БАГ - Андрей Дубравин Страница 15

Надо же «не испугался», струхнул еще как. Ни какого мужества и смекалки. Сделал первое, что упало на ум. Но система посчитала иначе, сочтя мой рык за действие. Повезло. Так куда же дальше?

И тут я понял, что заблудился. Повернул назад, ан нет той тропочки, по которой шел. Ни примятой травинки, ни поломанной веточки. НИЧЕГО! Вокруг меня только скрюченные и скособоченные деревья. Пытаюсь открыть виртуальную карту, ага появилась. Маршрут, по которому прошел видно тонкой ниткой. Но что такое, ее прямо на глазах затягивает «туманом». Воспользоваться картой не получится. Тот же результат. Вспомнил! Митрич же говорил, что как только войду в лес, нужно лешему гостинец передать – хлебушка белого положить на пенек, молочка в плошку налить, пригласить отведать, помощи попросить. Но с грустными мыслями о Кнопочке и друзьях совершенно забыл это сделать. Но, как говорится, лучше шпеттер, чем ниемалс. Пенька не нашел, увидел как-то странно вывороченные корни, положил подношение туда.

– Прими хозяин лесной, скромный подарок мой. Не води кругами, помоги делами, – почему-то заговорил я стихами.

Тишина. Может ему на глаза показываться нельзя? Отошел в сторону, отвернулся от места, где лежат дары, зачем-то еще и глаза руками закрыл. Постоял минут пять. Повернулся. Все на месте, никто не подошел, а нет, вон какая-то живность полжет. Ну надо же, ежик. В лесу ни птички, ни букашки, а этот откуда? Сожрет ведь зараза хлеб с молоком, а у меня ничего больше нет с собой. Есть, конечно, пироги с капустой и картошкой, пара яблок, чтобы усталость снимать в пути. Но в дар –то нужно молоко и белый хлеб.

– Ну-ка, кыш, пакость колючая, пошел давай. Двигался же куда-то, вот и топай далее. Это не тебе, а то нашел официанта по обслуживанию номеров с горничной в придачу. Я тебе не метрдотель с ресепшеном. Иди, говорю…

– Странные ты слова глаголешь, – послышался чей-то голос, а скорее громкий шепот, из-за спины, и затем легкий скрипучий смешок, – вельми веселые, хе-хе.

И я заорал с перепугу. Нервы не выдержали напряжения Дремучего леса.

– Тихо ты, юродивый. Чегось орешь-то? Лес тишину любит, а ты горлом брать. Требу ты принес, это правильно. Вот токма, сразу ее дарить нужно было, а сейчас хозяин и обидеться мог. Хотя нет, вон дружка колючего послал, а ты его гонишь. Откедова токма неуч такая берется? Ничего не ведают, ничего не помнят, ничего не знают.

Помню, в детстве мой старый дружок отрыл где-то на чердаке родительской дачи в хламе настоящий артефакт – раритетный фотоаппарат «Полароид». Это сейчас каждый ребенок может сделать на полифон 3D-снимок, и крутить его на 180 градусов, приближая и удаляя, чтобы разглядеть детали. А еще век-полтора назад, оказывается, фотографии были плоскими с тусклыми цветами (мы целую неделю ходили героями, делая снимки всех и вся, а затем «долго уговаривались» и торговались, чтобы их показать или обменять). Так вот там пластинка, после вспышки вылезала из щели, а потом на воздухе начинала проявляться. Из серого фона, вдруг, всплывало изображение.

Что-то похожее происходило и сейчас. Я точно знаю, что около меня никого не было, а теперь возле (дуба? бука? но точно не березы) большого растения из воздуха начал формироваться старик. Он был высок ростом, выше меня на полторы головы, хотя я себя баскетболистом и не считаю, но деду с его сантиметрами можно было смело выступать CBA (континентальная баскетбольная лига). Светлые, не белые, а именно светлые одежды. Похожее на рясу или хламиду с банным халатом (я не кутюрье) одеяние. Такого же цвета длинные волосы и не менее длинная ниже пояса борода. В руках резная палка, на которую он опирался. Но больше всего выделялись глаза. В сумерках их было видно плохо и в том же момент очень хорошо. Не знаю, как такое описать, но выглядело именно так. Глубокие глаза, налитые мудростью, тяжелый взгляд, от которого гнет спину. Вот я и согнулся в поклоне.

– Здравия тебе леший, – нараспев откланялся я.

– Сам ты леший, – засмеялся старик. – Ха-ха-ха. Уморил окаянный. Вот ведь чудной отрок попался, и имя у тебя не менее чудное – Ивашка.

Дался им всем мой «Ивашка», как-будто я его себе выбирал. Одной Кнопочке понравилось.

– А кто Вы тогда будете?

– Так молодым надо первыми называться. Вам можно, имя у вас над головой висит. А вот, чтобы меня величать узнать как – это заслужить надо, а то мало ли кто ты есть на самом деле.

– Не темный я, – буркнул на отповедь.

– Темный и еще какой. Только в знаниях свет, а у тебя грамотешки маловато. Не нечить – это я вижу, но темнота в голове – точн, темная бестолочь, – и старик снова обидно засмеялся. – Это ж надо придумать, лешием меня назвал, ха-ха-ха. А к нам по каким делам заглянул? Али надо что в Урочище?

«Вы узнали альтернативное название локации «Дремучий лес» – «Урочище». Пройденный вами путь снова появился на карте», – пискнула система. А старик продолжил:

–А коли просто заплутал, тако ж и быть – выведу, а то скоро стемнеет, и сожрут тебя.

– Кто сожрет? – попадать кому-либо на зуб совсем не было желания.

– А я знаю, может, хищник какой позарится. Или нечисть по твою душу пожалует. Это что у тебя на роду Мокошей-прядильницей написано, так то и будет, если конечно силы своей хватит супротив судьбы пойти, то и изменить ее можно.

Так и хотелось спросить: «Папа, а ты сейчас с кем разговариваешь?» Заговаривается дедуля, деменция у него что ли? Но ответил честно и искренне.

– Нет, назад мне нельзя. Я волхва ищу.

– Волхва?, – прозвучало… нет, не так, скорее, – Воолхвааа (с увеличением звука на последнюю гласную). А зачем он тебе понадобился?

– В ученики ему хочу проситься, класс у меня появился «Волхв», ИРа дала. А вот открыть его некому. Поэтому наставник срочно нужен.

– Эвона как даже? Тогда понятно, пойдем, покажу я его тебе. Знаю, где этот гриб сушеный живет, – лукавенько так, с издевочкой, произнес противный старикашка.

Нет, старость уважать нужно, но как же порой это тяжело. Вот прибил бы дедулю за его подлую иронию. Полчаса не проговорили, а кем я только не был. И «юродивым», и «темным», и «бестолочью», и «Ивашкой»! Хотя нет, последнее не в счет, я же и есть «Ивашка» (спасибо ИРишке с ее глюками).

«Надо ли за ним идти, а то этот Сусанин доморощенный заведет куда-нибудь? А что он там про нечесть говорил? А может он и сам того-этого… И не представился, подозрительно все это как-то, ой сложу голову буйну… очнусь в Селе, ищи потом повода и способа снова сюда попасть, Не к добру все это, ой жопой, то есть спиной чую – не к добру», – думал я и шел за стариком. Тот тоже ворчал по пути: «….экое ж недоразумение… хотя… Сварог его знает… может, ему видней… пути их неисповедимы… Опять же «Волхва» дали…За что такое? А ты себя в молодости вспомни? Не, я лучше был». Так мы и топали, я думал, старик бубнил…

К Волхву шли уверенно. Старик дорогу знал, а я… я шел за ним. И вот что странно, впереди нас вилась тропинка, но обернувшись через плечо, я ее не видел. Мы словно через валежник прошли. Точнее говоря, должны были… но этого не было. Дед перестал бубнить, я молчал, помня его фразу, что лес любит тишину. Да и подустал маленько, дыхание экономил. Кто его знает, сколько еще петлять?