Император последнего дня - Максим Шешкаускас Страница 14

Егора перевернули на спину, и ему захотелось закричать, но не от боли, а от разрывающего его страха – на него смотрел Василич, но как он выглядел?! Щеки впавшие, скулы и лобовая кость неестественно крупных размеров, сгорбленное тело покрыто щетиной, пальцы венчают острые когти. Василич вытер лицо от крови Егора, оскалил пасть, зарычал и вцепился ему в шею.

«НЕ ХОЧУ! НЕ НАДО! НЕТ!!!» – проносилось у Егора в голове, но кричать вслух он не мог.

То, что когда-то называлось Василичем, дожевало второй кусок его плоти и откусывало третий…

(Сны Ника)

Когда я прикуривал свою последнюю сигарету? И курил ли до этого момента вообще? Теперь уже не важно – табачный дым проникает в легкие, давая испытать приятное ощущение удушья и легкое дурманящее головокружение. Хотя, может, от этого мои мысли никак не могут связаться в осмысленную цепочку…

Началась война. Когда, с кем и почему, я не помню. Да и имеет ли это какое-нибудь значение? Важно то, что одна часть человечества решила истребить другую.

Ко мне пришло осознание, но я не знал, где нахожусь. Я вообще ничего не знал, кроме того, что началась война. Когда я начал всматриваться, вокруг прорисовалась окружающая действительность – словно до этого момента ничего и вовсе не было. Хотя, кто знает?..

Осмотрелся и непроизвольно ухмыльнулся – сижу на бетонных ступенях здания городского цирка. Лучшего места для того, чтобы встретить начало конца, не придумаешь. Толпа куда-то движется – лица я рассмотреть не могу, мне трудно сфокусировать взгляд, передо мной просто безымянная толпа – даже не уверен, люди ли это?.. Все они куда-то идут.

Щелчком я отправляю окурок в полет, огонек уголька рассыпается фейерверком искр. Я присоединяюсь к шествию толпы. Голова опущена вниз, взгляд строго на ноги вперед идущего – я знаю: здесь так принято.

Наша колонна движется медленно, я решаюсь поднять голову и осмотреться – впереди я замечаю грузовик, в кузове которого сидят солдаты – они должны следить за соблюдением порядка в колоне. Про себя отмечаю, что надо узнать, как стать одним из них. Справа от меня идет мужчина в сером пальто – его мне удается рассмотреть лучше, чем остальных, – воротник поднят кверху, идет пошатываясь, взгляд устремлен не вниз, а вперед. Я пытаюсь заговорить:

– Куда мы идем?

Он не реагирует, я аккуратно трясу его за рукав, дав понять, что я обращаюсь именно к нему:

– Куда направляется наша колона?

В ответ вновь тишина – он только поворачивает голову в мою сторону и злорадно улыбается.

– Что произошло? Я не могу вспомнить, против кого мы воюем?

В ответ я слышу громкий смех, он долго смеется, затем смотрит мне прямо в глаза. Меня охватывает паника, ощущение, что вот-вот я пойму нечто ужасное!..

Слышу треск выстрелов. Ощущаю толчок, затем еще один – в толпе поднялась паника, впереди идущие пытаются повернуть назад, солдаты что-то кричат, некоторые выпрыгивают из грузовика…

Что-то просвистело – возле грузовика разрывается снаряд, машину отбрасывает в одно из зданий, над моей головой пролетают части человеческих тел. Я пытаюсь бежать, найти укрытие; моего спутника толпа сбивает с ног, только мне не до него сейчас, надо спастись самому! Очередной взрыв – я теряю ориентацию в пространстве…

Я не чувствую своего тела, но в то же время меня всего разрывает от боли, будто ничего, кроме нее, не осталось от этого мира. Вроде мне удалось открыть глаза, перед собой я вижу человека из толпы – того самого человека, который был со мной. Я все понимаю, но мое понимание тут же растворяется в бесконечной боли. Бесконечной боли, которая заглатывает мир, наполненный фиолетовым цветом…

«Больше я этого не допущу»,– последнее человеческое, промелькнувшее в моей голове.

* * *

…Может, лучше бы было действительно помереть? Забавно.

Сны я вижу редко, а последнее время в этих снах постоянно встречаюсь с собой. Интересно, что об этом говорят толкователи снов? Надо будет как-нибудь посмотреть. Но сейчас мне не до этого – голова разрывается на части, меня мутит и одновременно мучает жуткая догадка о том, кто спит со мной рядом.

– Проснулся уже? А я за тобой наблюдала… – произносит знакомый голос.

Ее рука гладит мою грудь. Посмотреть на ее лицо я не решаюсь – почему-то чертовски стыдно, проклятое похмелье! Как вообще все так вышло?

Вчера был ежемесячный корпоратив – я заказал такси и поехал в треклятую школу. Настроение у меня испортилось, как только я переступил порог, – Вадим, тот самый охранник, вновь требовал от меня пригласительный и пропускать не хотел, пришлось звонить Станиславу Валентиновичу и выслушивать его вразумления: мне следовало напомнить, что у меня нет входного билета.

А затем я пил – пил много и демонстративно – пил, протестуя против того внимания, которое должно было сопровождать меня на мероприятии. Признаться, я выбрал самую глупую и бессмысленную форму протеста, но это лучше, чем зарыть голову в песок…

Я совсем чуть-чуть приподнялся с подушки и тут же почувствовал рвотные позывы. Пришлось вернуться в прежнее положение. Я закрыл в глаза, наивно надеясь, что вчерашний день вместе с моей «сокроватницей» канет в небытие, но не тут-то было – в память впивались фрагменты вчерашних событий. Поочередно, аккуратно, словно стая койотов, атакующая уже слабую, но все еще способную дать отпор жертву.

…Вот один из стаи вцепился в мою руку… Я вспомнил, как о чем-то спорил с тем худощавым, с хищным оскалом. Он сказал что-то, сильно меня задевшее, и я очень глупо, едва связывая слова, сильно раздражаясь, пытался ему оппонировать.

…Вот очередной хищник ухватил меня за бок… В память врезался орущий на меня Станислав Валентинович.

…Один из пустынных псов путается в ногах, и мы падаем… Повстречал неожиданно Егора – правда, мы даже поговорить толком не успели – его кто-то куда-то увел.

…Вожак стаи впивается мне в горло… Юн Вен что-то нашептывает мне на ухо, и мы с ней вместе покидаем вечеринку.

Мир вокруг закружился водоворотом, и я еле добежал до раковины, меня стошнило чем-то черным, похожим на переработанное машинное масло, – что же такое я вчера пил?!!

– А ты знаешь, как завести девушку, – донесся до меня ее голос из комнаты.

Говорила она с ярко выраженной иронией. Ну и пусть. Я включил воду и смотрел, как черная жижа, смешиваясь с водой, исчезает в водосточной трубе. Затем я долго держал лицо под холодной водой и чистил зубы.

– Тебе полегчало, милый?

Юн Вен, полностью обнаженная, сидела на диване, заменяющем мне кровать.

Надо сказать, выглядела она очень сексуально, в то же время всем своим видом изображая саму заботу. Мне, наверное, надо было что-то ответить, но я ограничился тем, что глупо кивнул. Поняв, что до сих пор таращусь на ее грудь, стыдливо отвел взгляд. Она звонко рассмеялась: