Зотика - Кларк Эштон Смит Страница 15

– Все, кто умирает в Зуль Бха Сейре, принадлежат Мордигиану, – нравоучительно сказал старик. – И чужеземцы тоже. Мрачная утроба его храма вечно разверста, и никто – ни мужчина, ни женщина, ни ребенок за все эти годы не ускользнул от нее. Вся плоть смертных должна, когда суждено, превратиться в пищу бога.

От этого елейного и напыщенного заявления Фариома затрясло.

– Я что-то слышал о Мордигиане в неясных легендах, которые странники рассказывают в Кси-лаке, – признал он. – Но я забыл название его города, и мы с Илейт случайно попали в Зуль Бха Сейр. Но даже если бы я знал об этом, то усомнился бы в существовании странного обычая, о котором ты рассказал. Что это за божество, которое ведет себя, точно гиена или гриф? Да он же не бог, а упырь!

– Эй, поосторожнее, а то так и до богохульства недалеко! – предостерег хозяин. – Мордигиан стар и всемогущ, как сама смерть. Ему поклонялись еще на древних континентах, до того, как из моря поднялся Зотик. Он спасает нас от тления и могильных червей. Точно так же, как люди других стран дарят своих мертвых всепожирающему пламени, мы отдаем наших богу. Величественен храм Мордигиана, место ужаса и зловещей тьмы, никогда не освещаемой солнцем, куда его жрецы приносят мертвых и кладут на огромные каменные столы, где трупы ждут появления бога из подземного склепа, в котором он обитает. Никто из живущих, кроме жрецов, не видел его, а лица жрецов скрыты за серебряными масками, и на их руках всегда перчатки, ибо никому не разрешено смотреть на тех, кто видел Мордигиана.

– Но ведь есть же в Зуль Бха Сейре король? Я подам ему прошение с жалобой на эту гнусную и ужасную несправедливость! Он должен мне помочь!

– Наш король – Фенквор, но он не смог бы помочь тебе, даже если бы и захотел. Твое прошение даже не выслушают. Мордигиан выше всех королей, и его закон свят. Слышишь – жрецы уже идут.

Фариом с упавшим сердцем, не в силах отвратить нависшую над его юной женой жестокую гибель в ужасном склепе этого кошмарного города, услышал приглушенное зловещее поскрипывание ступеней, ведущих на чердак постоялого двора. Звук с невероятной скоростью приближался, и в комнату вошли четыре странные фигуры, плотно закутанные в траурный пурпур, в серебряных масках в виде черепов. Было совершенно невозможно угадать их настоящий облик, ибо – точно так, как рассказывал хозяин – даже их руки скрывали перчатки без пальцев, а пурпурные рясы ниспадали просторными складками, волочившимися за их ногами, словно размотанные саваны. Они несли с собой ужас, и зловещие маски – лишь самая ничтожная его часть, ужас был в их неестественных согбенных позах, в звериной быстроте, с которой они двигались, несмотря на свои неуклюжие одеяния.

Служители страшного бога несли с собой необычные носилки, сделанные из сплетенных полос кожи и огромных костей, служащих вместо рамы и ручек. Кожа была засаленной и потемневшей от долгих лет чудовищного использования.

Не сказав ни слова ни хозяину, ни Фариому, без каких либо промедлений или формальностей они двинулись к кровати, на которой лежала Илейт. Не обращая внимания на их угрожающий облик, совершенно обезумевший от горя и ярости юноша выхватил из за пояса короткий кинжал, свое единственное оружие. Не слушая предупреждающий крик хозяина, он был быстр и силен и, кроме того, одет в легкие и облегающие одежды, что, казалось бы, давало ему небольшое преимущество перед его пугающими соперниками.

Жрецы стояли к нему спиной, но, точно предвидя каждое его действие, двое из них развернулись со стремительностью тигров, метнув костяные лезвия, которые были у них при себе. Одно выбило нож из руки Фариома еле заметным глазу движением, похожим на бросок разъяренной змеи. Затем оба набросились на юношу, ответив ему ужасными молотоподобными ударами своих закутанных рук, отбросившими его через полкомнаты в пустой угол. Оглушенный падением, он на несколько минут потерял сознание.

Медленно очнувшись, он увидел, что толстый хозяин склонился над ним, точно сальная луна. Мысль об Илейт более болезненная, чем удар кинжалом, вернула его в мучительную действительность. Он опасливо оглядел темную комнату и увидел, что жрецы уже ушли, и ложе опустело. До него донесся напыщенный замогильный голос старика:

– Служители Мордигиана милостивы, они простили тебе помешательство и неистовство только что понесшего утрату человека. Хорошо, что тебе не чужды сострадание и чуткость. Фариом резко выпрямился, точно его ушибленное и ноющее тело опалил внезапный огонь. Остановившись лишь затем, чтобы поднять свой кинжал, все еще лежавший на полу в центре комнаты, он устремился к двери. Его остановила рука хозяина, схватившая за плечо.

– Остерегайся перейти границы милости Мордигиана. Очень дурно преследовать его жрецов, и еще дурнее входить без разрешения под смертоносную и священную сень его храма.

Фариом едва слышал эти увещевания. Он нетерпеливо вырвался из толстых пальцев и рванулся к выходу, но рука вновь предостерегающе схватила его.

– По крайней мере, отдай мне то, что задолжал за еду и комнату, прежде чем уходить, – потребовал хозяин. – Кроме того, нужно еще заплатить лекарю, что я могу сделать вместо тебя, если ты дашь мне нужную сумму. Плати сейчас, ибо никто не поручится, что ты вернешься назад.

Фариом вытащил кошелек, в котором лежало все его состояние, и вытряхнул на жадно подставленную ладонь кучку монет, которые даже не пересчитал. Не удостоив старика ни прощальным словом, ни взглядом, он сбежал по грязным выщербленным ступеням захудалой гостиницы, точно за ним гнался инкуб, и окунулся в паутину неосвещенных извилистых улиц Зуль Бха Сейра.

Город не слишком отличался от всех других, которые он повидал, был, пожалуй, лишь более старым и мрачным, но Фариому, охваченному мучительной болью, дороги, по которым он шел, казались подземными коридорами, ведущими в бездонный и чудовищный склеп. Солнце поднялось над самыми высокими крышами домов, но он не видел света, за исключением угасающего скорбного мерцания. Прохожие, возможно, были похожи на всех остальных людей, но он видел их сквозь призму своего несчастья, и они казались юноше вурдалаками и демонами, спешившими по своим гнусным надобностям по улицам некрополя.

В отчаянии он с горечью вспоминал прошлый вечер, когда они вместе с Илейт в сумерках вошли в Зуль Бха Сейр. Девушка ехала верхом на единственном верблюде, пережившем их переход по пустыне, а он шел рядом с ней, усталый, но довольный. Розовый пурпур вечерней зари, окутывавший городские стены и купола, желтые глаза ярко освещенных окон придавали окрестностям вид прекрасного безымянного города мечты, и они планировали отдохнуть в нем день или два, прежде чем продолжать долгое и изнурительное путешествие в Фараад, столицу Йороса.

Это путешествие было предпринято в силу необходимости. Фариом, юноша из знатного, но обедневшего рода, был изгнан из Ксилака из-за политических и религиозных убеждений его семьи, не совпадавших с воззрениями правящего императора Калеппоса. С молодой женой, с которой они только что поженились, Фариом отправился в Йорос, где поселились его дальние родственники, готовые предложить ему свое гостеприимство.