Война. Том 2 - Олег Говда Страница 16

Из окон вылетали, разбивались о камни мостовой сундуки, тяжко хлопали матрасы, распарывая свои бока так, что вылезали почерневшие соломенные внутренности, или грязные, слежавшиеся перья; бабахали, разваливаясь на куски, кровати. Метались в вышине спугнутые голуби и воробьи… Алые и горожане громоздили обломки друг на друга, сооружая баррикаду с должной скоростью. Отлично! В скорости наше спасение.

Я выгрузил пять бочонков, и отправил карету к Веселым Шлюхам. Кот остался внутри, сопроводил меня испуганным взглядом.

Держись, Шурик, ты сам виноват, что влез в это дело…

Я обследовал баррикаду второй линии, слыша крики — «Император! Император с нами!», и с облегчением убедился, что ее возводят перед переулком, который выводил на Веселых Шлюх. Надеюсь, на Шлюхах баррикаду расположили таким же образом, иначе враг, просочившись по переулку, может ударить в спину. Я кинулся проверять и посредине улички нос к носу столкнулся с Шутейником.

— А?

— Ладушки-воробушки! Все путем! — выкрикнул мой гаер.

— Амару не видел?

— Нет! Но в борделях — шевеление! Сдается мне, она гонит шлюх на крыши. Будет нам подмога! — Он наладился идти, но вдруг оглядел меня с ног до головы и прищелкнул пальцами: — Мастер Волк!

— Что?

— Корону снимите и порфиру сбросьте, иначе узнают вас. Полезут злобно… За пленение императора всегда — почет да премия!

Ох-х, а я ведь автоматически водрузил ее на голову, когда сел в карету. Я сдернул корону и сунул под мышку.

— Удачи.

— Победы, мастер Волк!

— Кот в карете. Присмотри.

— Сделаю!

С этим мы и разошлись. Я отдал корону и порфиру вестовому из Алых. Руки дрожали, сердце екало. Алые заканчивали обливать баррикаду первой линии маслом.

Где же враг?

Где Бантруо Рейл?

Где пушки?

Я все время оглядывался, ища взглядом подкреплений.

Подкрепления не шли.

Вторую линию мы возводили в тридцати метрах от первой. Для нее я припас два бочонка масла. Мы, несомненно, будем отступать, пока не прибудет подмога в лице Фалька Брауби. Третья линия располагалась там, где Вшивая брала изрядный уклон, в сорока метрах от второй. Именно там состоится финальное сражение. Именно оттуда я буду вести огонь по врагу, если… если прибудут пушки. Эту баррикаду следует укрепить как можно сильней.

Конечно, мы не успели. Я почувствовал, как вздрагивает мостовая под слитным шагом сотен людей. Из-за угла, наставив длинные пики, появились солдаты Рендора. Все они были закованы в вороненые доспехи, снабженные глухими шлемами с решетчатым забралом. У бедер шпаги, за спинами щиты. Прекрасно вооруженные убийцы… Однако хорошо, что нет луков. Очень хорошо.

Я был на третьей баррикаде, когда они появились, и расстояние до первой линии преодолел, наверное, меньше чем за минуту, при том, что мне пришлось еще перелезать вторую баррикаду. Обнаружив препятствия, солдаты Рендора застыли. Я услышал пронзительные голоса: весть передавали по цепочке к командирам, вероятно, они были позади, впереди же стояли, максимум, сержанты.

Я достиг первой баррикады, которая уже достигала мне середины груди. Сердце дико колотилось. Во всяких я бывал переделках, но впервые в такой, когда решалось — быть или не быть целой Империи.

Защитниками первой линии были двадцать Алых. Один, спешно, пригнувшись, высекал кресалом огонь.

— Отводить людей? — спросил кто-то. И повторил с почтением: — Отводить людей, господин император, ваше величество?

Я — ваше величество. Прекрасный карьерный рост. Выше — только небо. Нынче я имею крупные шансы туда отправиться.

Покачал головой.

— Нет. Подпустим вплотную, зажжем и сбежим. Если уйдем сразу — у них будут подозрения. Пусть атакуют.

Армия Рендора стояла молча. Лиц за решетчатыми забралами не разглядеть. Роботы, просто бездушные роботы. Рендор направил на завоевание Норатора армейскую элиту… Это значит: профессионализм и железная дисциплина.

Где Бантруо Рейл? Где стража? Где горожане с арбалетами?

— Хо-о-о-о! — пришло по цепочке солдат Рендора. Наставив пики, армия двинулась на нашу баррикаду. Я подозревал, что аналогично — то есть, слаженно — действует сейчас и рукав, втянувшийся в устье улицы Веселых Шлюх.

— Хо-о-о-о! — слитно выкликнули сотни глоток. — Хо-о-о-о! Хо-о-о-о!

Это было страшно. Чеканно печатая шаг, на нас двигалась орда совершенно одинаковых черных нелюдей. Ужас ослепил сознание помимо воли. Я выругался, схватил у Алого зажженный факел, подставил под огонь кисть левой руки. Пронзительная боль отрезвила. Я поймал взгляд Алого. Он кивнул понимающе и с уважением. «Держись, император, — сказали его глаза. — Держись, прорвемся».

— Хо-о-о-о! Хо-о-о-о!

Вопли, разумеется, имели устрашающий эффект. Когда пикинеры Рендора приблизились настолько, что могли бить пиками в защитников баррикады, мы подожгли ее сразу в десяти местах и кинулись убегать.

За спиной разразился кромешный ад. Масло горело замечательно.

Я позволил себе оглянуться, лишь когда перелез на вторую линию.

Части баррикады, подточенные трескучим пламенем, начали скатываться на обе стороны, задевая пикинеров. Сквозь копотный дым я видел, как длинная черная змея скорчилась, начала отползать… Но это, конечно, длилось недолго. Вместо пик из задних рядов были доставлены алебарды с крючьями, которыми так удобно стягивать конных рыцарей. Солдаты Рендора этими крючьями быстро расшвыряли в стороны горящие ошметки. Это потребовало у них около десяти минут, ибо политые маслом матрасы пылали, все-таки, жарко. При этом пикинеры потеряли двоих, кажется, те задохнулись в дыму. Но приказ кукловодов был, конечно, ясен — вперед и только вперед, не считаясь с потерями.

И снова чеканный шаг по дымной мостовой. Снова пики в нашу сторону. Первая шеренга придвинулась почти к самой баррикаде, когда сверху, с крыш, примыкавших к улице Веселых Шлюх, начали падать обломки мебели, куски черепицы и даже цветочные горшки. Между этими предметами иногда посвистывали стрелы. Я услышал замысловатую и шепелявую ругань Амары и на сердце мгновенно стало тепло. Она выгнала на крыши барышень свободного нрава и нескольких лучников, и умело командовала ими.

Солдаты Рендора замедлили шаг. Задние ряды, подняв копья, быстро вытащили щиты из-за спин и прикрыли ими головы. Передние шеренги понесли потери — ибо упавший с высоты десяти метров цветочный горшок, пусть даже упавший на шлем, способен вызвать значительную контузию. Шеренги сбились, атака временно остановилась: удары Амары позволили нам выиграть еще несколько минут.

Но замешательство длилось недолго. Подняв щиты над головами, перехватив пики правыми руками, пикинеры придвинулись к второй баррикаде. Слепые решетчатые забрала смотрели, казалось, только на меня, стальные наконечники пик хищно поблескивали.