Песнь оборотня - Анна Гурова Страница 16

– Перед тобой – звезды здешнего неба.

– Ах вот что. – Жрец вгляделся внимательнее. – Да, я вижу Лосиху. Но ты, видно, не слишком силен в рисовании. Ты изобразил ее совсем неправильно…

– «Лосиха», – повторил Хаста, улыбнувшись уголками губ. – Я будто воочию вижу сидящих у костра охотников, которые тщатся разглядеть в небе зверей, упущенных накануне… В наших землях эти звезды зовутся домом Семерых Мудрецов. Видишь ли, каждую звезду мы почитаем обиталищем того или иного бога либо богини. Семеро же взяты богами на небо за свою праведность…

– «Богами»? – поднял бровь старик. – Не ты ли только что призвал благословение Исвархи?

– Слава Солнцу, величайшему среди небесных домов, – невозмутимо ответил Хаста. – А начертание мое верно. Может показаться чудом, но в тех краях, откуда я родом, звезды стоят иначе. Здесь я как раз указываю точками место пребывания звезд в этой земле, а крестиками – то, как они расположены над моим царством.

– Где же твоя родина?

– Далеко на юге, за полуденными горами, вне пределов Аратты. В наших землях ходят удивительные рассказы о чудесах, происходящих тут и еще далее на севере. Я решил дойти до края земли, дабы убедиться в существовании этих чудес или в том, что это всего лишь выдумки.

– Что же у вас рассказывают? – с любопытством спросил жрец, возвращая свиток.

– Здесь, в Бьярме, на краю мира, – «звездочет» величаво повел рукой, – весь небесный круг жизни, проходимый Исвархой за год, состоит из одного дня и одной ночи.

– Как это?

– Полгода здесь царит ясный день, а полгода – непроглядная ночь, – пояснил Хаста. – Еще говорят, морозы этой долгой ночью порой такие лютые, что дыхание замерзает, а железо крошится, как песок… Лишь чудесные девы в прозрачных зеленоватых покрывалах танцуют в небе диковинный танец, призывая Исварху согреть их…

Старый жрец хмыкнул, однако ничего не сказал, внимательно слушая иноземца.

– Говорят, в тех краях проходит земная ось, соединяющая небеса с твердью. Что там водятся медведи белой шерсти… И много других чудес.

Старик покачал головой:

– Однако у вас немало знают о Бьярме.

– Увы, не так много, как мне хотелось бы, – со вздохом отозвался Хаста.

Жрец покосился на Анила, с широко распахнутыми глазами слушавшего рассказ звездочета о чудесах полночных пределов.

– Сходи поговори с людьми, юный господин. Тебе еще по здешним лесам рыскать, а они ох как опасны…

– Я опытный охотник! – возмутился тот.

– Накхи-то пострашнее секача будут, – продолжал жрец, еле заметно подмигнув ему.

Анил нахмурился и нехотя вышел из шатра.

– Так на чем мы остановились? – Старый жрец наморщил лоб, будто вспоминая, и вперил в Хасту острый взгляд. – Ах да! О познаниях. В твоем царстве мудрецов, где даже звезды на небе стоят иначе, хорошо знакомы с нравами Тарэн?

– Нет, об этой свирепой богине я узнал только здесь. Странствуя, я расспрашиваю местный люд о нравах и обычаях, слушаю в городах и весях сказки и песни…

– О! – Старый жрец расплылся в редкозубой улыбке. – Я тоже люблю слушать побасенки бьяров о всяких чудесах, диковинных обычаях и языческих суевериях! – Он вновь почесал затылок. – И вот теперь стою тут и думаю – кого же из нас обманули? Меня или тебя?

Хаста напрягся.

– Исварха уже двадцать с лишним раз обошел круг жизни с той поры, как я впервые услышал о Тарэн. Позволь, я немного расскажу тебе о Матери Зверей, которую бьяры именуют богиней. Они поклоняются ей как благой, хоть и яростной госпоже этого мира. Воины приносят ей кровавые жертвы, призывая поддержать их в битве. Есть и третье обличье богини – ночное, темное, неназываемое… Но, – старичок воздел палец, – нигде и никем не упоминалось, что Тарэн обитает в озере и поедает неосторожных купальщиков! – Негромкий, чуть скрипучий голос жреца вдруг окреп и зазвучал жестко. – Тебя кто-то обманул – или ты пытаешься обмануть меня?

– Ты, говоришь, двадцать с лишним лет здесь? – уклонился от ответа Хаста, разглядывая потрепанное жреческое одеяние собеседника.

– Так и есть!

– Стало быть, ты не явился в Яргару вместе с отрядом Каргая?

– Я служу тут Исвархе с младых ногтей, – гордо ответил жрец.

Хаста широко улыбнулся:

– Что ж, это к лучшему.

Он поднялся и сделал шаг к собеседнику. Тот попятился:

– Если ты удумал что-то недоброе, лучше позабудь об этом! На мой крик сбегутся десятки воинов! Тебя разорвут, как жареную куропатку!

– Думаю, жареную куропатку мы совместно разорвем нынче за ужином.

Хаста сунул руку за пазуху.

– Полагаю, нет нужды объяснять, что это? – спросил он, доставая и поднося к лицу собеседника золотой перстень с солнечной печатью.

Тот, осознав, что́ перед ним находится, вытаращил глаза.

– Внимаю и повинуюсь, почтеннейший, – низко склонился старик. – Уж прости, не знаю, как величать тебя…

– Я жрец Хаста, доверенное лицо святейшего Тулума и его голос в землях Бьярмы.

Глаза старика стали еще больше, а лицо побледнело.

– Постой, ты – Хаста?! Тот самый мятежник, которого прибыл искать юноша из столицы?

– Тот самый.

– А чудовищная Тарэн, выныривающая из озера, и ее бобрихи… это, стало быть, твои накхи?

– Мое сердце скорбит о том, что пришлось на это пойти.

Жрец молча покачал головой.

– Но как могло статься, чтобы святейший Тулум поддержал мятеж?

– Накхи – не мятежники. Они пытаются найти царевича Аюра и вернуть ему трон. А не убить его, как того желает Киран.

– Киран желает убить царевича? – нахмурился старик. – Я должен тебе верить?

– Верь, ибо это правда. И это не мои слова – я лишь голос святейшего Тулума.

– Я повинуюсь, – вновь склонил голову жрец. – Святейший Тулум безмерно мудр. Не нам сомневаться в его решениях. Я так понимаю, тебе понадобится моя помощь?

– Да, – кивнул Хаста. – Для начала подтверди Каргаю, что я не оборотень и познания дарованы мне Исвархой, а не зловредными дивами. Что касается Тарэн, подумай, какой озерный дух мог погубить стражников и едва не сожрать Анила? – Он усмехнулся. – Мало ли что могло перемешаться в голове у чужеземца…

– Хорошо. Я сделаю это. Что-то еще?

– Тут ведь есть другой жрец – тот, что пришел с отрядом Каргая?

Старик прищурил выцветшие глаза:

– Так и было, почтенный Хаста. Сюда пожаловал молодой, весьма самоуверенный жрец из столичного храма гончаров.

– Где он сейчас?

Старый жрец потупился: