрасный стол. И мы все сидим, потягиваем коктейли. Квелл вперевалочку топает в сортир. Валуны корчат друг другу рожи и хохочут. Рекканто сломал большой палец и вправляет его. Гланно не видит бармена. Он не видит даже стола перед собой. Сладкая Маета похожа на жирную кошку, у которой из пасти свисает мышиный хвост.