Звёздные Войны. Изгой-один. Истории - Александр Фрид Страница 15

«Как будто ты — глас самого Императора».

— Полагаю, — продолжил гранд-мофф, — мы решим обе проблемы разом, испытав оружие прямо сейчас. Провал вам придется объяснять куда менее терпеливой аудитории.

Для Кренника это стало полной неожиданностью. Он не предполагал, что беседа примет подобный оборот.

«Испытать прямо сейчас? Жди подвоха. Таркин пальцем о палец не ударит, если это не принесет ему выгоды».

Однако старый губернатор дожидался ответа. Неуверенность Орсона в своем детище тоже обернется против него.

— Провал исключен, — заявил директор. — От Джеды камня на камне не останется.

В иной ситуации он бы произнес эти слова с триумфом и восхищением. Боевая станция полноценно введена в строй — о чем еще можно мечтать? Но Таркину удалось испортить и этот момент.

Гранд-мофф потерял к собеседнику всякий интерес и отвернулся, дав тем самым понять, что аудиенция закончена.

По возвращении на борт «Звезды Смерти» Кренник устроил обход просторных коридоров, пронизывающих колоссальную станцию, инспектируя результаты проделанной за день работы. Черные полы были натерты до зеркального блеска, и отраженная от них белая форма директора сияла, как путеводная звезда. Он демонстративно опросил инженеров и дроидов, самолично проверил кабели на наличие микротрещин, но прекрасно понимал, что вряд ли обнаружит что-то, не попавшее в ежедневные отчеты. Нет, просто ходьба и бурная деятельность помогали ему сосредоточиться и развеять досаду. Встреча на борту «Исполнительницы» оставила много вопросов, и с каждым энергичным шагом Кренник анализировал и выявлял, что было на кону и каких последствий стоило ожидать.

«Четко сформулируй проблему, словно для новой команды разработчиков, и реши ее».

Таркин считает, что станция не готова к испытаниям и главное орудие не сработает?

Неудачный выстрел по Джеде — это существенный риск. Но это станет унижением не только для Кренника, но и для самого Уилхаффа. Впрочем, до директора доходили слухи, что гранд-мофф был вхож в ближайшее окружение самого Дарта Вейдера, правой руки Императора.

Не рассчитывает ли Таркин использовать Вейдера как щит?

«Губернатор — крайне самоуверенный и высокомерный человек. Публично провалить испытания и переложить ответственность за это на чужие плечи — как раз в его духе».

Но тогда возникает другой вопрос: а с чего гранд-мофф вообще решил, что испытания провалятся? Он открыто насмехался всякий раз, когда Кренник докладывал о возникших технологических трудностях, принижал его способности. Возможно, презрение ослепило Таркина, и он ни на йоту не сомневается в легком успехе. Однако даже он не настолько глуп, чтобы попытаться воплотить настолько рискованный план, не подстраховавшись.

Было ли простым совпадением, что вызов на борт «Исполнительницы» в точности совпал по времени с установкой орудийной системы?

Зайдет ли Таркин так далеко, что решится на саботаж?

Кренник остановился, развернулся и взглянул на внешние палубы, где уже закрепили массивную тарелку. От ярости сердце застучало чаще, а кровь вскипела. Он вызвал служебный турболифт и жестом приказал пассажирам покинуть его. Только оказавшись у силового поля, блокирующего пока безвоздушный коридор, директор немного успокоился. За мерцающим полем, как обычно, бдительно несли вахту два штурмовика, экипированные кислородными баллонами.

Конечно, для диверсанта существовали сотни иных способов попасть на строительные площадки станции.

Предателем мог оказаться даже один из собственных штурмовиков директора. Но безмятежность вида несколько охладила пыл Орсона.

Возможность саботажа тревожила, но и к такой ситуации можно приспособиться. Кренник выйдет на свои контакты среди приближенных Таркина и справится — если вообще есть, о чем справляться, — что им известно.

Тем временем, через день, максимум два, имперские войска эвакуируются с Джеды. А пока он прикажет провести все возможные проверки каждой фокусирующей линзы, каждого кайбер-кристалла и каждого проводящего контура орудийной системы. Если саботаж имел место, его подчиненные это выяснят.

На боевой станции ничто не укроется от Орсона. Только он да, пожалуй, еще один человек могли по достоинству оценить все величие этого разрушительного изобретения.

Эти мысли успокоили Кренника. Он закончил обход и вернулся в свои просторные элегантные апартаменты — здесь, а не на какой бы то ни было луне или планете, был его дом. Севший за свой стол директор стал отдавать приказы и читать отчеты, потягивая вино. К нему вернулась уверенность в своих силах. Строительство «Звезды Смерти» скоро завершится: каждый лист обшивки идеально подогнан, каждый переключатель работает как часы. Испытания над Джедой обернутся не провалом, а триумфом, и он станет свидетелем того, как Галактика содрогнется от благоговейного шока и трепета.

Никто, и уж точно не Уилхафф Таркин, не лишит его этого удовольствия.

Во сне Джин было лет пять, а может, четыре или шесть — все происходило очень давно. Она лежала в самой удобной в своей жизни постели. Девочка прижимала любимую игрушку и лучшего друга Бини так близко к лицу, что его мех стал влажным от ее дыхания. Крепко стиснув любимца, она слушала.

На какие бы зверства они ни решились, у них нет ни структуры, ни организации. В том, что твои враги — анархисты, есть определенные плюсы.

Джин не понимала смысла слов, и ей это не нравилось. Иногда лежать в темноте, которой она совсем не боялась, и слушать разговоры взрослых было невероятно захватывающе, но сегодня все было иначе. Они говорили о войне.

— Даже сепаратистам не нужны разрушения ради разрушений, — вступил мамин голос. — А если они зашли настолько далеко, как создание новой блистательной Империи поможет с ними разобраться? Речь идет о…

— Речь идет о крайне деликатном периоде нашей истории, — снова раздался первый голос.

Джин перевернулась и заглянула в приоткрытую дверь. Мама была в своей красивой накидке, папа — в серой форме, а его друг — в белом. Они окружили десертный столик, а человек в белом, разливая напитки по бокалам, говорил:

— Если народ верит в Империю, военная победа над сепаратистскими пособниками и недовольными неизбежна. Если же потерять веру… — Мама хотела перебить его, но гость жестом остановил ее. — Взять тот же Малпаз. Конечно, Корусанта подобное не коснется, но все мы чувствуем вину, наслаждаясь прекрасной едой, пока во Внешнем Кольце терроризм расцветает пышным цветом.

Мама рассмеялась, но как-то не по-настоящему. Такой приглушенный смех раздавался, когда ей на самом деле совсем не было весело.

Папа глянул в сторону детской и понял, что дочка их слушает.

Мама снова заговорила, а отец поднялся и направился в комнату Джин. Девчушка подобрала колени и вся сжалась. Ей хотелось спрятаться. Она не хотела, чтобы папа закрыл дверь. И не потому, что Джин боялась темноты — она ее не боялась! — а потому, что ей хотелось слушать дальше, она это заслужила.