Сотник. В ответе за всех - Евгений Красницкий Страница 15

С точки зрения теории – сообщники делятся на несколько видов. Организатор – в нашем случае купцы-людокрады и их пока еще неведомый заказчик – он же и подстрекатель. Непосредственные исполнители – купеческая ватага, охрана… и даже, может быть, кто-то из местных пособников. Привел, показал… да свидетелей – ножом по горлу. А потом – еще и стрелой половецкой. И половецкие следы – сапоги степные. Чтоб на половцев и подумали.

А вот теперь пусть пособники знают – не вышло у них с половцами! Пусть испугаются, зашевелятся, запаникуют – вдруг да чем-нибудь себя и выдадут? А чем выдадут? Да всем своим необычным поведением! Коли уж сам господин сотник за дело взялся, да еще колдуний-ведуний привлек – всё! Рано или поздно отыщут. И что остается? Бежать. А куда? А вот у девчонок и спросим.

– Да много куда есть убежать, – добив сбитень, глубокомысленно протянула худяшка Добромира. Мира, как ее в Ратном кликали. – Можно в Туров, в Пинск. А можно и куда подальше – в Чернигов, в Смоленск, в Полоцк, да на Волынь даже. В Киев тоже можно. Только вот, господин сотник, сам знаешь – кому нужен изгой? Бежать – это же все бросить! Ладно хозяйство – дело наживное, но весь свой род. А как одному выжить? Никак.

Михаил задумчиво покивал. Права девочка. Одиночке не выжить никак. И так долго еще будет, до отмены крепостного права как минимум. Да и то… Вон, Столыпин в начале двадцатого века какую реформу затеял, хотел самостоятельным мужика-крестьянина сделать – и что? Кто-то – да, большинство же – нет, не захотели. Кроме желания – и умения – самому отвечать за свою жизнь и жизнь своих близких, еще нужнее очень неплохой ресурс. А где его взять при господстве натурального хозяйства? Когда тут периодически целыми племенами голодают, целыми княжествами!

– Можно к ватаге какой прибиться, – подала голос пухленькая Любава. – К артельщикам или на севера, на волок, податься – там много таких, без роду, без племени.

Статная Ладислава усмехнулась:

– Ты еще скажи – к разбойникам или к половцам. Они-то, может, и примут… так это все нажитое бросать. Да семейство – родителей, жену, детей…

– Если они есть.

– Так у нас бобылей – раз-два и обчелся.

– В общем, так, девицы, – потер руки Михайла. – Ясно, про что говорить-то?

– Да уж ясно, господин сотник.

– Ну, и заодно приглядите… если кто вдруг чего… Ну, вы поняли.

О купцах можно было узнать только в Турове. Не так и далеко. Да ведь и было у кого узнавать-то! Через того же купца Никифора-торговца, родного дядюшку Миши. Через родича – боярича Семена. Да и знакомый кормщик-приказчик там есть, Ходок. Если, правда, тот еще жив. Ну да не слыхали покуда, чтоб помер.

Однако стоит ли действовать так вот, нахрапом? Так вот явиться – не пойми зачем. Не праздник нынче, не ярмарка – зачем в город-то? Покосы в разгаре, прополка, опять же – учеба ратная. А ярмарка еще только на Яблочный Спас.

Так, не таясь и сказать – мол, дев пропавших искать приехали? Чтоб потом весь Туров сплетни сводил? С Семки станется! Еще дойдет и до князя… А тот и скажет, что это за сотники в Ратном, у которых девок крадут столь нагло? Полохолы лесные, а не сотники. Зачем им и власть-то дана? Может, других сотниками поставить?

– Так и скажут, – Корней Агеич угрюмо подпер щеки руками. – Не сам князь, так бояре его.

Староста тут же поддакнул:

– Ага! Лучше уж как-то тайно искать…

– Слыхал, внучек? От то хорошо сказано – тайно!

Миша вскинулся было:

– Так здесь-то, в Ратном, никакая же это не тайна!

– То – Ратное, а то – Туров, – резонно возразил дед.

Они сидели втроем, в Ратном, в дедовой избе. Точнее сказать, в добротном бревенчатом доме, в застланной половиками горнице, с топившейся по-белому печью…

Наверху, в светлице, слышались женские голоса – собирались на двор, на поля, а кто и в лес – по ягоды. На работу! Михайла нынче явился рано – время было дорого.

– До Турова-то покуда про наших пропавших девок вести дойдут? – отпив пива, вовсе не хмельного, густого и по цвету – янтарного, Корней Агеич наставительно рассуждал дальше. Усмехался в бороду – как же, всегда приятно поучить чему-то сотника-внучка.

– На Яблочный Спас разве что… Когда почти все – на ярмарку… Да и что узнают-то? То ли пропали девки, то ли заплутали в лесу, то ли в болотине утонули. Да и не девки то были, а детушки малые. Бабки-няньки не уследили, вот и… Ну. Пропали и пропали – девки, детушки – бог весть кто. Бывает, мало ли. Не такая уж и новость. Это, если слухи с ярмарки поползут. А вот, коли ты, Миша, да со людищи своими явишься… Да ишшо у князя помощи попросишь…

– Да не собираюсь я никого просить!

– Ну… или к Никифору заглянешь. С Семкой встретишься… Тут-то ты никого не поймаешь! Никифор – купец. И купец богатый, удачливый. Потому и врагов у него – ого-го. Мыслю, не один соглядатай к Никифору приставлен. И от врагов, и от друзей, и от завистников. И от князя даже.

– Так что же делать-то? А! – Михайла тут же сообразил, усмехнулся. – Так мы не девок искать поедем. А мед продавать. Твой, между прочим, мед. С пасеки.

– Ме-од? – покачал головой Корней Агеич. – Так ведь до ярмарки-то…

– Так что, у тебя нет меда-то? – Миша не отставал от деда.

– Да как нет-то? Есть. Немного, правда, но…

– А царьградская-то навигация совсем скоро заканчивается…

Староста Аристарх и Корней Агеич непонимающе переглянулись:

– Чего заканчивается?

– Ну это… плавание. Ладьи, те, что в Царьград – уже сейчас должны выйти.

– А, ты про это, – махнул рукой дед. Махнул и тут же одобрительно рассмеялся: – Ох, Мишаня, хитер! Стало быть – грекам мой мед повезешь?

– Именно так.

– Ну-у… Ты это, не продешеви там. Кого с собой взять думаешь?

– Да из своих, человек с дюжину. Лодка еще нужна. Хороший такой челн.

– Лодку я тебе, Миша, дам, – староста пригладил черную, с заметной проседью, бороду. – Только ты ее смотри, не утопи там.

Михайла лишь отмахнулся и потянулся за кружкой. Допил, поднялся на ноги:

– Ну, ладно, пойду я. Вам-то в городе нужно что?

– Да потом, на ярмарке купим.

– Тогда к матери загляну, спрошу.

Матери, Анне Павловне, тоже ничего не было нужно…

– Братцу Никифору да племянникам поклон передай. От меня да от сестриц твоих, Анюты да Ельки. А так… Ну, разве что поволоку ромейскую да костяной гребень. Пуговиц золоченых еще можно… но так, особо-то не ищи. Грекам вот-вот на Царьград – все дешево будет. Постой! Я тебе шкурок беличьих дам. И куньих.

– Да что ты, мама!

– Сказала – бери. Что-то брату подаришь, на что-то – пуговицы да гребень… Удачи тебе, сынок! Да храни тебя Господь.