XVII. Грязь, кровь и вино! - Игорь Шенгальц Страница 18

Тренировки не только помогали мне коротать время, но и приводили мысли в порядок. Я вполне окончательно принял для себя переселение в тело шевалье де Браса и свыкся с его телом. Если бы я попал в тело какого-то старика, было бы гораздо хуже. А молодой и крепкий организм Франсуа оказался превосходным вариантом. Не все группы мышц у него были развиты одинаково хорошо, но я надеялся устранить в скором времени эти недостатки, если, конечно, останусь в живых.

Пару раз приходил мэтр Жоли, но, при всем желании, я ничем не мог ему помочь. Подать прошение королю – не вариант, это мы выяснили в первую же встречу. Король откажет и только еще больше разозлится. Дать взятку членам суда и парламента? У меня не было таких денег. Бежать? Но мэтр Жоли вовсе не годился на роль человека, способного устроить успешный побег, а других знакомых в столице я не имел. Возможно, у самого де Браса и были какие-то связи в Париже, но я о них ничего не помнил, как до сих пор не вспомнил и о причине дуэли, и о цели, приведшей де Браса в столицу из далекой провинции. Хотел ли он, и правда, поступить на службу или имел иные планы, я не знал.

Я даже старался медитировать, чтобы воскресить воспоминания, но ничего не добился, разве что банально уснул в процессе.

В перерывах между физкульт подготовкой, визитами Жоли и медитацией я продолжал дрессировать Крыса. Он оказался умнее, чем я думал, и уже исполнял более сложные трюки. Я даже собрался было провести первое публичное представление, пригласив полюбоваться на него Гийома и других стражников, как вдруг Крыс пропал и перестал приходить ко мне в камеру. Я прождал его два вечера, а потом поинтересовался у Гийома причинами отсутствия моего питомца.

– Крысоловы приходили. Отловили, думаю.

Так я потерял единственного своего здесь друга и товарища. Было так грустно, что я выпросил у Гийома вместо сидра вина, пообещав заплатить когда-нибудь потом в пять раз больше.

Стражник почмокал губами, обдумывая ситуацию, но все же просьбу выполнил и притащил бутыль отвратительно дешевого пойла, которое я с благодарностью принял. Думаю, старина Гийом просто сделал таким образом мне предсмертный подарок, заодно сообщив, что суд назначен на следующий день, и, по его информации, мне там мало что светит.

Я вполне разделял его опасения относительно моей участи, но впадать в уныние не собирался. Как говорят французы: «Chaque chose en son temps [22]».

По тюремным правилам стражник не должен был со мной общаться более необходимого минимума, но Гийом этим вечером уселся напротив двери в коридоре, открыл верхнее оконце и, с удовольствием наблюдая, как я поглощаю его пойло, завел разговор:

– Ваша милость, хотите, расскажу вам историю, случившуюся буквально вчера? Вам будет любопытно!

– Сделайте милость, любезный, развейте мою скуку, – мне, и правда, было интересно, я устал жить в заточении без малейших новостей снаружи.

– А случилась у нас пренеприятнейшая ситуация. Ваш сосед, Морти, тот, что сидел в соседнем коридоре, умер, храни господь его душу.

– Вот как? И что же, это случилось внезапно или имелись предпосылки? Он болел, плохо себя чувствовал, жаловался вам прежде на свое здоровье?

– Да нет же, не жаловался вовсе и был здоров, как бык. Высок, крепок, широк в плечах. Он промышлял разбоем и грабежом, но был схвачен. Сюда-то он попал скорее по ошибке, в этом крыле сидят люди знатные, а он кто? Голытьба! Ну попал и попал, все равно вскоре отправили бы на каторгу. В порт или на рудники, работы там полно для таких грешников. Но он все кричал, что у него есть покровители, и что вскоре его обязательно выпустят на свободу. Брехал, конечно. Ну какие у него могут быть покровители в самом-то деле? Обычный разбойник.

– Любопытный рассказ, – поощрил я Гийома, – что же было дальше?

– А дальше: я принес ему обед, смотрю в оконце, а он лежит на полу и не шевелится. Кликнул своих, мы зашли в камеру, а он мертв. Губы синие, аж пена выступила, глаза красные, чуть не выкатились. Позвали доктора, тот осмотрел и говорит, мол, сердце не выдержало испытаний и волнений. Так и умер, бедолага, без покаяния.

– В этой истории все понятно. Вашего Морти убили, а именно отравили, и я даже знаю, кто и как это сделал.

Гийом крякнул от удивления и замолчал, а я отхлебнул еще гнусного винища. Право слово, если выберусь отсюда, закажу себе ужин в самом шикарном заведении города, чего бы мне это ни стоило.

– Отравили, ваша милость, да как же это возможно? – наконец, решился на вопрос Гийом. Я чувствовал, что ему одновременно было и любопытно, и страшно. Ведь если я окажусь прав, то получается, что он, стражник, не доглядел, и по его вине погиб заключенный. Тут и самому можно получить по шапке.

– Да очень просто, мой друг. Вот вы говорили, что он отличался большим здоровьем.

– Могуч был, – подтвердил стражник, – его посадили в камеру с самой надежной дверью, боялись, прочие выбьет плечом.

– Итак, ваш Морти был здоров и помирать не собирался, более того, он грозился, что вскоре его выпустят. А два дня назад приходили крысоловы. Вы их вызывали?

– Должно быть, начальник тюрьмы… – заколебался Гийом. – Но крыс вокруг полным-полно, честное слово, расплодилось их в последнее время тьма-тьмущая, это все знают. Да какие злые, чуть что – кидаются! Очень вовремя крысоловы пришли, сейчас полегче стало.

– А каким именно способом они занимались ловлей сих животных?

– Ну, я особо не смотрел, – Гийом начал впадать в сомнение. – У них свои методы, люди опытные.

– Наверняка, в том числе, и яд?

– Наверняка, – подтвердил стражник, все больше погружаясь в панику. Кажется, он уже понял, к чему я веду.

– А случались моменты, когда вы не видели, чем конкретно они заняты?

– Мы наблюдали за ними по очереди, смотрели, чтобы не лезли, куда нельзя. Но, может быть, пару раз кто-то из них и оставался один в коридорах, – засомневался Гийом. – Тут разве уследишь, да и не подозревали мы их ни в чем…

– Так вот, в один из моментов, когда никто не видел, один из крысоловов отпер верхнее окошко камеры и передал Морти некий предмет, скорее всего, съестное. Может быть, кусок пирога с запиской. Морти ждал эту записку, поэтому он прочитал ее, а после немедленно уничтожил улику. То есть попросту все сожрал, включая пирог. А помимо записки, в том пироге содержался яд замедленного действия, который через сутки его и убил. Если тюремный доктор обладает нужной компетенцией, в чем, впрочем, я весьма сомневаюсь, и проведет проверку тела, то легко обнаружит в его организме остатки яда.

– Да что вы говорите, ваша милость! Вы уверены?

– Это простая задачка с одним неизвестным. Скажу вам больше, ваш Морти сам себя убил в ту секунду, как только вслух заикнулся о наличии покровителей. Я не знаю, что он сделал для них, но это была его роковая ошибка. Ведь вытаскивать его никто не собирался, но дойди дело до суда, он бы заявил во всеуслышание об их существовании, и даже, возможно, назвал бы некоторые имена. А этого допустить кто-то никак не мог. А финал истории вы знаете, пришли крысоловы, и Морти скоропостижно скончался.