Сайберия. Том 2 - Владимир Василенко Страница 14

Набравшись смелости, я даже мысленно потянулся к нему, попробовал перенять Аспект. Но ничего не вышло. Зато в ответ я получил такую ментальную оплеуху, что в глазах потемнело. Пошатнулся, потеряв равновесие, и едва устоял на ногах.

Рада встрепенулась, оглядываясь на меня.

— Что с тобой?

— Ничего-ничего… Нездоровится немного.

— Да на тебе ведь лица нет! Бледный, как мел…

Девушка подбежала и коснулась моего лица кончиками пальцев, обеспокоенно заглядывая в глаза.

Ух, ну и глазищи у неё. Утопиться можно. Красавица она всё-таки. Но красота эта одновременно какая-то… пугающая. Будто откуда-то из глубины этих зрачков на тебя смотрит кто-то ещё. Не то, чтобы недобрый, но… Чужой. Нет, чуждый.

— Может, тебе воды принести? Или отвару? — спросила Рада, выводя меня из оцепенения.

— Да не надо, прошло уже всё. А Демьян-то дома?

— Нет, он с утра ушёл.

— Не знаешь, куда?

— Вроде бы на лесопилку, к Захаровым. Он часто туда ходит, когда в городе. Или на Мухин бугор, на склады. Или на железную дорогу, вагоны разгружать.

— Похвально. Никакой работы не чурается.

— Угу. Но тяжко ему в городе. Не его это всё, — вздохнула девушка и заметно погрустнела. — А в лес надолго ему уже нельзя… Из-за меня.

Похоже, мы коснулись больной темы. Чтобы немного развеселить собеседницу, я предложил прогуляться вокруг дома. Она охотно согласилась.

— А тебе не скучно здесь? — спросил я. — Демьян-то тоже целыми днями пропадает где-то, а ты всё время одна в четырёх стенах…

— Так ведь не всегда так. Сейчас мне уже лучше, так что на днях в город опять начну выходить. А там и учёба скоро начнётся.

— А где учишься?

— В Марьинской женской гимназии. Это тут, недалеко.

— А когда Демьян уезжает надолго, ты что же, одна остаёшься?

— Нет, конечно. Я тогда переезжаю к тёте Анфисе. Это тоже недалеко, через три дома от нас. Видел, может, вывеску булочной? Здоровенный такой крендель, из дерева вырезанный? Это как раз папенька его делал. Они с Анфисой давно дружат. Я ей тоже по хозяйству помогаю, и в пекарне. И с ребятами её вожусь. Они помладше меня. Стёпке одиннадцать, а Марье восьмой годок пошёл.

Рада, кажется, истосковалась за лето по живому общению, и рассказывала охотно, подробно. Мне нравилось слушать её голос — чистый, мягкий, мелодичный. Интересно было бы послушать, как она поёт.

— Дружат, говоришь… А муж у этой Анфисы есть?

— Она овдовела, когда Марье два годика было. Тяжко ей тогда пришлось. Пекарней и магазином муж её занимался, она только помогала. А тут всё на неё взвалилось. Ещё и ребятишки малые. Вот папенька ей и помогать стал. Ну, и меня пристраивал к ней, когда уходил надолго.

— Понятно. Ну, так оно, конечно, куда веселее. А с твоей этой… хворью как? Не бывало из-за этого неприятностей?

— Да раньше приступы редко очень бывали. Может, раза два-три в год. Тётка Анфиса знает, но она, почитай, как родная нам. А больше никто и не знает. Папенька боится, что меня тогда заберут.

— Кто?

— Священная дружина, — почему-то шёпотом ответила Рада.

Хм… Да, пожалуй, опасения Велесова не напрасны. Если я, конечно, правильно понял функции этой местной спецслужбы. Ох, и ворчать будет, когда узнает, что я общаюсь с одним из её ищеек. Может, и не рассказывать вовсе? Хотя, в прошлый раз попытка что-то скрывать от Демьяна едва не вышла боком…

— Хочешь, покажу кое-что? — хитро прищурившись, спросила девушка. — Только папеньке не рассказывай, ругаться будет.

— Ну… Договорились, — кивнул я, мысленно затыкая внутреннего гусара.

Рада подвела меня к одному из окон на первом этаже и, чуть поколдовав со старыми досками, раздвинула их, освобождая довольно просторный лаз. Первой храбро нырнула в него. Задребезжала оконная рама — кажется, девушке пришлось приналечь на неё плечом, чтобы открылась.

Я последовал за Радой, и вскоре мы оказались внутри особняка.

— А что, не так уж плохо. Лучше, чем я думал, — пробормотал я, оглядываясь и слегка морщась от клубов пыли, поднятой нашим вторжением.

Внутри было тихо и пусто, а из-за заколоченных окон — ещё и довольно темно, но глаза быстро привыкли к полумраку. Серыми айсбергами высились накрытые каким-то пыльным тряпьём предметы мебели, с потолка свисали опутанные паутиной люстры. Особенно впечатляла та, что была в центре холла, напротив лестницы на второй этаж — тяжелая витиеватая конструкция плафонов на тридцать, подвешенная на толстых латунных цепях, украшенная синей глазурью, хрусталём и позолотой.

Вслед за Радой я прошёлся чуть дальше, к лестнице. Ковры на полу от накопившей пыли посерели, и узор на них едва читался. Зато паркет, кажется, был вполне себе ничего — гладкий, твёрдый, звуки шагов по нему отдавались под потолком чётким эхом. На стенах кое-где даже сохранились картины, но чаще — лишь тёмные прямоугольники на местах, где до этого что-то висело.

Грустненько, конечно. Но ощущения разрухи нет. Дом заброшен, но не разрушен и не разграблен. Косметический ремонт наверняка потребуется, но по большей части главное, что здесь нужно — это целая орава людей со швабрами и метлами для генеральной уборки.

— Только не трогай здесь ничего! — предупредила Рада. — Особенно за дверные ручки не хватайся. В комнаты заходить нельзя, только по коридорам ходить вот тут, посерединке. Папенька кучу ловушек здесь наставил. От воров.

— А что, пробовали залезать?

— Было несколько раз, давно ещё. Но он всех их отвадил. С ним вообще жульё старается не связываться. Тётку Анфису он тоже у бандитов отбил. Когда муж у неё умер — какие-то гады к ней ходить стали. Плати, говорят, или магазин сожжём.

— А Демьян что?

— Ну… Болтают, что одного бандита с фонарного столба пришлось снимать. Он там висел на подтяжках, голосил на всю улицу.

— Да уж. Папеньку твоего лучше не злить. А почему вы здесь-то не живёте, а ютитесь во флигеле? Здесь вон сколько комнат свободных…

— Да куда нам на двоих такая громадина? — улыбнулась Рада. — Его отапливать зимой замучаешься. Да и вообще, это же дворец целый, не по чину нам. Рассказывают, его еще сам император Пётр деду старого князя пожаловал, и даже сам руку приложил к строительству.

— Серьёзно?

— Пойдём, покажу!

Ухватив меня за руку своими тонкими, но крепкими пальцами, Рада потащила меня мимо лестницы в другое крыло здания.

— Тут всё для приёма гостей обустроено. Внизу — столовая и гостиная, а наверху — кабинет, библиотека большая и ещё много всего. Но главное… вот.

Мы вошли в длинный просторный зал с колоннами. Слева и справа его, будто изогнутые крылья, обнимали мраморные лестницы, ведущие на галерею второго этажа. Но в центральной части зала потолок был общий для обоих этажей, куполообразный, расписанный картинами не то на библейские, не то на древнегреческие мотивы.