Тёмных дел мастера. Книга четвёртая - Алексей Берсерк Страница 18

…И вот однажды, когда на западные берега Кальста опустились зимы лютые, а соседи одному нашему тогдашнему князьку до боли спать не давали, задумал он по весне снарядить поход к границам земель своих. Чтоб и сил для новой войны, если что, сберечь, и деньжат лишних у тамошних племён северных наворошить, да чтоб себе их потом в казну и упрятать. Ибо бедствовали тогда его люди от постоянных войн шибко, а последняя зима так и вовсе, считай, из казны его всё забрала.

Сказано — сделано. И как только снега сошли, первой его командир сам лично княжеские отряды вести решил, пока они до границ своих последних не добрались и на временный постой там в одной деревне не встали. А когда уже собирались уходить, то обнаружился у них под носом вдруг кузнец один, с утра до ночи наконечники для плугов ковавший и ни в чём таком больше не ведавший. Разве что только в своих делах деревенских, да и то — с грехом пополам.

Семья его — семеро по лавкам, да уж больно грязна, скотина в стойле — корова одна, да уж больно худюща, а во дворе сад-огород стоит такой, что даже у соседей урожая на ветках весит вроде как погуще да поразмашистей. Но зато очередь к нему временами — и по двое, и по трое стоят у дома, лишь бы с хозяином договориться работу старую прямо из рук забрать, а новую — передать, пока старая, порой ещё в воде лежа, даже остыть не успела.

Насмотревшись на такое диво, пузатый княжий командир сам со всей свой ярой надменностью вознамерился работу его проверить. Да тут же и обомлел, когда саблю свою о плуг этого кузнеца сломал. После чего, ни минуты не мешкая, того себе в армию силой упёр за ворот, отвалив напоследок его домочадцам не добра, не злата — но хорошего тумака за то, что те было посмели перечить его решению беспрекословному. Хоть и пообещав вернуть доходягу к концу осени, если тот по пути-дороге себя не окупит как следует. На том у кузнеца прежняя жизнь и кончилась.

Шёл он после с обозами княжескими далече, шагал по путям неизведанным мимо Чартанских гор, пока войска княжеские не стали больно на восток забирать — в земли кочевничьи, что далёки да холодны, а летом жарки да кусачи. Вот только лето в тех краях стояло обычно не долго. Но даже и за такой срок успел он больно полюбиться новому командиру делами своими. Поскольку, как только покинул их прежний воевода, обратно до князя вернувшись вскорь, кузнец сей чуть ли не всему отряду успел в походной кузне по новому топору да копью выковать. Работал иной раз на постое молча и день и ночь — то ли от дум своих тяжких, то ли от безысходности.

А когда железо и бронза у войск королевских закончились и ковать было уже не из чего — чинил он доспехи и шлемы им, правил рукой своею всё до последней трещинки, клепая их порою так здорово, что солдаты такого вовек в своих кузнях столичных не видели. Пока в назначенную пору не заморосили над ними промозглые северны дожди, и тогда встала королевская армия у реки на последнюю стоянку свою, потому как нашли они наконец то, что искали.

С тех земель диких уж больно часто заходили за границы их княжеские, а оттуда — и на соседние, до самых гилийских перевалов, порой в сторону долуков, жившие здесь иные народы непонятные, которые ничем, кроме молока своих лошадей, не питалися да детей своих, по слухам, зверям на воспитание отдавали. Но не устрашились воины своей главной задачи и, напав на первое племя, вернулись от них вскоре с победою. В чём немало было и заслуги кузнеца ихнего, доспехи каждого воина перед битвой так старательно и долго латавшего.

Пойдя вниз по реке, нашли они дальше у устья её много добычи иноземной, у других княжеств да племён в своё время награбленной. Но недолго длились радости их, потому как вслед за дождями подоспела и зима — а зимой в тех местах ни пешему, ни конному было с непривычки долго не протянуть. И поняли быстро старшины отрядов княжеских, что пора им домой вертать, иначе ждёт их впереди верная гибель. Однако не успели всё ж они договориться между собою в срок, ибо смерть к половине из них потом совсем от другого пришла. От жадности.

И вот как оно случилось так.

…На одной переправе без имени захватили они в бою языка безродного. И без пыток тот сразу сознался им, что, по слухам, от местных племён подхваченным, лежат тут такие сокровища царские во гробницах их жрецов-безбожников, о которых мало доселе кто слыхивал! Но не к добру то знание им аукнулось, потому как разделились тотчас же на обратной дороге войска княжеские: на тех, кто уходит и кто оставаться решил. А когда под конец дошла очередь и до отряда, где кузнец наш дни свои коротал, — повели отчего-то бесы главаря их лихого не в ту сторону, и остался он со вторыми всё ж.

Ну а местные кочевые народы, считай, только того и ждали от них. И, поднакопив побольше силёнок, решили княжьих наглецов непременно догнать. Ведь легче им теперь сладить-то с половиной отрядов уж было, отчего много тому командиру ещё пришлось повидать на своём пути кровавых сражений. Прежде чем однажды не разбил неприятель людей его почти наголову.

Но успели всё ж лазутчики верные до того отыскать сокровища, и в сражении том не погиб кузнец. Потому как вместе с охраною да с припиской от главаря своего вольнодумного был за пару дней отправлен последним обозом в стольный град монарший. Где их князь беспокойный, точно флюгер на маковке, уж цельну пору крутился по дворцу в ожидании…

Но от того, дело ясное, не было много радости молодому кузнецу, ведь вернуть его в деревню по концу всех военных дел обещалися, да так и не воротили. А потому вознамерился он одной ночью сбежать от княжьих солдат.

Однако вместе с ним везли они ещё в обозе такой странный металл один, что мерцали его грани, как радуга. И когда настал заветный час — не смог кузнец позволить себе навсегда распрощаться с ним, продолжая вместо того молоточком без устали три дня пробу брать. Пока так и не уснул с металлом этим в обнимку. А проснулся как — то стоял уж их обоз на самой что ни есть центральной площади города.

Походил вокруг добрый князь, порассматривал, что его молодцам удалось добыть у врага в запасниках, посчитал расходы свои да опись добычи в золоте. А ещё последними словами недобрыми помянул под конец тех собак паршивых, что на обратном пути своевольничать вздумали.

Но не слишком долго величавый князь буянил на площади, потому как после первых же слов возник у него за спиной рябой старикашка оборванный. И, порыскав в солдатских обозах последних, отыскал он там какой-то шар хрустальный — да тут же с ним и пролетел через всю толпу, только его и видели.

Но народ здешний уже слишком хорошо знал того беса юродивого, потому как был это самый сильный маг на все окрестные княжества и губернии, что ходил у правителя их сейчас во служении.

А вот какой другой странный груз молодцы государевы из обоза извлекли — оказалось для них удивлением, ибо был это на вид совсем обычный холоп, но с припиской до князя и большим куском хладной глыбы в руках, без которой он выходить наружу напрочь отказывался.