Меч Господа нашего. Книга 6. Мрак под солнцем - Александр Афанасьев Страница 15

Владимир Глебович был как раз тем русским офицером, о которых слагали песни и легенды, тем, на которого стоило равняться. Он был готов и подняться на пулемёт и остаться один, чтобы прикрыть отход доверенных ему желторотых птенцов-призывников, как он это сделал в первую кампанию и чудом жив остался — и в то же время он был готов истратить последний индпакет на то, чтобы перевязать врага. Он был из тех капитанов, которые были обречены оставаться в этом звании до выслуги, потому что такие говорили неугодную правду и потому что в их присутствии неловко чувствовали себя полковники и генералы. Для них он был, как отец, — он всегда знал, как надо, он был строгим и требовательным, но при этом он был честным, и его строгость воспринималась как необходимость. Николай служил под его началом всего год до того, как уйти в отряд особого назначения, но за этот год он успел проникнуться к этому человеку глубоким уважением. Если Владимир Глебович оказался не нужен в русской армии, настоящей русской армии, и вынужден был зарабатывать на жизнь таким образом, значит, что-то совсем неладное творилось с его Родиной, с его страной. Что-то очень неладное…

— Куда?

— Прямо.

Владимир Глебович покосился на своего бывшего подчиненного.

— Чего нос повесил? Прорвемся!

— Так точно, товарищ капитан. Прорвемся. Налево.

* * *

В районе «700 домов», вполне уже отремонтированном, русский КамАЗ въехал в ворота, которые открылись только тогда, когда машина появилась на улице. Как только машина прошла ворота, двое, с автоматами за спиной бросились закрывать ворота.

Николай открыл дверь.

— Все. Приехали. Вон туда, задом сдавайте.

— Ага.

На крыльцо уже вышел Омар. Полковник Абдалла Омар — это звание он получил уже после войны, но в элитной, 32-й бригаде спецназначения Ливии, которой командовал сын Каддафи Хамис — он был старшим лейтенантом, а это не так и плохо. Мало кто из 32-й бригады остался жив — а бригаду готовили белорусы, в Марьиной горке. Сейчас полковник Омар возглавлял отряд особого назначения численностью в полк, подчиненный Высшему племенному совету Каддафа. Отряд назывался — только не падайте — САС!

— Салам алейкум, брат.

— Салам…

Идиот, очки нацепил. Снял бы, рванёт — без глаз останешься!

— Как дела?

— Норма.

У Николая и полковника Омара давно установились просто отличные отношения. Вообще то, полковник числился террористом, и в Триполи на него лежал розыскной лист — но это был не Триполи, а Сирт. И розыскным листом из столицы тут можно было подтереться.

— Завтра, с той стороны пойдет Джемаль, — как бы просто в пустоту сказал полковник, закуривая дорогой, с пониженным содержанием никотина, «Винстон» — с ним будет человек пятьдесят. У него в банде есть как минимум четыре управляемые ракеты…

— У меня только три дня.

— Управимся.

— Ты уверен в информации?

— Я тоже пойду.

Здесь вообще ни в чем нельзя было быть уверенным — ни в друзьях, ни во врагах. Уверенным можно было быть только в тех людях, которые ставили свои головы на кон там же, где и ты…

— Надо быть осторожнее.

К ним подошел Владимир Глебович, поставивший машину как надо под погрузку.

— Салам алейкум, — сказал он.

— Ва алейкум ас салам, — настороженно отозвался полковник Омар.

— Это эфенди Омар, — представил своего друга Николай, — он хороший человек и солдат, и он хорошо говорит по-русски. А это — мой командир, он учил меня воевать.

Николай упомянул о том, что Омар говорит по-русски не просто так, это пошло ещё с Афгана. Восток — это не Россия, где дела значат мало, а слова и того меньше — на Востоке значимо все. Те крепкие выражения, которые вы используете для связки слов, здесь вам помогут нажить смертельного врага. Неудачное упоминание чьей-то матери в разговоре может стоить болтуну большого куска здоровья, а то и жизни. Русских не тренировали двадцатью годами воинственной толерантности, и они могли сказать что-то крепкое, даже не желая обидеть человека, а в итоге шли насмарку плоды многомесячной работы. Поэтому о наличии человека, способного понимать русский язык следовало предупреждать, это было что-то вроде профессиональной вежливости.

Омар расплылся в фирменной, голливудской улыбке — в одиннадцатом он потерял в какой-то переделке все зубы, поставил себе два керамических моста — и теперь в отличие от большинства арабов мог похвастаться совершенно ослепительной улыбкой.

— Командон рафика Николая — желанный гость в этом доме. Прошу к столу, немного поедим, закусим…

Только дурак стал бы везти в Ливию оружие — его там и так хватает. Полковник Каддафи в свое время напокупал столько, что лишнее закапывал в пустыне — далеко не все такие тайники вскрыты и обезврежены. Рядом Египет с работающим оружейным производством, Судан, где производят полную линейку стрелковки, от пистолета до ДШК, минометы и артиллерийские оружия. А к тому же в Судан зачем то прилетели белорусские специалисты-промышленники, не иначе как станки макаронные налаживать. Те, у которых диаметр макарон 7,62 получается, ага.

А вот другое… Что ночной, что оптический прицел — стоят примерно от 500 до 1000 долларов, если оптом, то дешевле, а если брать устаревшие образцы со складов длительного хранения — то и даром. Глушитель фабричного изготовления обходится в 100–150 долларов, навинчивается на резьбу компенсатора. Но если это всё поставить на автомат и научить бойца пользоваться этим — ценность такого бойца вырастает многократно. И на закуску — прицелы вообще не подлежат экспортному регулированию, в отличие от оружия. Как и отправка специалистов-инструкторов.

А ведь кроме перечисленного, можно ещё много чего интересного отправить…

Обычно новую технику, разработанную в военных КБ, показывают на оружейных выставках. Количество оружейных выставок вообще на последнее время значительно увеличилось. До 90-х — были регулярные авиационные шоу в Британии (Фарнборо) и Франции (Ле Бурже) и… пожалуй, всё. Остальные выставки, если и проводились, то нерегулярно и каждый раз в разных местах — обычно в странах, которые анонсировали крупные программы перевооружения. Так, например, крупнейшая выставка вооружений 89-го года произошла в Багдаде, где впервые были выставлены продукты сотрудничества разных стран с оружейной промышленностью Ирака. Сейчас же календарь выставок включал в себя уже не менее двух десятков выставок, чаще всего производившихся раз в два года. Престижнейшими были выставки в Абу-Даби и … пожалуй, в Китае, в последнее время. Американцы — варились в собственном соку, у них была собственная AUSA, которая проводилась два раза в год — не говоря о демонстрациях для родов войск. Но то, что лежало на стоящих под навесами столах — не видел ещё никто.