Отмели космоса - Антон Якушев Страница 16

В комнате, кроме четырёх кроватей с тумбочками и рассохшегося шкафа, мебели не имелось. Грязное окно было наполовину закрыто одинокой пыльной шторой. Вторую, видимо, спёрли. В распоряжении нашей команды были небольшой коридор, пахнущий плесенью санузел и четыре одинаковых комнаты. Одну Бубнов запер ещё до моего прихода. Я выбрал случайную и прогадал – Двадцатка какого-то ляда завалилась сюда. Мне думалось, что она разместится в женской спальне, которую обычно в таких ситуациях организовывает Инес. Делала она это с помощью силы убеждения, обещая прострелить промежность всякому, у кого в пределах комнаты будет иметься фаллос.

Планетарный модуль БПК услужливо показал на карте ближайшие медицинские пункты. Ограничивая поиск по определённым критериям, я искал место, которое не вызовет у меня никаких опасений. К сожалению, таких не было. Меньше всего напрягали два учреждения, но одно из них специализировалось на органической терапии, что делало выбор в пользу другого очевидным. Насчёт обменного пункта всё было ещё лучше – ближайший был в соседнем квартале.

Двадцать минуть на душ, пять на созерцание гноя, сочащегося из культи, столько же на примитивную санитарную обработку и обезболивание, десять минут на безуспешные попытки выпрямить до удовлетворительного состояния металлическую пластину, пятнадцать минут на сносный завтрак в местной рыгаловке, оплаченный двумя сотнями из подачки Бубнова, и целых полчаса на поиск нормальной одежды в ближайшем магазине.

Сероватые клетчатые штаны, коричневая куртка. Рюкзак со снаряжением брать не стал, как и оружие, ограничившись лишь кистевым ножом, спрятанным за голенищем всё ещё пахнущего болотом ботинка. Попытка обрести цивильный вид увенчалась успехом, и взгляды прохожих сменились с безразлично-брезгливых на безразлично-безразличные.

Улицы были наполнены серой людской массой, в некоторых местах разбавленной фиолетовыми вкраплениями силовиков, чьё присутствие наводило на некоторые вопросы. Тем не менее сегодня они встречались реже и вели себя намного спокойнее, просто разъезжая по кривым улицам, лениво поглядывая на похожих.

Обменяв полтысячи пекуний на местную валюту, именовавшуюся кнарфами, по курсу 1 к 87.2, я заинтересовался транспортными вагонами, разъезжающими по подвешенным рельсам. Пока я стоял и думал, смогу ли я, не зная город, куда-то доехать на этом, ко мне успел подойти какой-то человек в сине-голубой то ли спортивке, то ли спецовке и задать вопрос, который мой наушник перевёл как «Почему нет свечей с запахом прогретых на солнце матрасов?» Мне потребовалось секунд десять, чтобы осознать, что я ничего не понял. Спросив его на всеобщем, можно ли повторить вопрос, он с некой задумчивостью произнёс: «Да… но нет» и исчез в толпе. Я снова ничего не понял, кроме того, что мне нужно реже пользоваться всеобщим языком. Пожалуй, найду такси или что-то в этом роде.

Какое счастье, что в этой заднице галактики нужные мне сейчас машины красят, как и везде, в жёлтый цвет. Прикинувшись глухим, я на пальцах и карте БПК объяснил, куда мне надо. Бородатый водитель с грязной физиономией и стойким запахом синтетического дыма показал три пальца. По приезде оказалось, что он требовал три сотни за проезд. Ну и обдираловка. Расплатившись, я вошёл в достаточно большое здание, именовавшееся Второй планетарной больницей. Так как это было федеральное учреждение, мой всеобщий тут понимали, и объясняться стало проще.

Четверть часа бездействия в очереди, столько же на заполнение различных бумаг, преимущественно имеющих словосочетание «отказ от ответственности», и ещё треть часа ожидания, пока «личный врач-консультант, назначенный лично Вам с учётом Ваших особенностей» освободится и соизволит-таки меня принять. Между делом местные бюрократы успели вытянуть из меня шесть сотен кнарфов предоплаты за консультацию.

Поглядывая на информационное табло, где должны были отображаться имена вызываемых пациентов, я параллельно читал брошюру, продублированную кроме всеобщего на амтрунийском и эсперанто, и обнаружил, что в этом здании расположено три учреждения – две планетарные больницы и частная клиника, специализирующаяся на хирургических операциях и протезировании. Действительно странно. Но, наверное, им тут виднее, как размещать по городу больницы и клиники.

– Бао Брукс, пройдите! – из кабинета донеслось имя, на которое были зарегистрированы мои поддельные документы, прошедшие вместе со мной уже планет пятнадцать, если не больше.

С неким огорчением я посмотрел на табло, на котором вместо моего имени красовалась системная ошибка, и, пропустив выходящего человека с полупрозрачной полимерной челюстью, зашёл в небольшой кабинет. За столом посреди помещения сидела возрастная дама со слишком светлой для этой планеты кожей.

– На каком языке Вам удобнее говорить? – спросила она, после чего, увидев моё лицо, кардинально отличавшееся от классического типажа, повторила уже на всеобщем: – На каком языке Вам удобнее говорить?

– На всеобщем, будьте добры. Мне требуется протезирование ноги и полное медобследование. Подозрение на паразитов и инфекцию.

– Анализ сдадите сегодня, завтра будут результаты. Протез установим после конца диагностики и лечения.

– Протез в первую очередь, с остальным могу подождать. У меня медицинская татуировка, это должно помочь.

– «Мединдикатор»? Тоже по обмену приехали?

– По работе.

– Мм, – она неопределённо взмахнула рукой. – Покажите.

Пока раздевался, я подумал, что неразумно долго не проверял состояние татуировки. Надо было хоть раз посмотреть, что там. Впрочем, уже всё равно. Я открыл взглядам плечо, повисло недолгое молчание. Голос женщины звучал несколько удивлённо.

– Ох, это как так? Вы давно на планете? И-блокаду ставили? Набор планетарных прививок?

– Примерно неделю. Базовый биостопор, поколения пятого, кажется. Прививки ставил нелицензированный врач.

– Мой дорогой контрабандист, – мне не понравилось как то, что мы перешли с ней на ты, так и то, что она назвала мою профессию, – вы же нормально зарабатываете, почему не следите за здоровьем?

– И с чего вы решили, что я контрабандист?

– Радиационный фон странный. – Врач что-то записывала себе, периодически сверяясь с татуировкой.

– Это от оружия. Обеднённый уран, – сказал я, недолго думая.

– Что?

– Обеднённый уран. Дешевле от рака лечиться, чем покупать дорогие боеприпасы.

– Хм, а я думала, от астероидов надуло. Прошу прощения. Мне интересно, по кому стреляют… вы вообще кто?

– Коммивояжер. Оружие в основном от диких животных. Кстати, не интересуют оптовые поставки натуральных товаров с отсталых миров?

Есть такая профессия – нелегально доставлять астероиды на планету и опять же нелегально продавать. Суть в том, что радиационный фон при быстрой и дешёвой переработке – в ином случае смысл пропадает – сохраняется, и если эта отрасль преступной промышленности процветает, то на планете в несколько раз повышается уровень заболеваний и генетических мутаций. Впрочем, занятие прибыльное и в небогатых колониях, вроде этой, распространённое. Астероидных контрабандистов многие недолюбливают. Этим объясняется недружелюбность в голосе врача, проявившаяся, когда она подозревала меня в переправке радиоактивных каменюк. Возможно, хотела сдать. Может, и сейчас хочет.