Лед под кожей - Вилма Кадлечкова Страница 15

– Может, ты испытаешь нечто столь прекрасное, Вёики, что никаких сомнений не останется, – неуверенно выдавливает Камёлё.

– Конечно, – соглашается Вёикирасӱ.

И отворачивается.

Камёлё всхлипывает. И больше не может сдерживаться. Она бросается к нему и повисает у него на шее.

– Я тебя люблю, Вёики! Я боюсь, что с тобой что-то случится, – шепчет она в складку его уха, окаймленную рядом ритуальных колечек.

Вёикирасӱ гладит ее по спине. Он вновь сомневается. Камёлё ясно чувствует, как в нем все кипит: чувства и… осторожность?

– Хорошо, – вдруг говорит он. – Я возьму тебя с собой, Камёлёмӧэрнӱ. Надеюсь, ты не станешь об этом болтать. В конце концов, через несколько лет тебе самой может это пригодиться. Чтобы знать, что искать! Чтобы знать, что такое вообще бывает.

Брат сбрасывает с себя ее руки и ловко поднимается. Надевает обувь. Достает из сундука связку темных платков. Один завязывает вокруг ушей, второй через все лицо. Камёлё ни о чем не спрашивает. Просто делает то же, что и он.

Вёикирасӱ выключает свет и раскрывает шторы, выглядывает из окна и запрыгивает на подоконник. Ночь темная, безлунная, прозрачно-холодная. Вёикирасӱ отталкивается и прыгает на ближайший карниз. У него отличное чувство равновесия. Он редко пользуется левитацией.

Камёлё следует за ним по пятам. Они преодолевают несколько крыш и ограждений, избегая террас и открытых окон. Вёикирасӱ без колебаний прокладывает путь – судя по всему, он делает это не в первый раз. Перелетает через двор какого-то заброшенного дома и взбегает по восходящему карнизу пирамидальной башни бывшего монастыря. Несколько лет назад местным монахам пришло видение, которое гласило, что они должны коллективно принести себя в жертву. С тех пор монастырь пустует.

Вёикирасӱ запрыгивает на ограждение галереи на середине башни. Оглядывается. Прыгает внутрь. Делает шаг в темноту.

Время бежит. Камёлё стоит, скрытая в тени брата… без слов, без движения, без вопросов. Металлическая лестница внутри башни вдруг начинает дрожать от поспешных легких шагов. Они больше не одни. Кто-то другой – в черном и тоже с закрытым лицом – проскальзывает к ним на площадку.

– Сӱёль, – шепчет Вёикирасӱ.

Произносит несколько стихов. Девушка в черном отвечает. Затем бросает быстрый взгляд на Камёлё. Трёигрӱ крепкое, будто стальной крюк.

– Моя сестра, – объясняет Вёикирасӱ.– Мы можем ей доверять.

Девушка молча кивает и перестает сверлить Камёлё взглядом.

– Слушай, – говорит она. – Выпей за три часа до торжества. Помни, что сӱёль – это лишь надежда, а не уверенность. Оно подавляет действие рӓвё, но есть и другие силы, воздействующие на человека. Если хочешь сохранить ясное сознание, ты должен сопротивляться желанию слияния и смерти, которое в тебе попытаются вызвать извне. Сӱёль не спасет тебя, если ты сам себе не поможешь.

Девушка на миг умолкает, украдкой оглядывается и делает осторожный шаг к галерее башни, где чуть больше света. Из складок черных одежд она вытаскивает бутылочку из красной глазурованной глины, на которой высечен знак Тайны.

– Удачи, глееварин, – шепчет она и протягивает Вёикирасӱ руку.

Камёлё краем глаза улавливает движение, блеск серебра в ночном небе. Она хочет предупредить брата, но не успевает сказать ни слова – оно уже здесь. Из тьмы вырывается ледяной белый язык, летучий змей, и молниеносно проникает под ребра девушки.

Незнакомка оседает. Камёлё видит, как ее глаза под платком расширяются от ужаса, будто в янтаре разгорается пламя. Ее рука дергается, а пальцы судорожно сжимают бутылочку.

– Беги, – выдавливает она. – Он чувствует. Он идет сюда. Беги, не бери его, уже поздно!

На последнем слоге слова тон голоса поднимается до неестественной высоты. Из рукава появляется серебристо-белая живая лента металла, темный рот. Камёлё не в силах пошевелиться: оглушенная ужасом и болезненным любопытством, она смотрит, как оно поднимается и сворачивается в спираль – и вдруг своей жадной пастью впивается в руку девушки… как исчезает под кожей среди струек крови. Глиняная бутылочка разлетается на осколки – и раздается звук, будто кто-то высосал птичье яйцо. Девушка падает на колени.

Неприятное давление в глазах. Камёлё чувствует, будто что-то вокруг нее высасывает воздух. ЧТО-ТО. Жадный рот. Жадная мысль.

Оно не направлено на Камёлё, но она знакома с основами глееваринской подготовки и способна сориентироваться в невидимых силах, которые ведут напряженную борьбу. Змей врывается в мысли девушки. В ее воспоминания.

Его цель ясна. Сӱёль раздразнил в нем аппетит, как хищника сводят с ума первые капли крови. Челюсти вгрызаются в плоть… а холод в беззащитное сознание. Сӱёль! Серебристый холод разрушает основы человеческой души. Пытается раздобыть информацию… неосознанно, но тем требовательнее. Будто прорастающие корни. Будто набухающая древесина. Ищет образы и слова. Руки, что только что держали бутылочку. Лица и имена. Следы тех, кто предал Церковь.

Девушка скулит и извивается на земле. Она не хочет отдавать свои воспоминания, так как прекрасно знает, что этим обречет на смерть всех остальных глееваринов из тайной сети Сӱёля, о которых она когда-либо слышала. Но ее мозг этого не выдержит. Фундамент обрушивается, нейронные связи ослабевают, все заполняет темнота. Змей вновь поднимается и поворачивается к ее лицу… Но вот это зрелище сменяет ладонь Вёикирасӱ, закрывающая Камёлё глаза, а вторая его рука тянет ее прочь отсюда. Лишь уши ничто не защищает от хрипов и звуков дробления костей.

Вёикирасӱ тащит ее вниз по лестнице.

– Никакой левитации, никаких глееваринских действий… Серебристый холод все чувствует, – шепчет брат ей в ухо, после чего они выскальзывают из монастыря сквозь приоткрытые ворота.

Затем тихо бегут в тени домов, петляя по пустым улицам. Вёикирасӱ направляется к Тёрё Мӱнд. Уже за полночь. Камёлё давно должна была вернуться.

Наконец Вёикирасӱ останавливается.

– Дальше беги одна. Перед воротами сними платок, – напоминает он.

Камёлё душат невысказанные вопросы:

– Та девушка…

– Каждый из нас рискует жизнью. Но в конце концов ее потеряет. Серебристый холод никогда не отступит, если начал вытягивать твои воспоминания, Камёлёмӧэрнӱ. Либо отдаешь, либо умираешь. Лучше собрать всю смелость и смириться с тем, с чем нужно смириться.

– Она могла спастись, – слабо вымолвила Камёлё. – Ведь так? Она была бы жива, если бы отдала свою память.