Отмели космоса - Антон Якушев Страница 14

Нестройной группой, в которой каждый был недоволен жизнью в целом и текущим моментом в частности, мы покинули крайне негостеприимное обиталище местных сливок общества, чьё место в лестнице социальной диссоциации было ближе всего к мазуту. К нашей неизмеримой, радости силовики не собирались тревожить нас своим визитом, либо же задерживались в пути, что нас тоже в принципе устраивало. Поэтому ничто не мешало нам завалиться в какое-нибудь заведение и, радуя себя примитивными развлечениями, с удовольствием провести остаток дня.

Заурядный полупустой бар. Деревянные полы со стёртой краской; стены, обклеенные и замазанные, где чем пришлось; редкие лампочки, распространяющие по пахнущему утренней головной болью помещению тёплый свет. Люблю такие места по множеству причин, главная из которых – отсутствие официантов или им подобных субъектов. На редкость неприятные люди с отвратно лизоблюдскими харями, не выражающими ничего, кроме лицемерного желания услужить, по ходу дела плюнув тебе в стакан.

За столом, который мог вместить всю команду, пока находились лишь я, Бубнов да Флюгер. Царила тишина, которую никто не изъявлял желания нарушать. Капитан уже приложился к одной из жестяных банок, блок которых стоял у него под стулом, своим местоположением намекая, что делиться Бубнов не намерен. Флюгер грустно втягивал в себя что-то 70-процентное. Недовольство объяснялось запретом капитана свалить из бара. Были серьёзные опасения, что мордоворот опять попытается кого-нибудь изнасиловать, что не раз происходило до этого. Вот только с продырявленной ногой шансы убежать после преступления у него невелики и, принимая это во внимание, капитан даже купил ему выпивку, лишь бы он сидел в баре и сильно не ныл.

Настроения разговаривать у меня тоже пока не ощущалось, и я медленно цедил фруктовую настойку, благосклонно пожертвованную мне капитаном. Медленно не потому, что наслаждался, а потому, что местных денег у меня всё ещё не было и рассчитывать на большее, чем эта пол-литровая стекляшка, мне пока не приходилось.

Пришла Инес с фигурной бутылкой из фиолетового стекла, села, отхлебнула, обвела нас троих взглядом. Вздохнула, отхлебнула вновь и, оставив бутылку, ушла в соседнее помещение. Когда капитан почти допил третью банку, в бар вошли Доржи и Гнидой. Эскулап последний час занимался тем, что проводил оздоровительные мероприятия на тушке переговорщика, и, судя по жизнерадостному выражению лица Доржи, он был абсолютно здоров.

Глядя на физиономию Гнидого, можно было быть уверенным, что эти мероприятия положительных эмоций ему не принесли. Ему вообще мало что приносило такие эмоции, в том числе и исполнение своих прямых обязанностей. При возможности он компенсировал своё недовольство высокоградусной выпивкой, нагружая синтетическую печень. Не обманув ожиданий, коновал сразу устремился к бармену.

– Ну, чего там по занятости, что по развлечениям?

Манера разговора Доржи своеобразна, но привыкнуть к ней можно. Примечательно то, что во время работы он общался нормально, мимикрируя под собеседника и перенимая его манеру разговора. А вот почему он с нами разговаривает как философ-имбецил – это загадка.

– Есть крупная работа. – Капитан сплющил опустевшую банку и перешёл к следующей. – Мелкие тоже будут. И было бы, чёрт тебя дери, неплохо, если бы ты уже занялся своими обязанностями.

– Да без базара, кэп, дай бухнуть и всё будет в ажуре, – с этими словами он плюхнулся за стол, подхватив фиолетовую бутылку, и мигом выжрал треть. – У нас же имеется место, чтобы перекантоваться?

– Третий этаж этого дома, вход со двора, второй подъезд. Там две двери, наши комнаты за той, что облита каким-то оранжевым дерьмом. Выберешь любую свободную койку. Ян, тебя тоже касается. Правила поведения знаете.

Дождавшись осмысленного взгляда от нас обоих, Бубнов бросил каждому по дубликату ключа и откинулся на спинку стула. Вернулся Гнидой с двумя бутылками с пометкой «70 %». Окинув нас презрительным взглядом, он присоединился к застолью. Вдруг его губы тронула улыбка, ехидный взгляд устремился на меня. Предположу, что ничего приятного не прозвучит.

– Эй, бездарь, ты так и не рассказал, как просрал ногу. Да и снарягу, сколько ты там за неё отдал?

– Много. Очень, – вздохнул я огорчённо. – А чего ты радуешься, хирургический набор я тоже посеял.

– Да говно твой набор, его можно заменить канцелярским ножом и степлером. И не лезь в хирургию, как занимался первой медицинской помощью, так и занимайся.

– Это уже не тебе решать.

– Может, и мне. Ты от темы не отходи, где нога, инвалид?

– Плесень сожрала, – нехотя произнёс я и под заливистый смех самовлюблённого эскулапа уставился в противоположную от его физиономии сторону.

Вернулась Инес, в руках у неё было очередное устройство для группового курения. Ну в этот раз ей хотя бы компанию составят – Доржи и Флюгер, как и всегда, не прочь подымить за чужой счёт.

– О Доржи. Оклемался? Как ликёр?

– Нормальный, хорошо идёт.

– Конечно хорошо. Ты мой ликёр хлебаешь, падла.

Одной рукой ставя свою ношу на стол, а другой вырывая бутылку из смуглых пальцев, она успела оценить полноту тары на просвет, недовольно пробормотать что-то нечленораздельное и осушить её одним залпом.

– Ладно, «медуза» для всех, присасывайтесь, кто хочет. Только от этого говнюка меня отгородите. – Инес кинула недоброжелательный взгляд в сторону всё ещё улыбающегося Гнидого и плюхнулась на оббитый драным кожзаменителем стул.

Вечер продолжался предсказуемо – перекрёстное опьянение, бессмысленные разговоры, лёгкие оскорбления. И, казалось бы, ничто не могло омрачить отдых, но Гнидой поднял вопрос о делах.

– Так что с работой? Я про полноценную, ты нам корабль обещал.

– Не вам, а себе. Заказчик есть, завтра встретится с нами. Ему надо видеть всю команду, поэтому завтра сбор, здесь же, ближе к вечеру. Кто не явится – лишу денег за подработки. – Бубнов смял очередную опустевшую банку и уставился в никуда задумчиво-замутнённым взглядом. – На послезавтра нужны двое-трое. Запугать на переговорах какого-то барыгу. Оплата небольшая, местной валютой. Доржи и Флюгер идёте точно. Гнидой, пойдёшь?

– Не в этот раз.

– Как знаешь.

– Эй, Бубнов, я пойду.

Мне нужны были хоть какие-то деньги и брезговать даже такой работой у меня намерения не было. Вот только капитан думал иначе.

– Не пойдёшь.

– Почему это?

– Я сказал запугать, а не рассмешить.

– Флюгер разговаривает как умственно отсталый, но ты же его берёшь.

«Отсталый» удостоил меня взгляда, в котором читалось наполовину осмысленное негодование и желание врезать.

– Он выглядит как головорез. – Взгляд капитана сфокусировался на мне. – Если тебя увидят, то со смеха помрут. Свободен, приводи себя в порядок.