Черный ферзь - Михаил Савеличев Страница 17

Кожа с пальцев и ладони почти вся сошла – отслоилась струпьями, обнажив мышцы. В мешанине глубоких ран нечто шевелилось – множество тонких, витых нитей, отчего казалось будто рука механика живет отдельной от тела жизнью.

– Помоги наложить жгут, – попросил Кронштейн и показал ножом, что сжимал в здоровой руке, где. – Зараза…

Сворден кортиком взрезал рукав куртки механика и туго перемотал запястье.

– Всем свободным от вахты перейти в зону кубриков! Вахтенной смене стоять согласно курсовой задаче “три”! – прохрипел Кронштейн. – Давай!

Сворден перехватил покрепче поврежденную руку механика и одним ударом отсек ладонь. Кишащий червями кусок мяса упал на палубу. Обрубок кровоточил, и Сворден обмотал его бинтами. Получилась толстая культя.

За время ампутации ни один мускул не дрогнул на лице механика. Он безучастно смотрел за действиями Свордена, и даже привычный болт в уголке рта торчал неподвижно.

Запнув обрубок под планшет, Сворден помог Кронштейну подняться.

– Идти можешь?

– Пожар в третьем отсеке, – пробормотал Кронштейн. – Спасательному расчету локализовать место возгорания!

Патрон утирал пот, рассматривая проплавленную дыру. Противопожарная пена пузырилась на ее раскаленных краях. Отсек заполнился оглушительным треском остывающей металлокерамики.

– Раз! – сказал Патрон и осторожно подул на наконечник огнемета.

Сворден заглянул в получившийся проход, но ничего необычного не заметил – все те же металлические коридоры еще одного топляка. Тем временем Флекиг достала из аварийного рундука раздвижные сходни. Они с Патроном закрепили секции и протиснули их в дыру.

– Боевому расчету прекратить борьбу за живучесть и покинуть дасбут! – скомандовал заплетающимся языком Кронштейн. Болт выпал у него изо рта и закатился в отверстие дренажа.

Сворден подергал сходни. Они почти не нагрелись, однако от дыры продолжал накатывать такой жар, что даже в холодном отсеке от него перехватывало дыхание.

Прикрывая лицо, Сворден быстро пробежал сквозь отверстие и осмотрелся. Оглянулся и помахал сидевшему на корточках Патрону. Тот помог взобраться на сходни Кронштейну, а затем Флекиг.

Слой ржавчины покрывал все металлические поверхности топляка. Пластиковые панели покоробились и местами осыпались. Аварийный свет еле пробивался через плотные клубы пыли, которая сыпалась из щелей пожаротушения. Внутренний корпус отслаивался струпьями, обнажая ребра шпангоутов.

– Ну и древность! – высказался Патрон.

– Нужно рвать отсюда, – поежилась Флекиг. – Здесь мертвяками воняет. Да, Башка?

– Это от нас воняет, чучело, – Кронштейн нянчил культю.

Сворден принюхался. Попахивало и впрямь чем-то непривычным – смутно знакомым и беспокоящим, как мучительное воспоминание, не до конца утопленное в омуте забвения.

Дасбут качнуло. Из проделанной дыры выплеснуло гноище, словно из вскрытого нарыва. Все вскочили на ноги и замерли. Лодка, из которой они пришли, медленно опускалась. Отверстие постепенно перекрывалось находящим бортом. С хрустом ломались остывшие нити металлокерамики.

Кронштейн выпрямился и приложил ладонь к голове. Флекиг вцепилась в Свордена.

Поток гноища усиливался.

– Уходим, – сказал Сворден.

Они навалились на люк и загерметизировали отсек.

– Этот топляк тоже долго не выдержит, – Кронштейн постучал по трубам. – Гидравлика сдохла, помпы забиты.

– Гиблое место, – Патрон поводил из стороны в сторону наконечником огнемета. – Не нарваться бы на пакость.

Копхунд ожидал их перед трапом. Он сидел на нижней ступеньки и что-то выкусывал между пальцев. Огромные глаза светились. Лоб собирался в могучие складки, точно тварь о чем-то глубоко задумалась. Зверь изо всех сил прикидывался человеком, и это ему почти удавалось.

За спиной копхунда скорчилось маленькое костлявое существо. Оно держалось тонкими лапками за перила. Голое тельце покрывала плотная сеть кровоточащих царапин. Оно принадлежало к человеческой расе, но прикидывалось зверем.

Копхунд посмотрел на людей и оскалился. Толстые губы отвернулись, обнажив крепкие клыки. Слюна стекала по подбородку. Тварь заурчала и внезапно пролаяла:

– Nennen Sie ihre Name, Nummer der Einheit und Zuschreibungshafen! Nennen sie Name von eurem Kommandant. Nennen sie Namen von euren Oberoffiziere! Der Widerstand gegen Besatzungstruppen wird laut Kriegsgesetzen bestraft!

Сидящее позади существо заскулило и наделало лужу.

Все те же шершавые слова знакомого языка, понимание которого то появлялось, то исчезало.

– Пакость, – пробормотал Патрон.

– Успеешь? – одними губами спросил Сворден.

– Не-а…

Не отрывая глаз от копхунда, Сворден взял за плечо Флекиг и толкнул ее вперед. Девушка споткнулась и упала перед тварью на колени.

Копхунд, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он продолжал тяжело смотреть на стоящих, поводя нижней челюстью, будто разминаясь перед очередной порцией непривычных для его речевого аппарата фраз.

Девочка за его спиной вытянула шею, сделала шажок вперед. Копхунд зарычал.

Не успеть, понял Сворден. Ни за что не успеть. Узкий проход. Низкий потолок. Путаница проводов и труб. Мгновения достаточно, чтобы тварь повернула башку и раскромсала ребенка. Не прыгнуть, не пошевельнуться. Лишь круглые глаза взирают с мрачной усмешкой.

Zeitnot. Слово одиноко всплыло из бездны.

Дальше события пошли вскачь.

Флекиг протянула руки и вцепилась в горло копхунду. Кронштейн рванул повязку, фонтан крови брызнул твари прямо на морду. Патрон щелкнул зажигалкой, и потоки огня растеклись по обшивке отсека.

Сворден прыгнул, отводя руку для удара.

Копхунд исчез. Это казалось невероятным, но даже сейчас, когда время замерло, обратившись в стеклистую массу, большеголовая тварь ухитрялась перемещаться еще быстрее. И не только перемещаться.

Расстановка фигур полностью изменилась. Флекиг отлетела к переборке. Ее ноги ниже колен превратились в лохмотья. Медленно падал Кронштейн, с удивлением провожая взглядом оторванную руку. Безголовое тело Патрона продолжало заливать отсек огнем.

Что-то почти нежно коснулось плеча Свордена, но этого оказалось достаточно, чтобы его закрутило, завертело, ужасная боль хлестнула по коленям, и он влетел в паутину кабелей, покрытых липкой дрянью.

Воздух продолжал густеть, сжимая людей в вязких объятиях. Огонь погас, но обезглавленное тело Патрона все еще сохраняло вертикальное положение. Сворден видел, как над остатками шеи возникло неясное роение, словно стая мух налетела на свежую мертвечину. В роении образовались устойчивые завихрения, которые уплотнились, обрели студенистую консистенцию.