Короли в изгнании - Макс Мах Страница 17

– Да, – сказал Виктор.

– Это…

– Я узнал ваш код, Рыбак. Что-то случилось?

– Да, пожалуй. У меня возникло нехорошее ощущение.

Механический голос не передавал интонаций Йёю, но Виктор, казалось, слышал эти интонации герцога, как если бы Йёю находился сейчас прямо перед ним.

– Рад за вас, – раздраженно бросил он, зная, что Йёю о его выходке все равно не узнает. – У меня такое ощущение с утра. – Виктор посмотрел на проекцию и добавил: – Вчерашнего.

– У меня возникли подозрения, – уточнил Йёю.

– А у меня уже есть доказательства, – печально ответил Виктор.

– Позвонки, [18]– предположил Йёю.

– Наверняка, – подтвердил Виктор.

– Мы можем что-то предпринять? – спросил Йёю.

– Сейчас и здесь практически ничего, – честно ответил Виктор, лучше кого-нибудь другого представлявший, что сейчас творилось на планете. – Комбинация примитивная, но эффективная до крайности. Сидеть на горе и смотреть на схватку двух тигров в долине…

– Красивый образ, – отметил Йёю. – Это ваше?

– Нет, но вы его не знаете, – усмехнулся Виктор, мимолетно подумав, что афористичный стиль Председателя Мао мог бы быть вполне оценен именно герцогом Йёю. – Я только не понимаю, как на это клюнули ратай. Собственно, из-за ратай мы и проиграли.

– Да, это интересный вопрос, – согласился Йёю. – Что будем делать?

– Вот что, Рыбак. – Виктор уже знал, что делать. Уже несколько часов знал. – Я, как вы понимаете, отвлекаться сейчас не могу.

– Понимаю.

– Вот и славно. Свяжитесь с нашим общим другом – вы понимаете? – и поставьте его в известность. И вот еще что, найдите нам борт. Что-нибудь неброское, в тихом месте. Ну вы сами понимаете. Завтра к вечеру или послезавтра утром, я полагаю, можно будет прорваться. Надо только пересидеть первый шквал.

– Я вас понял, – ответил Йёю. – Только смотрите не затягивайте. Геройствовать уже практически незачем.

– Не беспокойтесь, Рыбак, не затяну.

– У вас, конечно, не было вестей от…

Виктор очень ясно представил сейчас Йёю и мысленно покачал головой.

«Вот же змеюка подколодная, – почти с восхищением подумал он. – Крутит мужиком, как… А он ее любит».

– Увы, – сказал Виктор вслух. Настроение у него разом упало ниже нуля, потому что вопрос Йёю заставил его вспомнить о том, о чем Виктор запрещал себе думать весь вчерашний день. – Но я надеюсь, что мы опередим события.

– Я тоже, – ответил из своей берлоги Йёю и отключился.

«Йфф! – Виктор едва не застонал от сжавшей сердце тоски. – Йфф, девочка моя! Где же тебя носит, б… флотская?!»

Он с трудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами от бессилия, от неспособности вмешаться в события, которые происходили сейчас, или произошли вчера, или еще только произойдут где-то там, вне атмосферы Тхолана, в черной бездне Великого Ничто, которое меряет великанскими прыжками крошечная мушка тяжелого крейсера «Гепард 47». Ему стоило немалых усилий подавить приступ черной тоски, обрушившейся на него вместе с вопросом Йёю, но он справился, как справлялся всегда и со всем. Он тяжело посмотрел на проекции, висевшие перед ним, вздохнул глубоко и вернулся к делам.

Последние десять часов – или около того – Виктор провел в Колонне, в которой его и его измученных людей ожидало нечто большее, чем резервный узел связи. Он ведь хотел всего лишь спрятаться в надежном и неожиданном месте. И в этом смысле Колонна представлялась совершенно роскошным решением для всех назревших проблем, в особенности учитывая то, что в ней размещался «Парадиз» со всеми его чудесами науки и техники. Потому и прорывался Виктор к Колонне, не жалея людей и рискуя так, как можно рисковать только во время войны, когда не рисковать – непозволительная роскошь. Однако действительность превзошла любые ожидания, любые предположения, даже самые смелые из них, потому что, как оказалось, именно в Колонне и прятался полумифический «Клоповник», о местоположении которого не знал никто. А Бюро – вот ведь как! – находилось в прямом смысле под задом у императора. Оно затаилось в одном из боковых ответвлений центрального столба, и именно охрана Бюро так качественно взяла в оборот людей Виктора, когда те все же проникли внутрь Колонны. Впрочем, обнаружить Бюро было недостаточно. Это было, если хотите, только полдела. А дело заключалось в том, что «Клоповник» имел совершенно особый статус, и здесь сотрудников штаба Виктора, вне зависимости от того, какие звания они носили, могли ожидать любые неожиданности, вплоть до очень больших неприятностей, потому что, как ни крути, а Бюро являлось личной собственностью императора. И вот это последнее обстоятельство определяло все остальное. Но снова, как случилось уже пару раз в течение этого гадкого дня, не было бы счастья, да несчастье помогло. Смерть императора, о которой в «Клоповнике» уже знали, и то, что Виктор был зятем премьер-министра, по всей видимости, тоже уже покойного, и то, что, как выяснилось, Виктор был лично знаком с главой Бюро, бароном Счёо, сыграло большую роль, чем все коды доступа и права главкома. Блат сильнее Совнаркома, как говаривали в далекие уже годы в одной отдельно взятой стране. Ну а в империи, где все типы отношений давно и скрупулезно кодифицированы – три тысячи лет не шутка, а факт истории, – так вот, в империи личные связи были силой не меньшей, а большей, чем в иных местах.

Так что все опять-таки решалось на личном уровне. Виктор посмотрел в глаза барону. Счёо ответно вгляделся в глаза Виктора, затем улыбнулся улыбкой, обозначавшей уважение и понимание, пригласил Виктора в свой кабинет и предложил сигару и бренди. Ни от того, ни от другого Виктор не отказался. Последний раз он курил в первые минуты войны, а пил – ночью накануне ее начала. Еще в довоенное, можно сказать, время.

Они переговорили коротко и поняли друг друга правильно. Если без фанаберии и павлиньих боев, деваться им обоим было некуда, а империя, как ни крути, зависла в прыжке над пропастью. Барон Счёо согласился, что в данных обстоятельствах будет правильным, если Бюро станет работать вместе со штабом Виктора. В сущности, барон был готов воссоздать Виктору его повыбитый в боях штаб за счет своих людей и ресурсов, но, в свою очередь, категорически потребовал, чтобы до окончания сражения – чем бы оно ни закончилось – никто из людей Виктора не покидал Колонны. Требование было справедливым, и Виктор согласился с ним безоговорочно. Во-первых, потому, что сила была на стороне Бюро – какой-то неведомый спецназ («Управление таможенных сборов?! – удивился Виктор. – Кто бы мог подумать?!»); и, во-вторых, потому еще, что причин вылезать из Колонны ни у кого просто не было, во всяком случае, у Виктора их не было точно.

Итак, с 14:07 у Виктора снова были работоспособный штаб и связь, и, следовательно, он мог, как это и предполагалось довоенными планами, руководить сражением за Тхолан в режиме реального времени. Однако, оказавшись в привычной обстановке, в хорошо оборудованном и эффективно работающем командном центре, Виктор сразу почувствовал всю меру усталости, вызванной не только и не столько физическими нагрузками, выпавшими на его долю в первые часы войны, сколько огромным нервным напряжением, боевым стрессом, если хотите. Но, с другой стороны, опустив свой зад в удобное кресло перед командно-аналитическим пультом, Виктор почувствовал и вполне закономерный прилив сил.