Небо цвета крови - Виктор Точинов Страница 14

Так Славик дедушке и объяснил.

– Разбуди, – приказал старик.

Славик тяжко вздохнул, предчувствуя реакцию сестрицы на досрочную побудку. Огляделся – поблизости никого, Угрюм с приятелями скрылся за пакгаузами. Осторожность вошла в привычку, стала рефлексом, дед с раннего детства запрещал и Славику, и Лере демонстрировать свои способности к пси-общению. Почему запрещал, Славик уже и не помнил, наверное, как-то объяснил тогда малышам запрет, но объяснения давно забылись, а привычка осталась.

Он прислонился к решетчатому ограждению паруса, расслабился, закрыл глаза – чтобы выйти на контакт со спящей, требовалась полная сосредоточенность.

– Проснулась… Ох и ругается! – доложил Славик полминуты спустя, открывая глаза…

Дед уже отдал швартовы и запустил двигатель, негромко жужжавший на холостом ходу.

– Скажи ей, чтобы вставала, одевалась, завтракала. Потом пусть соберет наши рюкзаки, все три, как в турпоход примерно – еда, теплые вещи. И из дома ни ногой. Сидеть в режиме минутной готовности.

– Готовности к чему? К эвакуации?

Слухи об эвакуации в случае высадки имперцев бродили по поселку уже с неделю, но никто ничего толком не знал. Одни говорили, что придется шагать пешком до самого Космопорта, другие уверяли, что не придется, что поселки западного побережья уже начали вывозить куда-то морем…

– Ко всему пусть будет готова… Ко всему, – мрачно сказал старик и сдвинул рычаг на «малый вперед».

Двигатель зажужжал громче, «Ласточка» поползла вдоль причала.

2

Ракатицы – животные вкусные, но простые, незамысловатые, и ловля их особого труда не составляет. Можно нырять и ловить голыми руками, а если не умеешь плавать, – можно, как стемнеет, развести костер на берегу, у самой воды, и собирать деликатесных зверюшек, привлеченных светом на мелководье.

Но уловы будут небольшими, а вот для ловли в промышленных масштабах надо искать пути миграций ракатиц. Дело в том, что ракатицы у берегов и в пресных водах не размножаются – появляются откуда-то крохотными, с ноготок размером, нагуливаются в реках и на морском мелководье до приличных размеров, – а потом уходят в океанские глубины, и что там с ними происходит дальше, никому не известно.

Ну, может быть, каким-нибудь ученым и известно, но Славику о том на уроках биологии не рассказывали, в бугерской школе больше напирали на практику, в дебри теорий предпочитая не углубляться. Зато тому, как ловить ракатиц, – Славик в свои четырнадцать лет мог бы поучить высокомудрых деятелей наук.

Ловить надо километрах в трех юго-восточнее выхода из бухты – там как раз начинается подводное ущелье, тянущееся от побережья в океанские глубины. И по этому ущелью, по дну, ползет нескончаемый поток ракатиц, – и светлых, выросших в море, и пресноводных, скатившихся из двух впадающих в Бухту Героев речек, – те ракатицы, речные, отличаются меньшими размерами, темной раковиной и короткими мясистыми щупальцами.

И натянуты по дну ущелья, поперек, толстые металлические тросы-переметы. А к тросам крепятся ловушки, в них-то и набиваются деликатесные придонные жители. Всё просто, если знать и уметь. А без умения, без хорошего знания течений и подводного рельефа трос натянется над каким-нибудь понижением дна, ловушки будут болтаться в толще воды и никто в них не попадется.

В то утро сбор добычи «Ласточка» начала с ближнего к берегу перемета. Славик удивился такому решению деда. Он сам бы предпочел начать с дальних, пока в аккумуляторах держится хоть какой-то заряд. Если «сдохнут» вдали от берега, возвращаться придется долгонько, – с парусом, включенным на прямой привод, бот едва справляется с отливным течением.

Что-то задумал старый, решил Славик, особенно если учесть недавнее распоряжение Лере насчет собранных рюкзаков… Задумал, и не хочет слишком далеко удаляться от поселка.

А потом началась работа, и стало не до раздумий.

Двигатель был отключен, бот двигала лебедка, натужно, со скрежетом, вытягивавшая из моря тяжеленный трос – «Ласточка» теперь ползла вдоль него на манер речного парома. И действовать надо было аккуратно, точно и быстро. Дед отстегивал карабин, крепящийся к тросу, подхватывал ловушку – здоровенный, в рост человека, конус, но при том легкий, сделанный из прозрачного пластика. Если внутри копошился улов, дедушка коротким точным движением отвинчивал пробку с хвостовика, пару раз встряхивал ловушку над открытым люком трюма, завинчивал пробку и тут же передавал ловушку внуку, стоявшему с другой стороны лебедки – тот пристегивал карабин на то же место, уже миновавшее барабан, и следил, чтобы конус, ползущий по палубе вслед за тросом, ни за что не цеплялся.

Вроде бы и простая работа, но чуть промедлишь, не успеешь застегнуть карабин вовремя – и весь строй ловушек, перекрывающих путь ракатицам, собьется, сдвинется, появится в нем совсем не нужный разрыв. А если поспешишь… Нехорошие вещи случаются со спешащими и суетящимися. Зажмет пальцы, а то и всю кисть руки между тросом и барабаном лебедки – и всё, раздавит, расплющит в кровавую кашу… Профессиональная травма бугерских рыбаков.

Ракатиц попадалось немного – по две-три в ловушке, а то и вообще ни одной. Все правильно, самое начало сезона, а вот через месяц, в разгар путины, воды в конусе будет меньше, чем ракатиц, – тогда с набитой ловушкой одному человеку не управиться, да и ракатиц через хвостовик не вытряхнуть, переплетают щупальца, превращаются в плотный копошащийся ком. И проверять переметы приходится с двух ботов, причем с полным экипажем каждый – на первом ловушки отцепляют, разбирают, отстыковывают горловину, отправляют добычу в трюм. А со второго цепляют пустые ловушки. Потом, когда на одном суденышке заканчиваются ловушки, а на другом – свободное место в трюме, боты меняются местами… Как, интересно, осилят нынешнюю путину, когда в поселке остались лишь старые да малые?

Все шло как обычно: они осмотрели примерно третью часть перемета, ракатицы шлепались в трюм, изредка в ловушках обнаруживался прилов, некрупные донные рыбы, их дедушка откладывал отдельно, в корзину, – пойдут на ужин.

Все шло как всегда, и потом случилось небывалое. Дед неожиданно выключил лебедку, подозвал внука.

– Да как же это… – изумился Славик, увидев, что болтается на тросе.

Ловушка каким-то неведомым образом была раздавлена, разбита, уцелел только хвостовик, и тянулись от него острые языки пластика с неровно обломанными краями.

А пластик этот… ого-го какой пластик, из него, между прочим, лобовые стекла для разной военной техники делают, не в один слой, разумеется. Ловушки были вещью практически неуничтожимой, вечной. Когда перемет после нескольких лет нахождения в море проедала ржавчина и из него начинали вылезать металлические волокна, мешающие работе – ловушки снимали и крепили на новый трос. Затем на второй, третий, четвертый… Прозрачным же конусам все было нипочем – и удары о донные скалы, и зубы морских хищников, пытающихся добраться до съедобного содержимого. Снасти для ловли ракатиц сохранились в Бугере еще со старорежимных времен, и новые не завозили, незачем.