Однажды в октябре - Александр Харников Страница 16

Иосиф Виссарионович отправился решать все свои партийные дела, ну а мы с генералом Потаповым стали беседовать на наши, чисто житейские темы.

— Николай Михайлович, — сказал я, — пока идет предварительная подготовка к окончательному решению вопроса о власти, нам с товарищами необходимо место, где мы бы могли развернуть свою штаб-квартиру. Один-два, максимум три дня, и все будет закончено. Но на эти дни, нам нужно будет место, где бы мы могли развернуть свою радиостанцию. Там так же необходим телефон, ибо возможно до вас, или товарища Сталина потребуется довести срочную информацию…

Генерал начал опять усиленно протирать свое пенсне, — Я подумаю, Александр Васильевич, — задумчиво проговорил он, — Ведь вам надо помещение где-нибудь в центре, поблизости и от Генштаба и от Смольного. Кажется, у нас есть одна такая пустующая квартира. Мы ее время от времени используем, как явочную. Кстати, а как насчет охраны?

— Охрана у нас, Николай Михайлович, лучше не бывает, — я кивнул в сторону нашего радиста, вы думаете сержант Свиридов обычный «телеграфист Ять»? Глубоко ошибаетесь. Вадим — боец специального воинского формирования, в наше время подчиненного вашему коллеге, начальнику Главного разведывательного управления Генерального штаба. Вадим прошел полный курс диверсионной и контртеррористической подготовки, участвовал в боевых действиях. В нынешних условиях он стоит, как минимум, десяти фронтовиков или полусотни новобранцев. Вон, старший лейтенант Бесоев, тот служит все в том спецформировании, да еще и в офицерской группе особого назначения. В бою стоит двоих-троих сержантов Свиридовых. Внешний периметр издательства сейчас прикрывают еще трое бойцов того же отряда… — тут я остановился, вспомнив, что за всеми этими разговорами о спасении России, я забыл про мерзнущую на улице Ирочку.

— Скажите, — в ответ на мои словасо скепсисом в голосе произнес генерал Потапов, — а ваших «великих и ужасных» бойцов можно как-нибудь увидать в деле? А то знаете ли рассказы — это одно…

— Одну минутку, — сказал я генералу, и повернулся к старшему лейтенанту Бесоеву, — Николай Арсентьевич, приведите сюда нашу Ирочку, а то мы совсем о ней забыли, — игнорируя недоуменный взгляд генерала, я снова продолжил, — Николай Михайлович, там где им приходится действовать, посторонним желательно не присутствовать. Там, где они выживут и победят, другие не продержатся и пяти минут. А насчет дела… Вам не надо командующий 8-й германской армией генерала Гутье? Можно доставить его живьем, для задушевной беседы на Дворцовой…

Какое-то время генерал молча смотрел на меня, потом сказал, — Ну и шуточки у вас, Александр Васильевич. А кайзера вы случайно выкрасть не сможете?

— Кайзер далеко, — сказал я, — а генерал Гутье здесь, рядом, в Риге. И при некоторой подготовке захватить его в плен и вывезти за линию фронта вполне возможно… Вот только зачем и кому он нужен?

Тут произошло сразу два события. Точнее, даже три — но наступивший рассвет никак от нас не зависел. Во-первых, старший лейтенант Бесоев ввел в типографию немного продрогшую и уставшую Ирочку, а, во-вторых, рация у Вадима высветила сигнал вызова. В принципе, это мог быть только контр-адмирал Ларионов. Этот вызов отвлек наше внимание от Ирочки. Ничего, она свою долю комплиментов получит позже, когда вернется ИВС. И кстати, если сравнить ее с Наденькой Аллилуевой, то еще неизвестно, кто из них красивше.

Сержант Свиридов взял в руку микрофон, — «Гнездо», я «Пегий», прием.

— «Пегий», — отозвалась рация, — я «Гнездо», здесь «Первый», спрашивает «Деда». Прием.

Вадим бросил взгляд в мою сторону, — «Гнездо», даю «Деда». — передав мне микрофон.

— «Гнездо», «Дед» на связи, — сказал я, — Прием.

— «Дед», на связи «Первый», — услышал я голос Виктора Сергеевича, — Мы решили нанести удар по штабу 8-й армии в Риге и по Либаве. Там вроде еще должен оставаться второй эшелон и тыловые подразделения десантного корпуса. Да и надо показать нашим оппонентам, что и на сухопутье мы кое-что стоим. Прием.

— «Первый», вас понял, — я прокашлялся, — когда вы пришлете нам материалы по операции «Альбион», с обратным рейсом к вам вылетят делегаты связи: генерал-лейтенант Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич от Генштаба, и Феликс Эдмундович Дзержинский от ЦК партии большевиков.

— «Дед», я «Первый», — ответил Ларионов, — вас понял. Прилетят как раз к обеду. Встретим, как полагается. У вас все? Прием.

— «Первый» я «Дед», — ответил я, — у нас все, Прием.

— Тогда конец связи. — отозвалась рация и умолкла. Я задумался, да так, что генерал Потапов с тревогой окликнул меня,

— Александр Васильевич, с вами все в порядке?

— Спасибо, Николай Михайлович, — отозвался я, — извините, задумался… А вот у немцев скоро будут проблемы. — я, вкратце рассказал суть моей беседы с адмиралом Ларионовым.

— Да, если бомбежка будет результативной, то давление на наши войска на Северном фронте уменьшится, — сказал генерал Потапов, — кстати, — он посмотрел на Ирочку, — Александр Васильевич, — вы не представьте меня вашей прелестной спутнице?

— Буду рад, — откликнулся я, — Ирина Владимировна, позвольте вам представить начальника военной разведки русской армии, Генерального штаба генерал-лейтенанта Потапова Николая Михайловича, — генерал лихо щелкнул каблуками и склонил голову.

— А я вам, генерал, я хочу представить Ирину Владимировну Андрееву, военного корреспондента армейского издания «Красная звезда». Ирочка смелая девушка, спортсменка и, наконец, просто красавица.

— Очень приятно, — сказал генерал Потапов и, повернувшись к Ирине, разразился целой серией «гвардейских» комплиментов по поводу свежести и красоты нашей журналистки.

В этот момент в выгородку вернулся товарищ Сталин, и с некоторым удивлением уставился на нашу Ирину, которая опустив глаза, с удовольствием выслушивала генеральские комплименты.

— Это что за прекрасное дитя? — шутливо заявил он, оглаживая усы, — Товарищ Тамбовцев, признайтесь, в будущем наука достигла таких небесных высот, что вы сумели пронести сюда эту прекрасную пэри в своем кармане?

— Нет, товарищ Сталин, — ответил я, — это Ирина Андреева, журналист, литератор и военный корреспондент. В общем, ваш коллега. А еще она предана делу революции, как его понимаем мы с вами. Одним словом не только прекрасная девушка, но и верный боевой товарищ. Просто она ожидала на улице завершения «нулевого цикла» наших с вами переговоров. Ну, а мы, недостойные, немножко увлеклись, и про нее забыли. Надо бы извиниться перед Ириной Владимировной…

— Вай, товарищ Андреева, — воскликнул Сталин, — мапатиэт, ту шеидзлэб, Ирина Владимировна. На языке моей родины это означает — «простите, пожалуйста». Могу ли я познакомиться с образцом вашего творчества? Интересно, как пишут журналисты в XXI веке…

— Конечно можно, — сказала Ирина, доставая из висящего на ремне планшета распечатку черновика своей статьи о подготовке нашей эскадры к отражению немецкого нападения, и протянула его Сталину, — Только учтите, у нас в ходу новая орфография, предупредила она.

Конец ознакомительного фрагмента