Мы воплотим богов - Девин Мэдсон Страница 15

–Мы уходим,– шепотом произнесла я и пустила лошадь рысью, ускоряясь по мере приближения к двери.

Едва я успела заметить мелькнувшую тень снаружи, как дверь рывком распахнулась, и мы пронеслись сквозь нее, сбив с ног левантийца. Нам что-то кричали вслед, но меня было не остановить. Скача через двор, я мельком увидела на лестнице Яконо и Унуса, оба стояли с поднятыми руками в знак того, что сдаются. Мы опрометью нырнули в лес.

Левантийцы кричали мне вслед, но я не оглядывалась. Била пятками бока лошади и гнала вперед, не заботясь о направлении, лишь бы прочь отсюда. Предоставив лошади выбирать путь, я старалась только держаться покрепче и не убиться, ничего не слыша, кроме стука копыт и свиста ветра в ушах. Левантийцы, кажется, нас не преследовали, но я не могла почувствовать себя в безопасности, пока не окажусь как можно дальше от них. Так что, стиснув зубы, я все понукала лошадь и надеялась, что она знает, как на что-нибудь не наткнуться. Нужно было добраться к Мико, и побыстрее.

Дишива

Когда всю жизнь провела в седле и бродила по иссохшим степям, добывая летом крабов в грязи, а зимой охотясь на оленей, трудно привыкнуть к белой одежде. К невозмутимости и безмолвию. И к тому, что люди целуют тебе ноги.

Я едва не пнула первого сделавшего это чилтейца. Это было так унизительно, что противоречило моему опыту общения с этим народом. Однажды они схватили меня и насиловали в грязи. А теперь превозносили как идола.

Доминус Виллиус получал от всего этого огромное удовольствие.

Он часто находился поблизости, и его присутствие не настолько угнетало, чтобы я не думала о побеге, но его внимание было слишком пристальным, чтобы побег удался. Он привел трех молодых кисианцев, и теперь они кланялись у моих ног, бормоча благочестивые речи. Я иногда развлекалась, представляя, как набожные солдаты говорят нелепости вроде «я жру волосы, чтобы достичь святости» или «зад священен», но эта троица выглядела слишком уж скучной. Они трогали свои подвески. Кланялись. Целовали мне ноги, и тепло их губ на холоде было отвратительно. Выполнив ритуал, они встали и удалились, игнорируя отчаянную мольбу в моем взгляде: маска скрывала все. Все, кроме поврежденных глаз.

Избранная, чье единое видение создаст империю.

Группа вышла на тусклый солнечный свет, покидая затхлую импровизированную церквушку, называвшуюся теперь моим домом. Кроме частокола в лагере было мало построек, но я все равно не испытывала благодарности за сухое место для сна или уединенное и тихое убежище, где меня не преследовал взгляд Лео.

Я втянула поглубже воздух и задерживала дыхание, пока не заболели легкие, а перед глазами не появились черные пятна. Если дотерпеть до потери сознания, тело все равно продолжит дышать, независимо от моего желания. Так я и должна поступать. Из-под маски вырвался вдох облегчения, и я опустилась в кресло. Я должна собрать всю волю и победить, как стремится выжить тело. Рано или поздно Лео оступится. Дрогнет.

Ноги дрожали, и, чтобы прогнать подкравшееся уныние, я поспешно встала и принялась мерить шагами комнату. Восемь шагов от одной стены до другой. Девять от двери до задней стены. Счет всегда получался один и тот же, и его постоянство успокаивало как ничто другое.

Отдышавшись, я остановилась у двери и выглянула наружу. Ничего не изменилось: те же шатры. Ближний принадлежал Лео, остальные, поменьше, уходили рядами вдаль. Дождей в последние дни выпало меньше, но земля оставалась раскисшей, и дышать было тяжело от вони сырости и дерьма, точно так же, как в тот раз, когда я была пленницей в чилтейском лагере.

Из ближайшего шатра появился легат, и я вздрогнула, на мгновение увидев вместо него легата Андруса. Может, если мне повезет, и этого постигнет та же судьба. Но здесь не было Гидеона, чтобы пронзить этого человека клинком, и поэтому он спокойно стоял, щурился, прикрывая глаза ладонью от солнца. Единственное различие между ним и легатом Андрусом заключалось в том, что у этого был плащ с синим кантом, а у Андруса чисто зеленый, и я не могла понять, означает это, что он выше по званию или ниже.

Собравшись с силами, легат зашагал по раскисшей земле в мою сторону, и я пожалела, что у церкви нет двери, которую можно захлопнуть перед его носом. Вместо этого я подумала о Клинках – Рофет и Тефе э’Беджути, Хармаре и Джире эн’Охт, Птахе эн’Инжите и Ошаре э’Торине – и еще сильнее стиснула за спиной руки.

–Ваше святейшество,– сказал этот тип.– Вы здорова?

–Да, здорова, благодарю вы,– ответила я, поддержав его издевательство над моим языком.

Когда я сюда прибыла, он уже владел основами левантийского, которые, несомненно, получил от Гидеона и его переводчиков, так же как Андрус и секретарь Аурус.

–Хорошо. Э‑э‑э, внутрь? Благословение на день?

Я шагнула назад, чтобы он мог войти. Многие приходили ко мне за благословением раз в день или каждые несколько дней, и, хотя забавно быть язычницей и вещать в пустоту какую-то ерунду, я все же ненавидела оставаться с ними наедине. Одеяние, маска и титул ощущались почти как привычные доспехи. Не считая атрибутов религии, я все тот же варвар, которого можно топтать.

Легат вошел, натащив с собой грязи. Не дожидаясь приглашения, опустился на колени у моих ног и преклонил голову, в его редких волосах цвет песка смешивался с сединой.

Я слегка коснулась рукой его головы и пробормотала молитву, которую заучила, не понимая смысла. Ее постоянно повторял Лео, и только это давало мне уверенность, что я не несу полную чушь.

Легат стоял на коленях, пока я не произнесла всю молитву, которая теперь казалась короче. Я бормотала ее не раздумывая и могла сосредоточиться на чем-то другом, например, на плеши на голове легата. И на крике вернувшегося разведчика. От крика легат дернулся, но вместо того, чтобы отпустить его, я с мелочным удовольствием затянула благословение до мучительной монотонности. Он осел, сгорбился под моей рукой. Мог ведь прервать меня и уйти, мог сказать, что торопится, но не сделал этого. Я достаточно быстро поняла, как важны для этих людей именно внешние проявления веры. Внешнее в их религии имело больший приоритет, чем настоящая вера.

Наконец я больше не могла растягивать благословение и убрала с его головы руку, борясь с желанием вытереть ее о свою мантию. Легат пробормотал краткую молитву, поклонился так, что жидкие волосы шаркнули по моим ногам, и поднялся с колен.

–Да найдешь ты верный путь к исполнению правых дел,– произнесла я, зная, что он не поймет, но мне нужно было добавить к молитве мою отчаянную просьбу к богам, собственную мольбу.

Его лицо напряглось от попытки сосредоточиться, но я лишь на миг успела пожалеть, что высказалась. Он кивнул.

–Постараюсь,– сказал он и направился к двери.

Остаток дня прошел так же, как и все предыдущие. Чилтейцы приходили в церковь за благословением или приближались ко мне, когда я выбиралась размять ноги.