Дневник революции. Пятикнижие - София Эззиати Страница 18

– И что же, мы просто уйдем? Ничего не сказав ему на его подлость?! – вскочил я.

Она обернулась:

– Время.

– Время?! – переспросил я.

– Время все сделает за нас гораздо лучше. Сделает справедливо.

– Могут пройти годы! А может, этого никогда и не случится! Откуда нам знать!

– А иногда достаточно, чтобы прошла пара секунд, – улыбнулась она.

Я посмотрел в окно Бернхарда. В это самое мгновение он увидел нас. Я заметил, как Сольвейг и Берн встретились глазами. А потом он уставился на меня. Подбежав к окну, Бернхард что-то бессвязно бормотал. Сольвейг нахмурилась, впервые в ее взгляде я увидел отвращение. Я смотрел на него пренебрежительно, хотя скорее это была крайняя степень брезгливости. Мы молча встали и ушли. Всю дорогу назад была тишина.

Когда мы садились на корабль, Барни спросил, будем ли мы ждать Бернхарда. Тот даже не пришел попрощаться.

Два корабля капитана Асбьёрна сопровождали нас, пока мы не покинули второй сектор.

Я и Сольвейг сидели спина к спине, когда я спросил:

– Куда мы направляемся?

– Вперед, – сказала она.

Мне было этого достаточно.

– Вперед… – повторила она.

Из дневника Сольвейг

10 декабря 2772 года

Сон. Многие пытаются уснуть, чтобы забыться. Со мной это не проходило. Я пыталась хотя бы задремать на диване центральной комнаты, но почему-то чувствовала, как сжимается сердце. Чувство, которое оставил после себя мой друг Бернхард, оставалось во мне и не давало покоя.

Рядом был Аск. Заметив, что я не сплю, он спросил:

– Мы ведь не увидим его больше?

Я, закрыв глаза, ответила:

– Обычно он искал способ связаться со мной. Видимо, привыкнув, что я не злопамятная, он зашел слишком далеко.

Внезапно система S1 сделала объявление: «Вам поступил внешний звонок. Установить связь?» На экране показался Бернхард – мы его видели, а он нас пока нет. Звук также был выключен.

Тут Барни возмутился:

– Что ему надо?! Как он вообще решился позвонить?

Мы с Аском переглянулись.

– Он решил, что твое доверие бесконечно, – улыбнулся Аск.

Я села в кресло напротив пульта управления, отдав системе приказ:

– S1, установить связь.

Тут же мы услышали Бернхарда. Включилась камера, он смог нас видеть. Заметив недовольные лица Аска и Барни, он ничуть не смутился и обратился ко мне:

– Вот, как обычно, ты сделала поспешные выводы! Куда вы направляетесь?! Как вы могли улететь без меня? Я так хочу быть с вами! – он говорил это не без лести, но с претензией. Это было обычным поведением, когда случались подобные инциденты.

Я сидела вполоборота, поэтому могла видеть ребят. Услышав монолог Бернхарда, Аск крайне удивился, Барни же, напротив, готов был взорваться от возмущения и еле сдерживался. Я ответила Бернхарду, что мы продолжаем наш путь, что я благодарна за то, что он был с нами, но Берн перебил меня.

– В тебе просто говорит злость! Прекрати это! – он повысил голос почти до крика.

– Я не держу зла на тебя, – сказала я, удивившись. – У каждого свой путь. Жаль, что наши пути разошлись, но ты сам сделал такой выбор, и уже давно.

Аск, недоумевая, посмотрел на меня. Бернхард что-то кричал, в очередной раз обвиняя меня.

– Да как ты смеешь! – подскочил Барни. – Это ты нас кинул, а не мы тебя!

Бернхард нахмурился, посмотрев на него, и со злобой пробормотал:

– Я звоню не тебе, так что не лезь. Ты здесь совсем недавно, и это не твое дело!

– Молчи, – сказала я Бернхарду, немного повысив голос. – Мне ужасно неприятно слушать твои обвинения. Я, со своей стороны, тебя не виню, хотя следовало бы – за твое предательство. Не говоря уже о том, что ты вовсе не разделяешь моих взглядов. Ты был в команде лишь потому, что это было популярным среди контрабандистов «Видбьёрн».

Он молчал. Но я чувствовала, как он угнетающе на меня действует. Аск уже с грустью поглядывал на Бернхарда. Барни стоял неподалеку от меня и, нахмурившись, смотрел на экран. Спустя мгновение Бернхард вновь начал свой монолог, а я, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, не слушала, что он говорит.

То, что в ответственных ситуациях он всегда подводил меня и лишь иногда делал что-то стоящее, чтобы вернуть доверие, оставалось фактом. Раньше я с легкостью закрывала на это глаза: я не была бы самой собой, если бы не давала людям шанс. Даже тогда, когда видела, что они не изменятся. Бернхард не ценил и не ценит моего отношения к нему. Кроме того, зачастую он даже не понимал смысла моих слов, действий и планов. Не понимал, к чему я иду. Говорил, что верит в меня, только потому, что чувствовал, что я делаю нечто, чего он никогда не встречал.

– Помнишь, ты как-то сказал мне в штабе: «Все то, что я здесь слышу, я не услышу нигде больше», – внезапно вспомнила я.

Он, не прекращая свой монолог, ответил как бы между прочим, что помнит. И тут же обвинял меня в необдуманности решений. Мне это порядком надоело. Я, попрощавшись, отключилась.

Тут же Аск задал мне вопрос:

– Сольвейг, почему он до сих пор был здесь?

Я повернулась к нему и сказала:

– Он сам не знал, чего хочет. Мне трудно это понять. Я знаю лишь то, что это его подруга детства. Последние месяцы они снова начали общаться, – помолчав, добавила, – и он не понимает, что я делаю. Бернхард просто был тут, потому что такого в его жизни не было и уже не будет.

Тут вмешался Барни:

– О чем именно ты говоришь, Сольвейг? Что ты имеешь в виду?

Я улыбнулась и ответила:

– Не так уж часто у людей действительно высокие цели. Тем более на планете Гард. Этот круг общения сказался на нем не лучшим образом. Все это усугубило худшие качества его характера, от которых он уже не в состоянии избавиться. Хотя, возможно, он не очень-то стремится к этому.

Тут Аск задумчиво добавил:

– Не думаю, что дело именно в том, что он родился на планете Гард. На моей планете Йера я тоже нечасто встречал людей, которые ставили себе целью что-то большее, чем решение бытовых вопросов или же, как они считают, достижение успеха в жизни.

Барни удивленно посмотрел на него, и Аск, заметив этот взгляд, пояснил:

– Я не имею в виду то, что это плохо или не стоит этого делать. Просто большинство людей не видят ничего, кроме этого. Или не хотят видеть.

Я улыбнулась и сказала:

– Именно так. Бернхард был из тех, у кого появилась возможность увидеть другие стороны бытия, но он не захотел этого. Именно не захотел. Мы много разговаривали с ним за то время, что он был здесь. Я видела, что кое-что он все-таки глубоко внутри понимает, но делает вид, будто я говорю о несуществующих вещах.