Война самураев - Кейра Дэлки Страница 14

Кагэцуна смотрел с бледным от страха лицом.

— Это правда, — тихо проговорил он. — Року погиб. Стрела пронзила его, словно туман. Такой мощи не знали с тех пор, как Минамото Ёсииэ пронзил разом тройной панцирь. Возможно ли, чтобы подобная сила вернулась в мир?

Киёмори втянул воздух сквозь зубы, глядя на черные ворота и чудовищную тень, что поджидала за ними. «Мне нужно исполнить великое предназначение, — думал он. — Я еще не построил святилище на Миядзиме. Еще не вернул Рюдзину меч Кусанаги. Не увидел рождения внука, будущего императора Тайра. Что, если эти пророчества не сбудутся из-за того, что я по глупости вызову на бой демона? Меня избрали указать миру путь в годину испытаний, а значит, нельзя позволять силам зла отобрать меня у судьбы».

Киёмори повернулся к своим людям и сказал:

— Никто не приказывал нам брать приступом именно эти ворота. Мы можем поискать и другой вход. Не вышло в одном — так попробуем силы в другом месте. С какой стати нам потакать какому-то выскочке, даже если ему удался первый выстрел? Отправимся к восточным воротам и попытаемся пробиться там.

Кагэцуна нахмурился:

— Те врата слишком близки, повелитель, и демон сможет легко защитить и их. Поедемте лучше к северному входу.

Киёмори кивнул ему:

— Славно сказано, Кагэцуна. Едем туда. Будем надеяться, что там нас ждет битва удачнее этой.

Едва он поворотил коня, чтобы вести свое войско на север, как подъехал сын, Сигэмори, пунцовый от стыда и досады.

— Отец, неужели ты, первый среди Тайра, показал врагу спину?

Киёмори взглянул на него исподлобья:

— Сын мой, пусть тебя не дурачат сказки о безоглядной отваге. В бою трезвый расчет важен не меньше удали, и прежде чем бросаться в драку, нужно хорошенько подумать: а стоит ли? Пусть Ёситомо разбирается со своим бешеным братцем, а мы поищем более удобный подход в другом месте. Все-таки учиться тебе да учиться.

— Я уже заучил, что от врага, которого вызвали на бой, не бегут. — Сигэмори развернул коня и прокричал: — Кто еще жаждет славы — за мной!

— Держите его! — скомандовал Киёмори вассалам. — Иначе демон пристрелит его, как птенца. Этого нельзя допустить!

Как Сигэмори ни рвался к воротам, всадники сомкнули перед ним ряды, тесня и подталкивая прочь, на север. Юному воину ничего не осталось, кроме как пустить коня галопом вместе с прочими Тайра — к другой оконечности дворца Сиракава.

Киёмори бросил последний взгляд на юго-восточные ворота. Ему вдогонку летели насмешки демона Тамэтомо.

— Бежишь, Киёмори-сан? Зря стараешься — рок всегда следует за человеком как тень.

Киёмори ничего не ответил, только хлестнул коня, чтобы нагнать поскорее дружину.

Полководец Ёситомо сидел верхом у восточных ворот дворца Сиракава, ворча себе под нос. Он все еще негодовал по поводу жалкой отговорки, которую Киёмори привел для разделения войск. Запреты на передвижения годны разве аристократам, разъезжающим где угодно по своему усмотрению. Для воина перед боем они бестолковы, если не оскорбительны.

Он услышал выкрики с юга и предположил, что Киёмори решил атаковать оттуда. «Превосходно, — сказал себе Ёситомо. — Пусть Тайра-смельчак примет удар на себя. Как только он проникнет во двор, там и мы подоспеем». Однако вместо шума сражения в тишине раздался гулкий грохот копыт. «Не могли же они сбежать с поля боя? Или могли?»

Ёситомо вдруг сделалось не по себе. Что-то витало в воздухе — зловещее, тягостное предчувствие. Странный дым, поднимающийся из глубины дворца, испускал, несомненно, потустороннее свечение. «Почему же солнце не взошло? — недоумевал Ёситомо. — Давно пора рассветать, а тьма как стояла, так и стоит».

— Господин, у ворот кто-то ходит.

Ёситомо прищурился и разглядел на фоне подсвеченных клубов дыма силуэт рослого воина с непомерно длинными руками.

— Итак, — раздался хриплый рев, — неужто старший братец пожаловал?

Ёситомо вырвался вперед и, пренебрегая опасностью, подъехал к воротам ближе, чем бьет стрела.

— Это ты, Тамэтомо? Именем императора, оставь мятежников! Выйди и сражайся за нас, на правой стороне! Ты порочишь себя, пособничая бунтарям и узурпатору!

Грубый хохот прорвал гнетущую тишину.

— Какое мне дело, кто из вас прав, братец? Мир смертных безумцев не для меня. Я с рождения проявлял демонскую природу, а будучи изгнан из дома, нашел монаха-кудесника и узнал от него, как окончательно ей поддаться. Что мне до глупцов, занимающих или стремящихся занять Драгоценный престол! Син-ин чтит темные силы, и я тоже. Он обещал мне хорошую драку, потому я здесь. А если мой новый облик пугает отца и братьев, что ж — тем веселее!

Ёситомо сглотнул ком в горле и попытался внушить себе, что брат только задается.

— Сколько просишь за то, чтобы передумать?

— Ничего! Когда еще я так повеселюсь — сам могучий Тайра предпочел бегство схватке со мной. Почему бы тебе не взять с него пример? Прочь, братец, пока я не рассердился. Во имя родства, которым мы были связаны, ступай с миром. А это тебе на память.

Вслед за тем послышался звон тетивы, и мигом позже голову Ёситомо что-то свернуло набок: из правого рога его шлема торчала стрела. Он с досадой развернул лошадь и поскакал назад, к своим воинам. Первым встречным он отдал приказ:

— Разделайтесь с этим задирой и наглецом. Покончим с ним и выломаем ворота.

Семеро всадников вырвались вперед, стреляя с седел за дворцовую стену, но даже близко не смогли к ней подступиться. С нечеловеческой прытью Тамэтомо поразил всех — один за другим падали они замертво, пронзенные стрелами.

— Невероятно! — пробормотал Ёситомо.

— Он и впрямь демон, — сказал, побледнев, Гэнда Ёсихира. — Даже будь там один такой воин, как нам пробиться через ворота?

Особенно если учесть, что трусливые Тайра бежали и не намерены нам помогать?

Ёситомо на миг задумался, с трудом удерживая лошадь, которая то и дело шарахалась, почуяв кровь.

— А мы и не станем пробиваться. Осаду можно вести и по-другому. Если нельзя взять врага приступом, Нужно выманить его наружу. Мы подожжем дворец.

— Господин, храм Хосёдзи стоит через дорогу, а в нем много священных реликвий. При малейшем порыве ветра огонь распространится. Не лучше ли поискать менее опасный способ?

Ёситомо нахмурился:

— Верно. Враждовать с монахами себе дороже. Потому я оставлю последнее слово за императорским двором. Скачи с посланием к сёнагону [23]Синдзэю и опиши наше положение. Мы подождем его ответа здесь.