Короли рая - Ричард Нелл Страница 14

Несмотря на елейный, южанский вид, капитан показался достойным доверия – хотя бы в той же мере, что и любой моряк,– и в любом случае только такого мог позволить себе Амит со своими беспечными расходами. Но теперь надвигалась непогода, стемнело, и мужик, по-видимому, решил, что лучше просто убить своего пассажира и забрать его королевский «подарок», чем рисковать высадкой.

Амит обдумал несколько вариантов лжи или угроз, чтобы спасти себя. Проще всего было бы сказать: мол, я сообщил ваши имена доверенному человеку на Большой земле, и если я не прибуду, вас объявят пиратами. Хорошая идея. Жаль, что я не подумал о ней раньше и что это неправда.

Впрочем, эти мореходы отчасти поклонялись богам Пью – а значит, отказались от своих имен в надежде проскользнуть по волнам незамеченными Роа, богом моря. Такие люди даже воздерживались давать имя собственным кораблям – суеверие, по мнению большинства других моряков, ужасающе глупое. Амит же просто считал его подозрительно удобным для пиратства.

Капитан поднял руку к своим людям, будто успокаивая их. Изобразив улыбку, он склонил голову в сторону Амита в знак «уважения». Казалось, его гнусавый голос отдается эхом в фальшивом носу.

–Нам обязательно плыть до самой гавани, Аба? Плоского пляжа достаточно, да?

Тонги всегда называли своих старших «Аба», но, исходя от дубленого морского пса вроде этого капитана, обращение лишь напомнило Амиту, какой он старый хрыч.

–Король-Чародей ждет меня вечером,– сказал он и понадеялся, это сошло за их язык,– если позже, то боюсь… начнут искать, понимаешь? Король шибко расстроится.

Пират почтительно кивнул, вроде бы понимая, но его елейная улыбка не коснулась глаз. Он сложил вместе ладони и отвесил поклон от плеч, как монах.

–Почти на месте, Аба.

Амит невесело улыбнулся в ответ и устроился на своем жестком деревянном сиденье, переложив обернутый кожей подарок рядом с собой. Его «сопровождающие» не знали, что это за подарок, но наверняка догадывались, что всё, предназначенное для короля, имеет ценность. И это впрямь было ценностью – по крайней мере, для ученых и государственных деятелей: вкожаной сумке лежала веленевая карта известного мира по наранским расчетам, которую бережно хранила и над которой препиралась элита академии. На карте были изображены все известные расы и короли людей от Северной пустыни до Южного побережья, и даже будучи всего лишь копией, она, вероятно, являлась лучшей в своем роде за всю эпоху. Император предложил ее как подарок, да, но также и как послание. Любому королю, ее держащему, она гласила: «Это мир людей, и границы Нарана охватывают его треть».

–Мне насрать на островного короля.

Последовал диспут на моряцком жаргоне. Похоже, капитан хотел взять Амита в рабство, рассудив, что старый переводчик может оказаться ценным для подходящего торговца, но команда предпочла бы тупо сбросить его в море и плыть домой.

Ни тот ни другой расклад не прельщал Амита. Он подумывал сообщить, кем был на самом деле, но эти молодчики ему вряд ли поверят. А если даже вдруг и поверят, то либо испугаются так, что утопят его вместе с подарком просто чтоб скрыть свою вину, либо окажутся достаточно глупы, чтобы его похитить. Очередная проигрышная стратегия.

Тут он бы с радостью предложил им больше денег – имейся у него хоть сколько-то, но долгое путешествие в одиночку из Нарана вытянуло все до последней монеты. Я старый, упрямый болван, и какого черта ввязываюсь во все это?

Он не мог сдержать улыбку, когда трепет опасности пощекотал его по искривленной спине. Он отлично знал причину. Та же самая, по которой он мальчиком пинал ульи пчел и затевал драки с теми, кто крупней его. Потому что другие думают, будто я не могу или не должен.

И у него по-прежнему был в запасе трюк. Он с трудом опустился больными коленями на угловатую жесткую палубу, изо всех сил усмиряя свое нутро, когда волны раскачивали плавсредство. Сунув руку в один из многочисленных внутренних карманов халата, он достал тонгский амулет перевоплощения – по сути, петлю из бечевки с деревянными крючками и кольцами, вырезанными ножом. Опустив голову, он держал амулет, распевая бессмыслицу на дюжине языков, добавляя имена богов Пью и Тонга и подобный суеверный вздор, театрально жестикулируя и включая команду и корабль в слова божественной заповеди.

С закрытыми глазами он не мог видеть моряков, но ощущал их молчание. Он вообразил, как они таращатся, разинувшие рты и потрясенные, страшась убить святого мужа намного сильнее, чем пристать к берегу в бурном море. Он поцеловал амулет и сделал жест, возможно из местного наранского обряда плодородия, но не суть важно, затем поднял взгляд и воздержался от улыбки, стремясь узреть духовный испуг, который внушил – и уже не в первый раз – непросвещенным людям.

Его сердце взыграло, когда он увидел почти детский стыд в глазах и позах моряков, опустивших лица долу, словно матери поймали их на краже. Вот и правильно, клятые дурни, вы переродитесь в навозных жуков или вроде того, если убьете «жреца».

Затем лодку сильно качнуло, и, хотя Амит удержался, его тут же стошнило.

Ему хватило выдержки лишь на то, чтоб отвратить уста от своих одежд, а затем смотреть, как содержимое желудка раскрашивает полсиденья. Он поднялся и застонал, вытирая рот запястьем, затем оглянулся на команду, чувствуя лишь легкую вину за то, что сблевал в их лодчонке.

Что ж, вы замышляли убить меня, подумал он, затем увидел, что они продолжают пялиться на него. И взгляд у вас какой-то нехороший…

Он проследил за их глазами – и обнаружил кусок древесины, предназначенный для ремонта корабля, в пугающей близости от своей головы. Брус опустился, и Амит успел только выдавить: «Ох». Он увидел, как дернулся медный нос капитана, а следом весь мир погрузился во тьму.

* * *

К

ейл нашел на пляже труп. Во всяком случае, нечто похожее, но яркая луна спряталась за черными ночными облаками. Ощущая какую-то пустоту внутри себя, он хотел просто побыть один, никем не замеченным. Мир, заколдованный шумом волн и ветра, казался бескрайним, стихийным, и Кейл на мгновение замер, не уверенный, что хочет лишиться этого чувства и вляпаться в неприятности.

Затем «труп» застонал. При ближайшем рассмотрении это оказался старик, вероятно иноземец. Одежда на нем была плотной – совсем не похожей на шелк или тонкую ткань, которые носят островитяне,– а его бледная кожа словно отражала тусклый лунный свет. Он выглядел малость грязным и промокшим, но волосы и борода его были подстрижены, а на теле не было ран. Наверняка просто пьяный купец.

–Лоа,– церемонно поздоровался Кейл. Он сдержал вздох и остался на месте, поскольку его всю жизнь учили не доверять, особенно когда чувствуешь себя в относительной безопасности.

Старик поднял голову и моргнул. Он лежал плашмя на животе, и когда Кейл увидел прилипший к его щеке песок и страдальческое выражение на лице, утомление сменилась тревогой.